Белый Меч - Иар Эльтеррус

Роган отступил в тыл, чтобы регенерировать – схватка с каменной горгульей изрядно потрепала вампира, для восстановления оторванной руки требовалось много крови. Благодаря этому и не погиб в первую же секунду, когда ситуация резко изменилась.

Появление над полем боя истинного демона оказалось неожиданностью как для врагов, так и для своих. Чёрно-красные крылья затмили небо, растянувшись от горизонта до горизонта, из этой багровой пелены градом посыпались сгустки алого свечения. Маги Воскресителей успели поставить щиты, но заклинания покровителя пронзили их, как бумагу. Шары малинового свечения сами наводились на цель, двигаясь с такой быстротой, что даже реакция вампиров не позволяла от них уклониться. А когда сгусток настигал цель, живая и мёртвая плоть с равной эффективностью превращалась в дурно пахнущую слизь.

Роган с трудом верил своим глазам – в считанные секунды отборное подразделение Братства было почти полностью уничтожено. Выжили только те, кто подобно ему находился далеко от эпицентра атаки и успел догадаться нырнуть в землю. Сквозь грунт убийственные шары проникнуть не могли.

«О Тьма, какие же мы тупицы! Отлично знали, что вражеской армией руководит истинный демон, но даже не допустили мысли, что ради такого случая он решит самолично вылезти из Храма и вмешаться в бой! За столько веков не озаботились даже приблизительно узнать, на что способен покровитель, разработать хоть какие-то способы противодействия! Да, вероятно на эту атаку он потратил души, заключённые в десятке пирамид… Но цена… цена не сравнима с любыми затратами… Особенно, при их фанатизме…»

Это была последняя мысль вампира. Эйменос спикировал с небес, ударил по земле когтистой лапой – и грунт сомкнулся, как смыкается вода, раздавливая, растворяя в себе тела беглецов.

– Покойтесь с миром, – усмехнулся верховный жрец. – Стать частью земли – самое подходящее место для живого трупа. Карогарт!

– Я здесь, Великий! – маленькое чешуй чатое создание торопливо подскочило к демону.

– Ты нашёл Владыку?

– Нет, Великий. Можете меня покарать, но проверьте поля сами – его здесь нет. Он был, я нашёл его следы. Но потом исчез. Скорее всего, он сейчас внутри убежища.

– Камнеходца никто не видел? – обернулся жрец ко второму помощнику. Тот развёл руками:

– Из выживших – никто.

– Поднимите уцелевшие тела. Ненадолго, только чтобы допросить. Мне нужно знать точно.

– Слушаюсь, Великий.

Через полчаса некроманты Храма поспешили к своему повелителю с докладом. Никто из живых или мёртвых участников сражения не заметил проницателя. Что было крайне странно – обычно червь выглядывал посмотреть, даже если рядом пробегал мелкий зверёк. А уж шум битвы должен был его не просто потревожить, но изрядно разозлить.

Иерарх почесал когтем в затылке. Оставались три возможности. Владыка мог находиться внутри убежища, тогда червь с ним. Мог убить червя и уйти по своим делам. Наконец, мог уйти и забрать червя с собой. В первом случае его рабы должны сидеть здесь, и ждать выхода повелителя для Последнего Суда. Но в двух других следовало немедля вернуться в Храм.

Демон размышлял минуты две. Потом выбрал двенадцать самых стойких и преданных воинов, хорошо послуживших делу Упокоения.

– Оставайтесь тут, – приказал он маленькому отряду. – Если выйдет Владыка, встретите ЕГО, как подобает. Если придёт армия Воскресителей – умрите, забрав с собой как можно больше их лучших бойцов. В обоих случаях, перед смертью обязательно предупредите меня.

Избранные отсалютовали и разошлись по склону, выбирать наилучшие места для укрытия. Эйменос повернулся к остальным и махнул хвостом:

– За мной! Возвращаемся!

«Безобразие, – проворчал Меч, – форменное безобразие».

«Ну что такое на сей раз?» – тоскливо уточнил Владимир.

«Видишь ли, есть такая неписанная традиция. На Хранителей, когда те только приходят в свой мир, как правило нападают. Разбойники какие-нибудь, фанатики или работорговцы… Во-первых, это даёт возможность потренироваться в применении своих новых способностей, во-вторых, позволяет узнать, что в мире творится, в-третьих, среди нападающих или их потенциальных жертв может найтись кто-нибудь полезный, обычно будущий вассал. Ну а тебе, с твоей спецификой, и подзакусить была бы лишняя возможность. Но из-за того, что некоторые тут, видите ли, любят путешествовать с комфортом, мы лишились всех полезных встреч по дороге. В результате сидишь тут, как дурак, голодный, одинокий, и ни драка не знающий текущую ситуацию. Те четверо разновозрастных балбесов в пассажирском отделении на вассалов явно не тянут. Выбить из них информацию ты стесняешься, кормиться или тренироваться на них не хочешь. Ну и как это всё назвать?»

«Дурацкая тактика, – заметил Владимир. – Я, конечно, не могу сказать, какие порядки в мирах других Хранителей, но если у их потенциальных противников налажена хоть какая-то система осведомителей, то подобными подвигами они тут же дадут о себе знать всем желающим. После чего локализовать их и уничтожить, пока не набрались сил – самое очевидное решение».

«Нууу, – немного смутился Меч, – бывало и так, но это скорее исключение. Принято считать, что на стороне Хранителей выступает сама Судьба. Обычно что-то мешает найти их и уничтожить сразу, или же охотники оказываются недостаточно расторопны».

«Я в судьбу не верю, и исключением становиться не хочу, даже самым редким, – отрезал Владимир. – И если у меня есть возможность проползти к Дракону тихонько, никого не потревожив, я так и сделаю. Все приключения охотно оставляю на долю других желающих».

«Трус, как обычно», – фыркнул Меч.

«Практик, родной. Я, видишь ли, уже не мальчик, и видел, как умирает человек с пулей в животе. После этого вся жажда подвигов из меня куда-то выветрилась».

«Видел он! Что ты там видеть мог! Вот Дракула Задунайский – тот в жизни повидал-таки кое-что. Не чета нынешним изнеженным горожанам… И однако был одним из самых отчаянных храбрецов своего времени! Так что нечего списывать трусость на жизненные обстоятельства – это твой личный выбор!»

«Совершенно верно, мой. И благодаря этому выбору я, как видишь, с Мечом и на полпути к Дракону, а останки Цепеша гниют неизвестно где».

«Нет, только послушайте, какие мы стали разумные да осторожные! А голову себе сносить – это тоже было проявлением практичности и развитого самосохранения?»

«Видишь ли, костяшка… Жить вечно я не собираюсь. Но есть маленькая разница между тем, чтобы сдохнуть ради спасения тысяч чужих жизней или ради собственного выпендрёжа».