Легендатор - Стив Перри

Кинг сделал три шага по дорогому персидскому ковру и опустился на корточки. Вынул маленький пистолет из руки лежащего без сознания человека и осмотрел его. Антикварная вещица, в хорошем состоянии — из вороненой стали, с накладными желтовато-коричневыми пластинами на рукоятке — то ли из кости, то ли из оленьего рога. На стволе, с правой стороны, выгравирована лошадь, вставшая на дыбы, и система оружия: «автоматический кольт 25-го калибра».

Повернув пистолет, Кинг нашел предохранитель и кнопку с левой стороны рукоятки. Нажал на кнопку, и из ручки выскочил магазин. Он достал оттуда патроны и осмотрел. Номер шестой — с желтыми латунными гильзами, пулями с красноватой медной оболочкой, из которой выступает крошечная синяя полусфера. Как историк он знал, конечно, об огнестрельном оружии, но ни разу не имел возможности изучить его так подробно — ведь оно строжайше запрещено законом. Да, эта штука не была типичным орудием убийства тех времен. Она сделана так, что помещается в дамской сумочке или в кармане — средство на самый крайний случай. Убойная сила у него невелика, хотя, судя по синим наконечникам, пули эти усовершенствованного образца. Прицел очень примитивный, наверное, с небольшого расстояния меткая стрельба возможна, но только если оружие находится в опытных руках.

Кинг снова зарядил магазин, со щелчком задвинул его на место и отвел назад затвор, дослав патрон в патронник. Пирс в любом случае не успел бы этого сделать — ему следовало бы постоянно держать оружие на взводе. Но он, наверное, боялся, что пистолет непроизвольно выстрелит — это привело бы к большим неприятностям, ранению, а то и к смертельному исходу. Термин «автоматический» в данном случае употреблялся не совсем правильно. Как правило, им обозначается оружие, которое стреляет без остановки, пока нажат спусковой крючок. А здесь лишь очередной патрон досылается в ствол за счет предыдущего выстрела, и так пока не опустеет магазин.

Он встал, прицелился Пирсу в висок и спустил курок.

В закрытом помещении выстрел прогремел так, что у него зазвенело в ушах. Сероватое дымное облачко вылетело из ствола, в воздухе запахло чем-то кисловато-едким. Пистолетик дернулся у него в руке, словно пытаясь освободиться, стреляная гильза упала справа от него. До чего интересно.

Кровь сочилась из пробитой головы Пирса. Кинг снова опустился на корточки, чтобы проверить его пульс, а секундой позже частое, прерывистое сердцебиение внезапно прекратилось.

М-да…

Кинг перевел боек в верхнюю позицию, оставив пистолет на взводе, и сунул оружие в карман.

Пусть остается под рукой — мало ли что может случиться.

Самолет летел сквозь ночную мглу, на высоте, которая позволила бы заметить наблюдателя, притаившегося в лесу. Силк сидел рядом с Зией, уставившись в подступающую со всех сторон черноту.

Зию обуревали противоречивые чувства. Этому взболтанному коктейлю надо бы дать отстояться — тогда она смогла бы разделить его на отдельные компоненты. Но в настоящий момент ей приходилось иметь дело с гремучей смесью из волнения, похоти, злости и… еще чего-то, чему она даже не могла дать точного определения. Проблема со Спаклером решена, но теперь возникла проблема с Силком — что с ним делать дальше? Ей нужно выбираться из этого мира, и не мешкая: все зашло слишком далеко. Но оставлять его здесь, после того как он все узнал, нельзя.

Вряд ли она сможет взять его с собой. Допустим, она разыграет перед своим руководством спектакль и добьется, чтобы Силка не бросили в тюремную камеру и не стерли ему память. Но таким образом она рискует загубить свою карьеру. Объяснение типа «он сам за мной увязался» сгодится для пятилетнего ребенка, но для агента секретной службы оно звучит смехотворно — ей просто перестанут доверять.

Зия Реланж? Да, она отлично справлялась с оперативной работой, а потом взяла да и притащила себе с задания какого-то парня. А теперь она, кажется, тасует папки с делами на станции Омега, в пустыне Лейбеа, да?

Впрочем, ей могут подыскать местечко и похуже.

Черт побери.

«Но тогда что ей остается?»

Она украдкой взглянула на Силка, погруженного в свои мысли.

С собой его взять нельзя. Оставить здесь — так те, кто за ними гонятся, запросто его освежуют. Выходит, выбора нет?

«Какие тут могут быть еще вопросы?»

Зия покачала головой, возражая своему внутреннему голосу.

