Русская весна - Норман Спинрад

– Такой поступок прекрасно отразится на вашей характеристике, уж это я вам обещаю, – сказал Илья Сергеевич Пашиков. – Формально дело этим ограничится. Но, Соня Ивановна, мы-то с вами понимаем, как вы в этом нуждаетесь.

Первый знак внеземной цивилизации

Официальный представитель астрономического отделения Академии наук СССР не подтвердил поспешных выводов, появившихся в популярной печати после того, как наблюдатели из космограда "Коперник" обнаружили аномалии на недавно открытой четвертой планете звезды Барнарда.

"Да, это действительно твердое тело, а не газовый гигант в миниатюре, и свечение на его ночной стороне исходит от каких-то источников на его поверхности. Около планеты, на точной стационарной орбите, замечено подозрительно правильное кольцо из тел средней величины, – сказал нашему корреспонденту доктор Павел Бударкин. – Но заявлять, что мы столкнулись с внеземной цивилизацией на основании таких косвенных признаков, было бы явно преждевременно".

В кабинете Эмиля Лурада царил беспорядок. Повсюду валялись наполовину распакованные картонные коробки, полки были как попало забиты книгами, журналами и дискетами, письменный стол и три стула перед ним тоже были завалены всяким барахлом, а на столе для совещаний громоздилось с полдюжины еще не развешанных картин в рамах. Новый директор ЕКА сидел, скинув пиджак, – с видом человека, у которого нет ни времени, ни охоты наводить порядок, потому что сейчас у него более серьезные дела.

Однако, заметив одну деталь, которой Эмиль все-таки позаботился украсить комнату, Джерри ухмыльнулся – это была увеличенная и вставленная в рамку копия иллюстрации из той старой статьи в журнале, из которой мир впервые узнал о "Гранд Тур Наветт".

– Садись, Джерри, садись, – сказал Эмиль, – скидывай барахло на пол, не стесняйся.

Джерри засмеялся, освободил стул и сел.

– Ну вот, я здесь, – сказал Эмиль Лурад с кривой ухмылкой, пожимая плечами. – Из цеха по контролю качества путь сюда неблизкий.

– Сюда неблизкий путь и оттуда, где ты был пару недель назад, у нас только об этом и толкуют, – заметил Джерри. – Что ты там отмочил, в Страсбурге?

– Такой шанс выпадает раз в жизни, Джерри, я все поставил на эту карту, – уже серьезно сказал Эмиль. – И выиграл.

– Да уж, – сдержанно ответил Джерри. – Иначе вместо того, чтобы внезапно расхвораться, Лабренн открутил бы тебе башку. Но что ты наплел этим чертовым политикам?

– Я сказал им, что знаю единственный способ заставить русских вложить в общий космический котел больше денег, чем они намерены урвать для своих собственных программ, – сказал Эмиль.

Джерри посмотрел на изображение своей "Большой башни", в одиночестве украшавшее голые стены директорского кабинета, потом опять на Эмиля Лурада, и сердце его замерло.

Эмиль кивнул.

– Что же еще? Если говорить о русских, то "Спейсвилль" позволит им без всякого риска зашибать деньги, продавая нам модули космоградов и старые носители типа "Энергия". Они думают, что мы сошли с ума, раз тратим на эту тему львиную долю бюджета, и сами, конечно, не хотят в этом участвовать. – Он пожал плечами и криво улыбнулся. – А кому, как не нам, "космическим фанатам", знать, что они правы? – продолжал Эмиль. – Единственная причина, по которой они вообще согласны говорить о совместном бюджете, – это требования политиков с обеих сторон включить Союз в Объединенную Европу. И для Москвы, и для Страсбурга космос – одна из многих проблем, причем отнюдь не самая важная; если наше Агентство не заключит с русскими соглашения по доброй воле, на нас начнут давить политики.

– Грязные политиканы, – пробормотал Джерри.

Эмиль Лурад нахмурился.

– Вот так же рассуждал и Арман Лабренн, – сказал он. – Потому-то я здесь, а он нет. Нужно научиться говорить на языке политиков. И еще нужно научиться тянуть с ними в одной упряжке.

Эмиля Лурада словно подменили, а может быть, Джерри только теперь заметил перемены, которые поизошли в нем давным-давно. Нынешний Эмиль уже не был юнцом, работавшим под его началом; теперь перед ним сидел директор ЕКА.

– Лабренн требовал, чтобы русские внесли в совместный космобюджет ровно половину, – сказал Лурад. – Это здорово сократило бы наши расходы на "Спейсвилль". Русские твердо стоят на четверти, надеясь, что Страсбург, наоборот, станет финансировать их новые программы. Через несколько недель договор будет готов, и Страсбург просто не позволит затягивать дело из-за таких мелочей. Если Советы отсидятся и блокируют наши попытки что-то изменить, все сложится в их пользу, и они это знают.

Лурад презрительно скривил губы.

– Лабренн свалял дурака, надеясь оказаться терпеливее русских, у них каменные задницы со времен Вышинского и Громыко.

– Ты так и сказал в Страсбурге?

– Я им сказал, что нужно включить в сделку новый пункт именно сейчас, и, к счастью, у нас есть подходящая тема, которая как раз ждет ассигнований…

– "Гранд Тур Наветт"?

Эмиль Лурад ухмыльнулся.

– Наш "челнок" – то, что действительно нужно русским, в это совместное предприятие им придется вложить солидную сумму. Более того, как часть совместной программы проект станет наконец экономически оправданным, что раньше было невозможно.

– Как? – воскликнул Джерри. – Ты ведь всегда соглашался, что…

– Что это фантастический проект, который может стать еще одним шагом в освоении Солнечной системы, – холодно ответил Лурад. – Но для ЕКА он превратился бы в новый "Спейсвилль", а то и почище! Почему, ты думаешь, нам никогда не давали под него денег? По-твоему, все политики идиоты?

– Иногда мне действительно так казалось… – сухо заметил Джерри.

Лурад вздохнул.

– Ты что, Джерри, и впрямь такой наивный? – спросил он. – Да что бы мы делали с этими новыми кораблями? У нас уже есть "Конкордски", и "Дедал", и автоматизированные грузовики – стало быть, полная система обеспечения для "Спейсвилля"…

– Ты с ума сошел, Эмиль! – воскликнул Джерри. – Имея "Гранд Тур Наветт", мы сможем основать базу на Луне, колонию на Марсе, доберемся до астероидного кольца, до Юпитера, Титана…

– А чем мы, по-твоему, будем платить за все это, когда просадим все деньги за несколько лет на сам ГТН? – отрезал Лурад. – Как мы окупим такие гигантские затраты?

– Я об этом не подумал… – пробормотал Джерри.

– Зато в Страсбурге думали все эти годы! – резко сказал Лурад. – Лабренн не был против нашей программы. Как мог хоть один работник Агентства, всерьез интересующийся будущим космических исследований, остаться равнодушным? Но ни Лабренн, ни любой другой трезвомыслящий руководитель не отважился бы включить эту тему в бюджет, потому что все прекрасно знали – политики ее не оплатят.