ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

«Обратите внимание, — написал Гувер начальнику отдела национальной безопасности 16 февраля. — Мы не можем терпеть такую небрежность»[258].

«Что есть у противника»

В КГБ точно — что необъяснимо — знали, как будет разворачиваться дело после признания Фукса. Там предсказывали, что Фукс выдаст Голда, а Голд — цепочку советских шпионов и связных, которые пытались заполучить секреты американской атомной бомбы. В КГБ сокрушались: «Что есть на них у противника — это не только их неопровержимое участие в нашей работе, но и доказательства того, что они передавали нам секретные материалы по атомной бомбе»[259]. «Противником» было ФБР.

Это знание КГБ получил от советского шпиона по имени Уильям Вайсбанд. Он находился в штаб-квартире «Веноны» в Арлингтон-Холл пять лет.

Многое в биографии Вайсбанда и сегодня остается загадкой, включая место его рождения — Александрия в Египте? Одесса в России? — и год, когда он впервые приехал в Соединенные Штаты Америки. Он, вероятно, учился в школе Коминтерна имени Ленина в Москве в начале 1930-х годов. Он бегло говорил по-русски, без акцента — по-английски и свободно — по-арабски. К 1936 году он работал связным для советской разведки в Нью-Йорке. В 1938 году он стал американским гражданином. Он вступил в армию Соединенных Штатов и служил в радиотехнической разведке в Англии, Италии и Северной Африке.

Вайсбанд пришел работать в Арлингтон-Холл в качестве русского переводчика в 1944 году. Он был общительным и чрезвычайно приветливым. « В Холле у него была репутациялюбителя прогулок. Он прогуливался по окрестностям, болтал с людьми и собирал слухи, — гласит секретная история этого дела, подготовленная Агентством национальной безопасности. — Он также умел попадать в круг лиц, которым предназначались документы, не касавшиеся непосредственно работы его отдела. Будучи чрезвычайно коммуникабельным человеком, Вайсбанд имел широкий круг друзей…»[260] О его свадьбе после войны говорили как о «Кто есть кто в армейской шифровальной службе». Его жена тоже работала в Арлингтон-Холле.

С февраля 1948 года он присылал в Москву массу разведывательных данных о «Веноне». Москва немедленно сменила шифры. Советы «осуществили ряд оборонительных мер, которые привели к значительному снижению эффективности американской дешифровальной службы», — говорится в кагэбэшном досье Вайсбанда. За шесть недель до испытаний первой советской атомной бомбы он сообщил, что американская разведка «внезапно больше не смогла читать наши зашифрованные телеграммы»[261].

Тайная история Агентства национальной безопасности подхватывает эту историю. «ФБР начало систематизировать факты» о том, почему «Венона» стала буксовать. Бюро «с ошеломлением узнало в 1950 году о том, что Вайсбанд был принят на работу в Арлингтон-Холл» в качестве начальника отдела, работающего с советскими телеграммами. Он был арестован, но ничего не сказал. Он отбыл год в тюрьме за презрение к суду после того, как отказался давать показания перед большой коллегией присяжных. Потом он работал в Вашингтоне и его окрестностях — продавал автомобили и присматривал за квартирами еще шестнадцать лет до своей смерти.

Это внедрение советского агента парализовало продвижение проекта «Венона». На протяжении последующих трех десятилетий Соединенные Штаты не могли читать самые засекреченные советские сообщения. Можно было только оглядываться назад и пытаться расшифровать старые телеграммы 1940-х годов.

ФБР так и не узнало, что Вайсбанд рассказал русским. История Агентства национальной безопасности заключает: «Его дело вселило некую паранойю в профессионалов».

Эта паранойя затронула ФБР. Гувер настаивал, чтобы ФБР создало и контролировало свою собственную систему тайной коммуникации. «Господин Гувер не был человеком, который доверял кому бы то ни было, — сказал Рональд М. Фургерсон — ведущий дешифровальщик Бюро. — Он боялся, что в Агентство национальной безопасности, которое производило криптографическое оборудование, мог проникнуть враг»[262].

Вайсбанд прорыл ход в американскую разведку снизу вверх. Теперь другой советский шпион проник в нее сверху вниз.

Гувер был с самого начала убежден, что ЦРУ будет легкой добычей для советских шпионов. В октябре 1949 года в Вашингтон приехал учтивый и красноречивый новый сотрудник МИ-6, который со временем станет олицетворением страхов Гувера.