Я действительно не хочу этого делать.

«Ну да, еще бы. Ведь он — отличный любовник. И сумел отворить дверь, прежде всегда закрытую, да? А что, дома тебе мало парней, с которыми можно поразвлечься? Да еще таких, с которыми этот размазня и рядом не стоял. А в темноте они ведь все на одно лицо, верно?»

— Нет, я больше так не считаю.

— Что?

Зия растерянно заморгала. Оказывается, последнюю фразу она произнесла вслух. Господи, у нее и впрямь крыша поехала.

— Да нет, ничего.

— Долго нам еще лететь? Она взглянула на приборы.

— Чуть больше часа — семьдесят минут.

— А знаешь, — сказал он, — мне ведь следует тебя ненавидеть.

При этих словах ее чрево словно наполнилось чем-то живым, рвущимся наружу, и все тело сковало холодом.

— …но будь я проклят, если мне не хочется сорвать с тебя все, до последней нитки, и трахать тебя до потери сознания, прямо сейчас, не сходя с этого места.

Радостный порыв, охвативший ее, лишь частично был замешен на сексе — она это знала. Да, Силк прав — даже если он никогда больше не захочет ее видеть, его нельзя будет винить в этом после всего, что она с ним сделала. Но правда заключалась еще и в том, что она хотела вызвать в нем желание, страсть и даже…

«Не смей этого произносить, не смей далее думать!»

…и даже любовь к себе…

«Что ты вообще знаешь о любви, черт бы тебя побрал!»

— Наверное, все дело в гормонах, — сказал он. — А иначе что же это такое? Если только…

— Если только что, Силк?

— Не знаю. — Он снова покачал головой. И тут она внезапно обо всем догадалась.

Он чувствует то же самое. Это не просто секс. Это нечто большее.

О Господи! Какой ужас. Что, если это чудо действительно совершилось? Где-то она читала: много троп поднимается в гору. Что, если одна из них начинается сексом и, петляя, выводит куда-то еще? Без всякой видимой причины.

«Черт возьми. Это нечестно. Этого просто не может быть. Ты не должна провалиться в любовную бездну с таким, как он. И ты должна его убить».

— У нас еще остался час, — сказала она. — Компьютер прекрасно со всем справляется.

И они потянулись друг к другу.

Кинг успел на орбитальный лайнер, следующий в Нью-Амстердам, бразильский город на побережье Атлантики. Там он мог пересесть на местный самолет и добраться на нем до Манауса, крупного города в долине Амазонки. Хотя шпионские службы не могли знать наверняка, где Силк завершит свой полет, но острие угла, очерченного его радиосигналом, указывало именно в этом направлении. В пределах определенного радиуса им придется посадить самолет для дозаправки — Кинг знал емкость его баков. Те коды, которыми Пирс помимо собственной воли снабдил его, будут действительны всего несколько дней, а потом Забой заменит всю шифровальную программу. Как только они найдут тело Пирса, вся прежняя деятельность мертвеца будет тщательно расследована — насильственная смерть агента всегда вызывает взрыв активности по обеспечению безопасности.

Но до этого он найдет Силка или по крайней мере установит его примерное местонахождение. Бразилия — большая страна, но ее внутренние районы по-прежнему мало заселены по сравнению с Лос-Анджелесом. Так или иначе, но он их выследит.

Пока корабль заполнялся пассажирами, Кинг сидел, откинувшись на спинку кресла, уставившись в пустоту. На протяжении всей операции им руководили либо тяга к богатству, либо гнев, смешанный с досадой. А между тем разгадка этого ребуса сулила нечто гораздо более ценное, чем деньги, более желанное, чем месть, которую он учинит над шпионкой и Силком.

Вечную жизнь.

Он с самого начала решил, что, заключая сделку с покупателями генетического сокровища, вытребует для себя именно такой награды. При более тщательном изучении он понял: если бессмертие сразу станет доступным для широких слоев земного общества, это вызовет массу проблем. Социальные катаклизмы приобретут поистине космический размах. Пострадает институт брака. Деторождение поставят в жесточайшие рамки и обязательно примут законы против всех видов насилия — какой прок в бессмертии, если тебя в любую минуту может переехать грузовик? Или засыпать обломками рухнувшего здания? Преждевременная кончина человека, который, бережно относясь к своему здоровью, мог бы дотянуть до седьмого десятка, — уже трагедия. А как ужасно будет, если на тридцатом или на двухсотом году жизни оборвется жизнь того, кто мог бы дожить до тысячи лет. Вот это действительно трагедия.