Ключ Эдема - Макс Кроу

Бесшумно открылась и закрылась дверь. Вадим почувствовал постороннее присутствие, только когда Алекс подошел вплотную.

— Это их основное оружие, — сказал он, протягивая Вадиму кофе в пластиковом стаканчике.

— Смартфоны? — уточнил тот. Из стакана крепко пахло коньяком, а на вкус кофе был совершенно дрянной — без кофеина. Не бодрящий напиток, а успокоительное на ночь.

— Новости, информация. Созидатели промывают мозг каждому на этой планете. Раньше такой властью обладали жрецы и шаманы. Потом — настоятели храмов. А теперь кто говорит, что хорошо, а что — плохо? Кто за нас выбирает врагов и друзей, пищу, одежду? Нам говорят, что и когда делать. Но хуже того: нам говорят, что и как думать. У людей под самым носом может идти война, могут гибнуть их братья и сестры, но они будут верить, что это недоразумение.

— У людей есть глаза. Даже в Советском Союзе кто хотел — знал правду. Молчал, но знал.

— Это самое опасное заблуждение, — грустно улыбнулся Алекс, присаживаясь на корточки под стеной. — Обе стороны конфликта обычно полагают, что знают правду. Но это не так. Им досталась не добыча, а подачка. То, что позволили увидеть, услышать. Самые долгие и кровопролитные войны не объявляют. Они идут постоянно на всех просторах. Им нет преград. Чтобы началось массовое побоище — не нужны сотни бойцов. Достаточно одного снайпера, который выстрелит в обе стороны.

Вадим отвел глаза в сторону. Он хорошо помнил недавние события в Украине, и то, как СМИ извращало информацию. Все жрали эту отравленную дрянь, веря, что уж им-то не соврут, уж им-то хватит мудрости отличить зерна от плевел. Да не хватило.

— Чтобы перестали искусственно тормозить развитие двигателей на альтернативном топливе, вынуждая людей присасываться к нефтяным скважинам. Чтобы программы по очистке окружающей среды прекратили обогащать организаторов, а занялись нашей планетой. Чтобы медицина начала лечить, а не создавать болезни. И агрессоры перестали нападать, притворяясь миротворцами. Всё это можно исправить, если перекрыть отравляющий поток информации, если очистить ее, дать антидот. Вот, за что мы боремся, — подвел итог Алекс. — Ты говорил, что не видишь отличия. Разве мы так уж похожи?

Почесав затылок, крякнув и глянув на него поверх светящегося экрана смартфона, Вадим ответил:

— Я многих людей на своем веку повидал. Хороших и не слишком. Так вот, поверь моему опыту: процентов девяносто из них были счастливы жевать ту жвачку, что кидали им вожди Совка. И потом я слышал от них недовольство ценами, медициной, чиновниками, но хуже всего этого для них были перемены. Если вдруг что-то менялось, они были в ярости. Новый правитель всегда был хуже старого, новая мода, новые песни — все хуже и хуже. Думаешь, это какие-то старперы в замызганных тельняшках и вонючих штанах? Нет, офицеры. Цвет, так сказать, нации. Академик вот тоже. Инженер… Они такими были и в двадцать, и в сорок лет. Таких большинство в мире, мальчик. И если мы сделаем то, что ты хочешь, они погибнут. Все. Тоже своеобразная зачистка ради нового общества, да? Разве не то же самое, что хотят сделать Созидатели? Вот и скажи мне, чем вы отличаетесь.

Алекс рассматривал луну, заглянувшую в окно, пальцами выстукивал на бумажном стаканчике веселый ритм. Улыбнувшись чему-то, ответил:

— Похоже, ничем. Но я готов умереть ради других, которые выживут и почувствуют вкус свободы без обмана. Которым это нужно, как воздух. А ты готов умереть ради тех, о ком говорил?

Сирия. Дамаск. 1174 год

Власть Салах ад-Дина укреплялась день за днем. Аллах благоволил ему, само небо и пески радовались его победам. Он укрепил свои силы в Египте, когда призвал к ответу одного из предателей — чиновника Ал-Кинда. Тот замышлял переворот, избавление от власти султана, для чего собрал войско из недовольных правлением Салах ад-Дина. В основном, это были местные темнокожие жители, которые грезили победой над захватившим власть сирийцем и возвращением себе Египта. Но их армия была разбита войском Салах ад-Дина, которое возглавлял брат султана. После этого стихли все перешептывания за спиной владыки, и никто больше не осмелился ставить под сомнение его право на место правителя.

Но франки, решившие, что местные волнения дают удачный момент для вторжения, двинулись в Египет. Осенью того года они высадились у стен Александрии и осадили город. Армия насчитывала тридцать тысяч человек. Когда же на поддержку осажденным выступило войско Салах ад-Дина, франки поспешно ретировались, бросив лагерь, осадные оружия, и позорно скрылись, избегая битвы.

