Красивый Путь Огненного Фазана - Лиза Лим

Лев почти оставил мысли об охоте, когда внезапно почуял в воздухе запах, который не смог проигнорировать. Чуть сладковатый и в то же время кислый, щекочущий горло, оставляющий на языке металлический привкус. Запах свежей крови. Более того, он знал, чья это была кровь. Этот запах он бы не перепутал ни с чем, потому как слышал его множество раз. Где-то поблизости находилась раненная барасинга. Она была совсем рядом, крови было много, а значит, это была крупная особь, либо с серьезной раной. Льва устроил бы любой из этих вариантов.

Он спрыгнул с дерева и стремглав помчался, ведомый удушающим, затуманивающим сознание запахом приближающейся смерти и насыщения. В нескольких метрах от источника запаха Лев затормозил, повел носом еще раз, оценивая обстановку, пытаясь учуять что-то постороннее, потенциальную угрозу. На мгновение хищнику показалось, что к кисловатому аромату покидающей тело его будущей жертвы жизни примешивалось что-то еще, не столь соблазнительное, но тоже живое. Такой запах Лев тоже чувствовал однажды, но где именно — вспомнить не смог. Мышцы на его крепких ногах уже напряглись для решающего прыжка, но хищнику так и не удалось его совершить. Загривок животного пронзила стрела.

***

В ночь после свадебной церемонии в особняк тринадцатого принца было доставлено письмо из Северной Вершины, в котором старший советник от имени будущего брелона приглашал принца с супругой на коронацию, которая должна была состояться уже через два дня, так что нужно было поспешить. Сердце прекрасной брелины было разбито не только скоропостижной кончиной ее дорогого родителя, но еще и тем, что она не смогла присутствовать на его похоронах. Что делало для нее еще более важным быть рядом с братом в такой поворотный момент для ее семьи и страны. Несмотря на слепое доверие фазанки брату, Хару не слишком надеялся на любовь того к сестре. Именно поэтому он настаивал на том, чтобы в Северную Вершину Велисия вернулась уже как член другой семьи. Только так можно было наверняка защитить ее от наказания.

Молодая чета двинулась в путь ранним утром, сопровождаемая охранниками и волком.

— Хару, что же будет с Иртаном? — обеспокоенно спросила брелина супруга, когда те остались в уединении, сидя друг напротив друга в повозке.

Дракон, который с утра выглядел немного более расслабленным, чем обычно, снова помрачнел. Тот факт, что вне зависимости от того, какая опасность грозила брелине, она всегда беспокоилась о ком угодно, только не о себе, злил принца.

— А что с ним? — спросил тот с напускным равнодушием.

— Думаешь…его могут обвинить в моем похищении? — пространно произнесла Велисия, глядя в окно, за которым Иртан ехал верхом вместе с остальной охраной. Девушка старалась не выдавать эмоций. Она осторожничала, помня о весьма различимом гневе, с каким дракон вчера обвинил ее в излишней любви к хранителю.

— Я скажу, что он спас тебе жизнь, его сделают героем и наградят орденом, — устало выдохнул Хару, отворачиваясь к окну, чтобы скрыть свое раздражение.

— Благодарю, — робко ответила фазанка, пряча взгляд. После событий ночи брелина вела себя необычайно тихо. Ночная откровенность Хару, его страсть и нежность растворились с первыми лучами солнца, и принц вернулся к более знакомому ей, сдержанному состоянию. Он говорил с женой так же учтиво, как раньше, не посылал в ее направлении никаких выходящих за рамки приличий взглядов и практически к ней не прикасался. Фазанка была этому рада, она могла вести себя как обычно. Велисия не знала, делал ли это дракон намеренно, чтобы облегчить ее участь и избавить от надобности испытывать неловкость, или же таким он будет всегда. Также брелина не до конца понимала, какой из этих двух возможностей она страшилась больше всего.

Молодожены мчались весь день и ночь без остановок, чтобы успеть вовремя. В дороге супруги почти не разговаривали. Тринадцатый принц по большей части был занят изучением документов на каком-то неведомом брелине языке, иногда прерывая работу на кратковременный сон. Фазанку не столько удивило, сколько огорчило то, что даже во сне дракон выглядел напряженным.

Сама девушка не могла сомкнуть глаз и, насколько хватило светового дня, занималась чтением одной любопытной книги. Небольшой томик был подарком молодоженам на свадьбу от третьего цензора Рэй Тана. Он не стал поздравлять супругов лично, поэтому о том, что мужчина был вчера в саду, брелина узнала только раскрыв книгу, которую она выбрала второпях среди груды других подарков, надеясь, что та скрасит длительность дороги. На первой странице стояла подпись цензора с наилучшими пожеланиями. Эта книга привлекла фазанку своим названием: во-первых, оно было написано на языке, который Велисия знала, что не могло не радовать и означало, что шансы насладиться чтивом резко возрастали. Во-вторых, в самом названии было что-то притягательное. Она называлась «Там, куда птицы летят после шторма» и была написана неизвестным автором. Фраза на обложке книги могла означать также «Место, где дети сходят с небес», но косяк птиц, украшающий ее корешок наводил на мысли о первом варианте.

Название и текст книги были написаны на языке киалу, наречии, принадлежавшем мистическому народу, жившему на территории Империи сотни лет назад. В качестве наследия утерянная цивилизация оставила после себя огромное количество стихов и песен. Киалу был языком широко известным в узких кругах ценителей сочинительского искусства, коим брелина увлеклась пару лет назад. Существовало достаточно много переводов работ киалу на другие языки, при этом о самом народе практически ничего не было известно. Их поэзия была настолько иносказательной, что извлечь из нее какие бы то ни было точные данные об обычаях древнего народа и его быте было невозможно. Киалу использовали ту же систему письменности, что драконы, но звучание слов, сам их слог и строение фраз были абсолютно другими. О, как юная брелина мечтала хотя бы раз услышать эту речь вживую! Разумеется, ценители поэзии киалу практиковали использование этого языка в повседневной жизни, говоря на нем между собой, когда хотели исключить неосведомленных слушателей из своего разговора, но выходило это у них криво и косо, как линии, вышедшие из-под кисти художника-недоучки. В дороге красивые, идиллические картины, описанные киалусскими мастерами, подарили брелине немного душевного покоя.

* * *

День начинается для каждого человека в разное время. День вообще загадочная субстанция. Одни дни длятся лишь мгновение, другие могут тянуться много лет. Для седовласого старика, что был самым прославленным пекарем в городе, день начинался тогда, когда для иных начиналась ночь. Старик заводил тесто в огромной деревянной кадушке, в какой барышни из