Шелковые узы - Лиз Тренау

– А что я?

– До меня дошел какой-то слух, будто он собирается сделать тебе предложение. Ты его примешь?

Прямой вопрос кузена застал Анну врасплох.

– Он, конечно, очень мил. Спасибо за совет.

Уильям допил вино, встал и поклонился.

– Всегда к вашим услугам, мадам.

Они пожелали друг другу спокойной ночи.

Позже она проснулась, услышав, как к дому подъехала карета. Хлопнули двери, и внизу послышались громкие голоса, но в этот момент Анна снова уснула. Главное, что дядя и тетя вернулись домой.

На следующее утро Бетти сказала им, что Джозеф и Уильям уже позавтракали и пошли на собрание. Они просили не беспокоить их. Тетя Сара еще не вставала, потому что ей было плохо.

– Подозреваю, она выпила слишком много бренди, – хихикнула Лиззи.

Два часа спустя Анна увидела, как Бетти готовит теплое молоко и печенье для тети.

– Позвольте, я сама это отнесу, – предложила девушка. – Хочу выяснить, что у нее болит.

В ответ на ее стук послышался приглушенный стон. Когда Анна вошла в комнату, оказалось, что ставни все еще закрыты, а в помещении после ночи до сих пор пахнет затхлостью. В полумраке перед ней предстало жалкое зрелище. Лицо тети Сары в обрамлении подушек было перекошено от страдания, щеки побагровели, а глаза покраснели от слез.

Анна поставила поднос на стол и села на край кровати.

– Что с вами случилось? Вам нездоровится?

В ответ тетя громко захныкала. Анна взяла Сару за руку и стала ждать. У девушки был большой опыт ухода за больной матерью, поэтому она знала: одно ее присутствие может помочь тете успокоиться.

Наконец Сара перестала всхлипывать и откинулась на подушку. Взяв стакан с теплым молоком, женщина сделала несколько глотков.

– Мы пропали, дорогая, – пролепетала тетя. – Все потеряно.

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Вчера вечером что-то случилось?

Тетя кивнула и всхлипнула.

– Все кончено, – продолжила она. – Твой дядя не станет бейлифом. Он посрамлен.

– Посрамлен? Что произошло?

Анна восстановила в памяти разговор о французском шелке. Неужели кто-то вспомнил об этом теперь, когда прошло уже столько времени?

Запинаясь, тетя Сара начала свой рассказ. По всей видимости, когда Джозеф приехал на банкет, кто-то передал ему записку. Он засунул ее в карман, не читая, решив, будто это подтверждение того, что после ужина его позовут на торжественную церемонию, где назначат бейлифом. Обед продолжался без происшествий, но, когда пришло время, вызвали совершенно другого человека. Он встал, и ему начали аплодировать все присутствовавшие гости. Потом все взоры устремились на Джозефа и Сару, которые чувствовали себя неловко и не могли понять, что происходит.

– Мне захотелось провалиться от стыда сквозь землю, – призналась Сара. – Твой несчастный дядя был так удивлен и смущен, что не знал, как действовать. В конце концов он поднялся и направился к выходу из зала. А я последовала за ним. Мы так долго шли к выходу, дорогая, мимо всех этих ухмыляющихся рож. Мой несчастный муж был унижен и оскорблен. Теперь я беспокоюсь, не тронулся ли он умом от горя.

– Я так понимаю, в записке речь шла об этом?

Сара кивнула.

– Что там было написано?

– Там было написано…

Она махнула рукой в сторону тумбочки и снова начала плакать. Там лежал листок с печатью гильдии и подписью сложившего с себя полномочия бейлифа. Листок, по всей видимости, смяли, а потом разгладили. Анна открыла ставни на одном окне, чтобы прочесть, что же там написано.

Уважаемый мистер Сэдлер!

В свете последних событий и полученных нами отчетов, что Ваша компания снова была уличена в импорте запрещенного французского шелка, по всей видимости, с целью избежать уплаты пошлин, мы с сожалением сообщаем Вам, что Ваша заявка на место бейлифа была отозвана и Вы были освобождены от исполнения обязанностей члена административного комитета.

Мне очень жаль сообщать Вам об этом, но мы передали всю информацию в налоговую службу, которая, вероятно, свяжется с Вами в ближайшее время.

Письмо поразило Анну своей прямотой. Если такова была расплата за лживость Уильяма – а дядя уже взял вину на себя, – почему они так долго тянули с этим? И зачем поступать таким образом, унизив его при всех?

– Это правда? – спросила Анна, притворившись, будто ничего не знает. – Обвинение в контрабанде?

