Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - Сюзанна Кларк

Лунной ночью 1610 года две девушки, выглянув из окна, увидели толпу прекрасных женщин и мужчин, водивших хороводы на лужайке перед домом. В феврале 1666 года ирландец Валентин Грейрейкс имел обстоятельный разговор на древнееврейском с пророками Моисеем и Аароном в маленьком коридоре около огромного бельевого шкафа. В 1667 году миссис Пенелопа Чилмортон, гостившая в доме, заглянула в зеркало и увидела девочку трех-четырех лет. На глазах женщины девочка в зеркале росла и взрослела, пока миссис Чилмортон не узнала в ней саму себя. Между тем отражение продолжало меняться, пока не превратилось в высохший труп. Репутация дома основывалась на этих и сотнях подобных историй.

У Авессалома была единственная дочь по имени Мария. Она родилась в Призрачном доме и прожила там всю жизнь, покидая Дом не более чем на день или два. В дни ее юности в доме гостили короли и послы, ученые, военные и поэты. Даже после смерти отца Марии многие посещали знаменитый дом, чтобы взглянуть на последние ростки некогда пышной английской магии перед наступающей долгой зимой. Когда о доме начали забывать, он захирел и стал разрушаться, а сад одичал. Однако Мария Авессалом отказывалась чинить отцовский дом. Даже разбитую посуду она оставляла на полу[42].

В год ее пятидесятилетия плющ разросся так буйно, что заплел все углы и пол, мешая ходить. Птицы пели внутри и снаружи. Когда Марии исполнилось сто лет, и дом, и она сама окончательно одряхлели, хотя жизнь в них еще теплилась. Так продолжалось еще сорок пять лет, пока одним летним утром Мария Авессалом не умерла в своей постели, осененная листвой огромного дуба.

Приближаясь в этот жаркий полдень к Призрачному дому, мистер Сегундус и мистер Хонифут немного волновались, что мистер Норрелл узнает об их путешествии, ибо с каждым часом, вращаясь среди министров и адмиралов, мистер Норрелл становился все более важной персоной. Больше всего их пугало, что он заподозрит мистера Хонифута в нарушении договора. Поэтому, стремясь, чтобы как можно меньше людей знало о цели их путешествия, они никому не сказали о том, куда направляются, и ранним утром, наняв на ферме лошадей, окольными путями поскакали к дому.

Длинная пыльная аллея заканчивалась высокими воротами. Мистер Сегундус спрыгнул с лошади, чтобы открыть их. Чугунные замковые ворота насквозь проржавели и почти утратили первоначальную форму. От прикосновения к воротам на ладони мистера Сегундуса остался пыльный след, словно от высохших и измельченных розовых лепестков. Чугунные завитки некогда украшали крохотные барельефы; лица, искаженные злобными гримасами, превратились теперь в ржавую труху, словно демон, ответственный за ту часть ада, где ныне жарились эти грешники, слишком рьяно отнесся к разжиганию печей.

За воротами над аллеей нависали вязы, ясени и каштаны, розовели тысячи бледно-розовых кустов, яркой лазурью синело небо. Вдали поднимались четыре высоких фронтона, торчали печные трубы. Однако сам дом лежал в руинах уже более столетия и сейчас в нем было столько же бузины и шиповника, сколько серебристого известняка, столько же летнего ветра, сколько железа и дерева.

— Похоже на Иные Края, — заметил мистер Сегундус. Он прижался лицом к воротам и получил на щеках и лбу отпечаток, словно из толченых сухих роз[43]. Мистер Сегундус открыл ворота и ввел лошадь внутрь. Мистер Хонифут последовал за ним. Они привязали лошадей к каменному столбу и отправились исследовать сад.

Земли, на которых стоял Призрачный дом, с большой натяжкой можно было назвать садом. Более ста лет никто не ухаживал за ними. Местность не походила также ни на лес, ни на пустошь. Язык отказывался найти подходящее слово для сада, некогда принадлежавшего волшебнику и заброшенного две сотни лет назад. Такой пышной и беспорядочной растительности ни мистер Сегундус, ни мистер Хонифут не видели в жизни.

Мистер Хонифут не успевал восторгаться всем тем, что его окружало. Широкая аллея из вязов утопала в море розовой наперстянки. Мистер Хонифут громко вскрикнул, увидев каменную резьбу: лису, несущую в зубах ребенка. Мистер Хонифут вслух восхищался магической атмосферой этого места и заявлял, что даже мистеру Норреллу не повредило бы его посетить.

