Сумерки людей - Деймон Найт

Помнил он, как скакал по Главной Площади, волоча за длинные черные волосы что-то круглое и непонятное, помнил радостно орущие рты, помнил множество рук, тянущихся вырвать у него добычу. Потом он, сам не ведая как, очутился в Зале Гамна как раз под бараками Стражи и в свете единственного целого светильника увидел, как кто-то раздает толпе брикеты динамита, но сам предпочел взять валявшийся неподалеку топорик. А потом, опять без всякого внятного перехода, он вдруг оказался в полумиле оттуда, в Оранжерее Элвина, бешено проламывая топориком все сверкающие стеклянные панели, что были там повсюду, радостно впитывая в себя дикий звон и грохот, с наслаждением наблюдая, как осколки стекла впиваются в стволы и ветви деревьев…

Еще видел он, как по этажу с хриплым воплем промчался какой-то мужчина, держа на руках женщину. Со всего налету мужчина бросился на треснувшее стекло Променада, разбил его своим телом — и выпал наружу, во мрак… Топот бегущих ног, дикий вопль — и удар… Топот, вопль, звон стекла… Страшный вопль, удар… Все это бессмысленно отпечаталось в голове у Дика.

Где-то внизу раздался мощный взрыв — пол подпрыгнул, словно по нему стукнули гигантским молотом, — и Дик даже не сумел удержаться на ногах. Потом он встал, ошарашенный и слегка отрезвленный. В лицах окружающих на краткие мгновения тоже появились проблески разума. На сей раз дело было в Новой Галерее, и Дик с недоумением воззрился на свисающие со стен пустые картинные рамы. Потом вся взбаламученная толпа опять оказалась на ногах и на сей раз ринулась в новом направлении — по крутому спуску к площади за Стадионом. Дотолала до самого низа, растеклась по широкой площади и принялась перемешиваться с таким же потоком с противоположного спуска, а потом рассыпаться по разным сторонам. Кто рванулся через аркаду в Ювелирный Дворик, кто бросился по тоннелю до пристройки к музею, а остальные посыпались в лабиринт малых коридоров, что в конце площади расходились во всех направлениях. Дик, совсем задыхаясь, остановился в низком темном коридорчике, сплошь засыпанном битым стеклом и рваной бумагой из разгромленных мастерских. Топот ног стремительно затихал вдали. Наконец он остался один.

От противоположной стены коридора из телебудки с сорванной дверью на него слепо таращился выбитый глаз кинескопа. Повинуясь какому-то наитию, Дик доковылял до автомата и нажал кнопки кода вызова. Динамики тихо загудели. Значит, что-то все-таки работало. Но больше ничем автомат не разродился. Машинально Дик набрал код внешней связи. Отклика не последовало. И неудивительно. Эти кабинки и не были приспособлены для прямой внешней связи. Только если через Центральную Диспетчерскую. Дик тупо обо всем этом размышлял, с легким удивлением слушая собственное хриплое дыхание и обеими руками упираясь в приборную панель в душной темноте будочки. Теперь, когда он остановил свой безумный бег, тело сразу принялось неметь от усталости. Мокрый от пота, он из последних сил держался на ногах, озираясь в полутьме. Похоже, Центральная всего двумя уровнями ниже. Добраться туда несложно — но стоит ли так рисковать? Сейчас еще очень опасно отделяться от толпы, избавляться от спасительного стадного чувства. И все же такой шанс мог больше и не представиться.

Дик еще немного поколебался, а потом устало выпрямился и тяжело затопал по коридору, нацепляя на лицо тупую звериную маску.

Огромный зал Центральной оказался начисто разгромлен. Почти все расположенные вдоль стен кинескопы были разбиты, а по приборным панелям толпа явно прошлась топорами. Детали и соединения изрублены в мелкое крошево, ящички бюро выдернуты, а их содержимое рассыпано по полу, столы и стулья перевернуты. Дик заложил дверь, а потом принялся лихорадочно метаться от одной панели к другой, пытаясь найти хоть одну исправную. Тщетно. Толпа, судя по всему, не раз и не два здесь побывала.

Дик постоял, разочарованно оглядывая расколоченные панели. Потом еще раз медленно обошел весь обширный зал.

В углу у двери возвышалась особенно грандиозная гора хлама — там было рассыпано содержимое сразу двух опрокинутых шкафов. Дик потыкал груду носком ботинка — под скользкой кашей стекла и картона блеснуло что-то большое и, кажется, неповрежденное. Тогда Дик нагнулся и, к своей великой радости, выудил из кучи хлама переносной телеэкран из тех, что использовались в Орлане для внешней связи. Пятнадцать сантиметров на двадцать, с автономным питанием и антенной. Целехонький — ни царапины. Вот удача!