Тетя села на постели и начала грызть печенье. Затем кивнула.

– Он говорит, несколько недель назад произошла бухгалтерская ошибка, из-за которой какие-то налоги остались неуплаченными. Тогда мы все были шокированы, но Джозеф обсудил все с административным комитетом, и они приняли его извинения. Он не понимает, откуда взялась эта последняя жалоба.

В воздухе повис кислый запах недоверия. Вся эта ситуация была такой сложной и запутанной. А что, если, несмотря на все уверения Уильяма, он продолжал играть? И что, если, отчаявшись, он продолжал подделывать отчеты об уплате налогов, тратя деньги на то, чтобы отдавать свои долги? Коль дела обстояли именно так, понятно, почему Джозефа удивили события на банкете.

– Как вы считаете, что будет дальше?

– Джозеф и Уильям сейчас пытаются понять, что могло пойти не так. После этого они обратятся в гильдию и налоговую службу, чтобы решить все эти вопросы.

– А что же делать с уголовными обвинениями?

– Этого я боюсь больше всего, дорогая. Но мистер Сэдлер убедил меня, что в случае выплаты всей суммы нам удастся избежать уголовного преследования.

– А сумма велика?

Сара вздохнула.

– Такие вещи нам, женщинам, знать не следует. Наша задача ждать и принять судьбу, какой бы она ни была. – Сара крепче запахнулась в шаль, несмотря на то что в комнате было душно. – Оставь меня и пришли Бетти, чтобы я могла приготовиться для встречи с миром. Но пожалуйста… – она взяла Анну за руку и крепко сжала ее, – пообещай, что ты ни словом не обмолвишься об этом Лиззи. Она обожает отца и очень огорчится, узнав, что у него такие проблемы.

Анна пообещала.

После того памятного вечера Джозефа почти не было видно. Он целыми днями и ночами просиживал, запершись у себя в кабинете, иногда выходя оттуда в своем лучшем жилете и парике, чтобы уехать по делам и вернуться лишь поздно вечером, когда все уже обычно спали.

Сара много времени проводила у себя в комнате, порой она выходила к обеду, но почти ничего не ела. До Рождества оставалось совсем мало времени, однако никто не готовил пудинг, не покупал гуся к столу. Темное облако опустилось на дом Сэдлеров, и казалось, ничто уже не изменится к лучшему.

Спустя несколько дней после скандала на банкете к завтраку принесли письмо. Анна узнала почерк, но дождалась, пока все закончат есть и разойдутся по своим делам, прежде чем вскрыть его в одиночестве.

Уважаемая мисс Баттерфилд!

Вынужден сообщить Вам, что ввиду непредвиденных обстоятельств я не смогу выполнить наше соглашение. Я буду очень благодарен, если Вы, во избежание дальнейших затруднений, впредь воздержитесь от общения.

Анне захотелось рассмеяться из-за абсурдности этого письма и формальности языка, которым оно было написано. Потом девушка разозлилась. И кем только Чарльз Хинчлифф возомнил себя, что позволяет себе относиться к ней с таким пренебрежением? Он тоже не был святым, если верить Уильяму, также любил играть в азартные игры и прохладно относился к учебе. А на все это, скорее всего, ему давал деньги его богатый отец.

То, что он написал ей такое пренебрежительное письмо, которое наверняка составлял с помощью родителей, не только вызывало обиду, но и показывало мелочность и малодушие лондонского общества, где человека ценят лишь до тех пор, пока это выгодно. Анна поняла, насколько сильно был опозорен дядя, из-за чего тень упала на всю семью.

Ее размышления прервал Уильям, вернувшийся в столовую.

– А я тут не оставлял… – начал он и осекся, заметив письмо у нее в руке. – Плохие новости?

– Это от Чарльза. Кажется, он внезапно потерял ко мне интерес. Не могу представить почему, – ответила она, криво улыбнувшись.

– Вот ублюдок. – Уильям опустился на стул рядом с Анной. – Можно я взгляну? – Он взял письмо и быстро просмотрел его. – Боже, – прошептал и громко стукнул кулаком по столу. – Я не ожидал, что они так быстро и решительно отвернутся от нас. Мы дружим с ними много лет. А ты практически была с ним обручена… Как он смеет вот так ставить под сомнение твою честь? – Он обхватил голову руками. – О боже! Что я наделал?

– Это не только твоя вина, – тихо ответила она.

– Если бы я признался отцу во всем, мы бы выплачивали пошлину каждую неделю, как он обещал гильдии, и они не требовали бы от нас столько денег, не говоря уже о штрафе.

– Так еще есть и штраф?

– Четыре сотни фунтов.