Однако на самом деле мистер Хонифут почти не чувствовал атмосферы, а вот мистеру Сегундусу, напротив, стало немного не по себе. Казалось, сад Авессалома как-то странно на него действует. Временами он ловил себя на том, что собирается заговорить с кем-то знакомым или внезапно узнает какие-то уголки, словно бывал здесь раньше. Однако прежде чем мистер Сегундус вспоминал, что собрался сказать, он понимал, что обращается к кусту шиповника.

То, что мгновение назад казалось ему головой, становилось веткой, рука — другой веткой. Уголки, представлявшиеся мистеру Сегундусу знакомыми с детства, становились случайным сочетанием качающихся веток бузины и залитых солнцем руин. Кроме того, мистер Сегундус никак не мог понять, кто этот неизвестный друг, с которым его так тянуло перемолвиться словом, и что это за место, казавшееся странно знакомым. Он так разволновался, что примерно через полчаса предложил мистеру Хонифуту ненадолго присесть.

— Дорогой друг! — воскликнул мистер Хонифут. — Что с вами? Вы заболели? Такой бледный, и руки трясутся! Почему вы раньше не сказали?

Мистер Сегундус приложил руку ко лбу и что-то промямлил про магию, которой пронизано все вокруг.

— Магия? — переспросил мистер Хонифут. — О чем вы? — Он нервно оглянулся, словно боясь, что из-за ближайшего ствола внезапно выступит мистер Норрелл. — Вас просто разморило. Я и сам изрядно измучился. Как глупо разгуливать по такой жаре! Сюда, мистер Сегундус, давайте отдохнем, посидим в тени высокого дерева, вот этого, например, рядом с журчащим ручьем, ну вот хотя бы здесь. Нигде не найти лучшего места для отдыха! Присаживайтесь, мистер Сегундус!

Они присели на поросший травой берег коричневого потока. Свежий ветерок и аромат роз успокоили мистера Сегундуса. Он закрыл глаза, затем открыл. Опять закрыл и только начал снова с трудом разлеплять веки, как внезапно уснул.

Он видел в темноте высокий дверной проем, вырезанный из серебристого камня, слегка сверкавшего в лунном свете. Косяки двери были сделаны в виде двух мужских фигур (или одной, так как фигуры выглядели одинаковыми). Мужчина, казалось, выступал из стены, и Джон Сегундус тут же признал в нем волшебника. Лицо пряталось в тени, но выглядело молодым и привлекательным. На голове у человека был остроконечный колпак с крыльями ворона по двум сторонам.

Джон Сегундус вошел в дверь и несколько мгновений видел только черное небо, яркие звезды и чувствовал на лице ветер. Затем он понял, что стоит все-таки в комнате, хотя и разрушенной. Несмотря на это, стены украшали картины, гобелены и зеркала. Фигуры на гобеленах двигались и разговаривали между собой, к тому же не все зеркала отражали то, что находилось в комнате, некоторые показывали совершенно иные места.

В дальнем углу в странном смешении лунного серебра и света от свечей за столом сидела женщина. На ней было платье старинного покроя — мистер Сегундус никогда бы не подумал, что на одно платье может пойти столько ткани. Особенно изумлял цвет — удивительный насыщенный синий, а по всему платью, как звезды, сверкали последние бриллианты датского короля. Женщина смотрела на приближающегося мистера Сегундуса — раскосые, слишком далеко посаженные глаза не позволяли назвать ее красавицей. Затем крупные губы сложились в улыбку, значения которой он не понял. В отблесках свечей угадывалась рыжина волос, такая же насыщенная, как синева платья.

Внезапно в сновидении появился еще один человек — джентльмен, одетый на современный лад. Этого джентльмена, казалось, совершенно не удивила прекрасно, хотя и несколько старомодно одетая дама, однако при виде Джона Сегундуса он не на шутку изумился. Джентльмен протянул руку и, схватив мистера Сегундуса за плечи, принялся изо всех сил его трясти.

Мистер Сегундус почувствовал, что мистер Хонифут сжал его плечо и легонько встряхнул.

— Прощу прощения! — воскликнул мистер Хонифут. — Вы кричали во сне, и я решил, что лучше вас разбудить.

Мистер Сегундус недоуменно уставился на спутника.

— Я видел сон… Весьма любопытный!

И он пересказал свой сон мистеру Хонифуту.

— Какое магическое место, — одобрительно заметил мистер Хонифут, — а ваш сон, наполненный странными символами и предзнаменованиями, только это доказывает!

— Но что он означает?

— Ах! — воскликнул мистер Хонифут и на мгновение задумался, — говорите, дама была в синем? Синий цвет означает… дайте подумать… бессмертие, целомудрие и преданность, знак — Юпитер, металл — олово. Хм! И что это нам дает?