После смерти Нур ад-Дина осиротевшая Сирия обратила свои чаяния к его юному сыну Исмаилу, оставшемуся наследником. Мальчику было всего одиннадцать, когда ему пришлось стать отцом народа. Его мать была также молода, она являлась младшей из жен почившего султана. Власть — не камень, а змея, что норовит ужалить, пока ее держишь, и уползти прочь, когда ослабишь хватку. Султану-ребенку было не по силам состязаться на одном поле с матерыми волками, готовыми впиться в сирийское сердце. Подле него тотчас оказался амир Умуштикин, который оказывал дурное влияние на юношу, пытаясь использовать его армию в своих целях. Шамс ад-Дин ибн ал-Мукаддам — опекун Исмаила — был весьма обеспокоен таким положением дел, и написал письмо султану Салах ад-Дину с просьбой позаботиться о Сирии.

В конце месяца раби 570-го года Салах ад-Дин вошел в Дамаск, не встретив сопротивления. Большинство жителей приветствовали султана как надежду на порядок и защиту, все же недовольные остались немы, опасаясь расправы.

В этот день Элиана стояла на крыше одного из домов, откуда хорошо было видно торжественное шествие армии. Салах ад-Дин привел с собой множество людей, привез семью и ближайших подданных. Годы изменили его, добавили седин, его сила расцвела, как и его мудрость. Но глядя на него издалека, Элиана хотела кричать от отчаяния. Вот человек, который спас ей жизнь, о котором она молилась каждую ночь и ради которого могла совершить любой поступок. Вот тот, любовь к которому витает выше низменных потребностей в ответных чувствах, в телесной или же духовной близости. И что же это? Он победной поступью входит в город, едва остыло тело прошлого хозяина. Он не осмеливался прибыть, когда Нур ад-Дин еще дышал, подолгу не отвечал на письма, отворачивался от приказов и, наконец, нанес удар в спину. А теперь берет страну под свою опеку. Любила ли Элиана Нур ад-Дина? Вероятней всего. И эти чувства были земными, они текли по жилам, дарили наслаждение и обрывали дыхание. Теперь он мертв, и его убийца пришел в город. Убийца, который для нее равен богу.

Когда Натан бен-Исаак пришел в свой дом, то застал ученицу тихой, задумчивой, сидящей у окна в темноте. Он зажег одну свечу и безмолвно сел в кресло. Он не мог знать ее мысли, но был достаточно мудр, чтобы догадываться об их природе.

— Есть ли бог? — спросила Элиана, не оборачиваясь. — Что нас ждет после смерти? Созидатели ищут ответы на вопросы, которые не под силу смертным. Разве никому из вас не было интересно, что случается после последнего вздоха?

— О да, — медленно ответил старик. — Этот интерес самый большой. Мы идем к нему на протяжении всех веков. Мы ищем Суть мира, то, что называют Богом. Мы стремимся достичь уровня знаний, которые позволят нам понять Его замысел. Это даст ответы на все вопросы.

— Зачем все это? Зачем мы живем? — девушка чуть повернула голову, и он увидел, что на ее щеках блестят слезы. — Мы сражаемся за свою жизнь, учимся, терпим лишения, страдаем и побеждаем. И ради чего? Чтобы однажды это все оборвалось? Чтобы мы не успели пожать плоды наших стараний, превратились в ничто, в глину, в прах. И чтобы другие шли по нашим следам, втаптывая их в пыль, забыв наше имя.

— Не все предаются забвению.

— Но кому какое дело, если он мертв? Если он пуст! Что если все эти россказни про душу и райский сад — всего лишь выдумка, чтобы не было так страшно жить. Потому что иначе это все не имеет смысла, — она обернулась к нему, — я ничего так не боюсь, как смерти. Но если она необратима, зачем жить? К чему терпеть боль, если единственной наградой станет пустота?

Натан бен-Исаак долго молчал. Он смотрел на плавящийся воск, и в его влажных глазах отражался рыжий огонек свечи.

— Ты мыслишь, как многие. Мы все задаемся подобными вопросами. Если не можешь найти ответ — ищи утешение. Смотрела ли ты за тем, как живут муравьи? Они строят свой дом и защищают свою королеву. И пусть те, кто носят ветки для муравейника сегодня, не доживут до дня завершения строительства, они будут носить. В этом их задача, в будущем своего вида. Наша задача более значимая. Каждый из нас должен сделать мир лучше. Сделать его сильнее. Укрепляя клан, мы укрепляем человечество на пути к просветлению. Люди ищут ответы в вере, уповая на то, что кто-то даст им цель. Ты эту цель найдешь сама, я лишь могу рассказать тебе о собственной. Ты — вот, ради чего я живу. Наш покойный султан, о котором я заботился. Книги и свитки, хранящиеся в моем доме. Те знания, что я передам моим последователям.