Ким Филби представился знаменитостям в ЦРУ и Пентагоне. Они посвятили его в свои самые секретные операции. Филби узнал о планах ЦРУ сбрасывать на парашютах русских и восточноевропейских эмигрантов и беженцев за железный занавес в качестве шпионов, диверсантов и ударных групп против Советского Союза и его союзников. Его предусмотрительность обрекла эти операции на провал и привела к гибели или пленению завербованных ЦРУ иностранных агентов. Он узнал все о контрразведывательной деятельности ФБР и англичан в «Веноне». Его донесения держали КГБ в курсе американских попыток проникнуть в советскую систему шифров, судьбы Клауса Фукса и угрозы членам разведгруппы, подбиравшейся к секретам атомной бомбы.

Филби свободно перемещался по коридорам Пентагона — учреждения, все еще находившегося в состоянии беспорядка через шесть месяцев после самоубийства министра обороны Джеймса Форрестола, который в состоянии психоза выпрыгнул из окна с большой высоты Военно-морского медицинского центра в Бетесде. Форрестол был самым сильным союзником Гувера в правительстве Соединенных Штатов. Его смерть углубила отчаяние Гувера по поводу американской разведки и ее способности встретить растущую советскую угрозу.

Когда Филби начинал поиски американских секретов, Гувер вел арьергардные бои с будущим директором Центрального разведывательного управления Алленом Даллесом. Будучи еще частно практикующим адвокатом, Даллес получил поручение от Пентагона провести совершенно секретное изучение плачевного состояния американской разведки. Он намеревался использовать свой доклад президенту в качестве средства подняться до руководителя ЦРУ. Даллес не консультировался ни с Гувером, ни в ФБР во время своей исследовательской работы, которая длилась в течение года, что было намеренным оскорблением. Когда Гувер с боем заполучил из Пентагона черновой экземпляр этого доклада, он увидел, что Даллес не признает данные Гуверу президентом полномочия в вопросах национальной безопасности.

«Это возмутительно, что ФБР оставлено за скобками»[263], — написал Гувер.

Даллес не ответил. После долгих усилий специальный агент ФБР получил новый бюджет ЦРУ от члена Комитета по ассигнованиям в палате представителей: он был спрятан в семи или восьми различных законопроектах Пентагона. О нем знали не более четырех членов конгресса. « Это самая шокирующая картинанезаконных финансовых расчетов, которую я когда-либо видел»[264], — написал Гувер на служебной записке. А вот что было еще более шокирующим: ЦРУ тратило в пять с половиной раз больше, чем ФБР.

Гувер понимал, что ему нужно возобновлять свою битву за власть, чтобы бороться с коммунизмом.

Глава 21. «Похоже, что третья мировая война уже началась»

Летом 1950 года американцы поняли, что холодная война была настоящей и на кону стояло выживание человечества. ФБР Гувера вело упорную борьбу на внутреннем фронте: его сила чувствовалась в каждой ветви власти, каждом суде и каждом колледже в Америке.

24 июля 1950 года, через месяц после начала корейской войны, Гувер добился от президента Трумэна официального заявления, расширяющего полномочия ФБР в расследовании «дел о шпионаже, диверсиях, подрывных действиях и связанных с ними вопросов»[265], затрагивающих национальную безопасность Америки, — это были даже более широкие полномочия, чем директивы Рузвельта ФБР в военное время. Гувер стремился оправдать свои расширенные полномочия по-настоящему устрашающим докладом президенту 24 августа. Он предупреждал, что невидимая армия — десятки тысяч верных членов американского коммунистического подполья — готова вести сражение против Соединенных Штатов.

Он нарисовал подробную картину гибели американских городов от рук подрывников-смертников. Гувер приписывал свои предупреждения о террористическом холокосте «десяти солидным и весьма надежным осведомителям ФБР»[266]. Некоторые из его тайных свидетелей были бывшими членами коммунистической партии, которые давали свидетельские показания перед большой коллегией присяжных или в суде; другие были советскими разведчиками на протяжении двадцати лет и более. Так писал Гувер в своем докладе для Белого дома.

«Советские руководители будут использовать любые методы для достижения своей цели — полного господства в мире, — гласил доклад Гувера. — В случае конфликта между Соединенными Штатами и Советским Союзом каждый коммунист будет делать все возможное, чтобы нанести ущерб этой стране». Они будут проникать в военное ведомство, подстрекать к бунтам, начнут расовые беспорядки, примутся вставлять палки в колеса военной промышленности, подрывать экономику забастовками и диверсиями, захватывать радио- и телевизионные станции, чтобы закачивать пропаганду в глаза и уши людей. Американские коммунисты внимательно изучили «главные промышленные центры Соединенных Штатов, — заявил один осведомитель, — включая стратегические пункты, которые должны быть захвачены или уничтожены в случае войны».