Дику удалось снять заднюю крышку, вынуть два переходника со штекерами и присоединить их к клеммам телеэкрана. Время шло. Потом он вернулся к приборным панелям, нашел там два гнезда, помеченные: «ПЕРЕДАЧА» и «ПРИЕМ» — и подключил туда свою находку.

Экран тут же засветился. Оказалось, он был настроен на третий канал, где шел обычный приключенческий фильм. Дик успел заметить, как на человека насел лев и принялся рвать его в клочья. Тогда Дик быстро переключился на девятый канал.

Экран помигал, потом успокоился и выдал Дику серую табличку с белыми буквами: «ВСЕ КАНАЛЫ ЗАНЯТЫ». Голос диктора произнес:

«Говорит линия связи Скалистых Гор. Все каналы заняты. Пожалуйста, подождите».

Дик в нетерпении ожидал. Поначалу на экране высвечивались все те же белые буквы, а диктор каждые несколько секунд повторял свое сообщение. Но вот наконец экран помигал и выдал другую надпись: «ПОЖАЛУЙСТА, ВАШ ЗВОНОК». Голос диктора произнес:

«Говорит линия связи Скалистых Гор. Пожалуйста, разборчиво назовите требуемый адрес».

— Бакхилл, в холмах Поконо, — быстро ответил Дик. И добавил: — Срочно!

На экране новая надпись: «СПАСИБО». Голос диктора продолжил:

«Спасибо. Сейчас вас соединят. Пожалуйста, подождите».

Прошла минута с лишним. Наконец на экране высветилась надпись: «ЗВОНОК». В углу появился маленький светлый кружок, который то гас, то вспыхивал, то гас, то вспыхивал.

Долгое время, спустя экран замигал и прояснился. От него удалялось что-то темное. Наконец на фоне знакомой комнаты Дик увидел высокую фигуру.

— Папа… — начал он.

И тут же осекся. Фигура на экране вовсе не принадлежала его отцу. А поняв это, Дик сразу заметил, что башенная комната разгромлена, со стола сброшены бумаги, окна расколочены… Потом он узнал и фигуру перед экраном. Здоровила по имени Рой, один из садовых сраков. Парень стоял, упираясь в Дика бессмысленными глазами, — а в руке у него был окровавленный тесак.

Толпа текла и текла — бесконечной рекой. Одни в ней по-прежнему горели зверской решимостью, других же взяла усталость, и теперь они просто переставляли ноги — опустошенные, похожие на сомнамбул. И все же людская река текла без остановки. Да и не оставалось уже во всем Орлане места, где усталые и довольные рабы могли бы присесть и окинуть взглядом свой завоевания. Столы и стулья были разрублены, окна расколочены, разная мелочь разбросана повсюду и раздавлена под ногами, обшивка со стен сорвана. Даже пол местами умудрились разворотить. За каких-то четырнадцать часов Орлан изменился до неузнаваемости: из величественного города-дворца превратился в подобие серого улья из удушливых, заваленных обломками клеток. В Северных Колоннадах пылал уже неуправляемый пожар — и ветер быстро гнал наверх валивший оттуда густой столб серого дыма. Внешние стены были измочалены, не хватало целых секций крыш — и ледяной воздух с воем носился по коридорам. Там, где проводка шла слишком высоко, освещение еще сохранялось, а все остальные коридоры и залы озарял лишь бледно-голубой утренний свет. Попадая из света во тьму, а из тьмы в сумерки, люди недоуменно обращали друг к другу деревянные лица с отвисшими челюстями и мутными глазами. Двигались они теперь только потому, что ничего другого им уже просто не оставалось. А еще их гнало вперед чувство: стоит остановиться — и наступит что-то ужасное.

Время от времени следовали взрывы. Крыша Розового Дворика рухнула и погребла под собой сотни людей. Длинный Коридор обратился в руины. Даже у Башни с одного бока вился дымок. Посверкивали ее золотые чешуйки — плиты ручной работы метр на метр площадью. В такой дали они казались золотой пыльцой, чье сияние то вспыхивало, то пропадало.

Всю эти панораму Дик наблюдал с балкона над Марсовым Двором. Взрыв сорвал отсюда всю крышу — и булыжная мостовая Двора, его балконы, лестницы, нисходящие уровни теперь открылись небу. Все здесь было погружено в загадочное безмолвие — будто в древнем городе, только что отрытом археологами. Холодный ветер завывал над головой, щупая балкон ледяными пальцами. Потрясенный, лишившийся дара речи, Дик стоял здесь и изо всех сил цеплялся за ограду. После того звонка в Бакхилл он уже часами бродил, ничего не чувствуя и ни о чём не задумываясь. А теперь, с этой высоты, он тупо смотрел на расстилающиеся перед ним крыши Орлана. Множество других дворов и площадей тоже лишились крыш, напоминая гнилые зубы, и там под открытым небом Дик видел другие такие же фигуры. Люди стояли неподвижно и молча вглядывались в разгорающийся рассвет.