Кто ищет... - Валерий Абрамович Аграновский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец, не стоит забывать, что я, как и прочие пациенты Джанелидзе, был под прессом — точнее сказать, под гнетом — легенд, повествующих об уникальных возможностях экстрасенсов вообще и их лидеров в частности. Из моей памяти ни на секунду не выходили публикации в центральной печати, в которых утверждалось, что прикосновение рук экстрасенса вызывает ожоги на теле чуть ли не второй степени. Дина еще не прикоснулась ко мне, а я уже готов был заорать: жарко, горячо! — и то обстоятельство, что никакого тепла на самом деле не было, квалифицировалось мною как недоразумение, во всяком случае как факт не из Дининой, а из моей биографии. Я смутился, я был потрясен, я готов был сам себе не поверить — ведь мой положительный ответ на вопрос был в значительной степени запрограммирован! Ну хорошо, представим себе, не почувствовав тепла, я так и сказал бы во всеуслышание — что дальше? Мое дальнейшее общение с Диной оказалось бы бессмысленным, как нелепо присутствие кастрированного жениха на собственной свадьбе. «Брак» с Диной мгновенно распался бы, так как он мог держаться лишь на моей неукоснительной вере в ее умение творить чудеса, и я действительно шел к Дине за чудом, а не за сомнением в нем. Если бы Дине, чтобы оправдать мои надежды, пришлось летать по квартире на метле или превращаться в кошку, я и полет, и фантастическое превращение обязан был бы увидеть и принять как должное. В противном случае мне следовало с самого начала идти не к Дине и не за лечением.
По всем по этим причинам я твердо и ясно подтвердил то, что Дина от меня ждала. Я так и сказал: «Чувствую тепло!», вложив как можно больше «правды» в эти слова с помощью интонации и чрезвычайно важной паузы, которую артистически выдержал, прежде чем дать ответ. Мне было не жалко. Берите, люди! Даже добавил через секунду, округлив глаза: «Горячо, Дина! Печет!» — и всем окружающим сразу стало покойно и хорошо, как будто люди освободились от тяжести, я это понял по общему движению, напоминающему театральный зал в момент поднятия занавеса, когда публика одновременно вздыхает и меняет позу, расставаясь с одним состоянием души во имя прихода другого, уже предвкушенного. У меня тут же возникло сладкое ощущение комфорта: я стал своим среди своих, потому что никого не подвел, сохранил людям надежду, ко мне было всеобщее доверие, и множество глаз светилось за меня радостью. Мне даже показалось, что всего мгновение отделяет нас с Диной от аплодисментов, в ответ на которые нам пришлось бы раскланяться перед зрителями, — обращаю ваше внимание, читатель, на ключевые по своей многозначительности слова в этой фразе, вдруг сорвавшиеся так непроизвольно с моих уст: «нас с Диной» и «перед зрителями». «Нас»! — как вам это нравится? Мы были с ней вместе с этого момента. Заодно. И пусть специалисты размышляют теперь о том, не заложен ли в этом единстве будущий лечебный эффект.
Я же понял, кажется, в тот первый визит к Джанелидзе, почему экстрасенсы полагают свое дело в принципе беспроигрышным: оно заранее обречено на успех с чисто психологической точки зрения. Однако я вновь прерываю свой рассказ, чтобы вернуться к началу, без которого не будет понятен конец.
Боюсь напутать что-то, но, насколько мне известно, первая лаборатория, которая занималась и йогой, и телепатией, и биополем, и даже черной магией, была создана в Москве еще в шестидесятые годы усилиями многих достойных людей. Их фамилии я назвать могу, но воздержусь, откровенно признаться, из чувства самосохранения. Дело в том, что история экстрасенсов пока еще никем не написана и, как говорят, не канонизирована, а противоречий в ней было предостаточно: сложности, конфликты, споры из-за приоритета и даже борьба за власть. Классический вариант любого стоящего начинания. Стало быть, пока все это не успокоится, не уляжется, пока истина не выпадет в осадок, с датами и фамилиями надо быть осторожней.
Итак, лаборатория, возникнув, существовала на общественных началах «при ком-то», как существует, к слову сказать, и сегодня. Просто счастье, что у нас есть такие «общества», которые способны давать разного рода подвижникам приют, тепло и крышу над головой, правда, чаще в переносном, чем в прямом смысле этого слова. Экстрасенсам тем не менее повезло: после нескольких лет скитаний и мытарств по подвалам они обосновались в двухэтажном доме, расположенном у Красных ворот. Управляемая Большим Советом, лаборатория к этому времени имела четыре секции, в том числе биоинформации, одним из руководителей которой был Сфинкс — человек серьезный, немолодой и малоразговорчивый. Когда я однажды не без труда добился свидания с ним, имея целью выяснить кое-какие подробности, связанные с биополем, то через пять минут после начала беседы вдруг обнаружил себя без умолку болтающим, в то время как мой визави хранил загадочное молчание с бледной улыбкой на лице. Так мы «проговорили» все полтора отпущенных мне часа, и тем не менее я ушел вполне довольный и Сфинксом, и собой, и разговором.
С первого дня главной задачей секции был провозглашен — взгляд в самый корень проблемы! — поиск доказательств существования биополя. Кроме того, они учились видеть его, чувствовать, ощущать и перекачивать больным собственную энергию. Опыты ставили на себе, сформулировав для группы следующий принцип: никакого лечения, только диагностика! Полагая, что этот принцип по достоинству могут оценить лишь медицинские работники, организаторы лаборатории и Сфинкс, набирая состав секции, отдали предпочтение дипломированным врачам: пуще всего они боялись непрофессионального лечения, понимая, что нет более верного способа дискредитировать и угробить на корню доброе начинание.
Особенно большой вред делу могло принести неудачное врачевание. Ни один уважающий себя эскулап, будь он семи пядей во лбу, да еще с мировым именем, не может дать стопроцентной гарантии больному, и мы ему это прощаем. Экстрасенсы, как догадывается читатель, тоже не застрахованы от неудач. Но в случаях с ними ситуация приобретает поистине трагический характер: мало того, что не вылечили, а еще украли время, которое могло бы пойти на традиционное лечение, а вдруг бы давшее положительный результат! — такова примерная и не лишенная логики формула обвинения, ставящая экстрасенсов на грань с криминалом. По этой причине руководители секции были трижды против лечения, ратуя за безвредную диагностику.
Однако им было ясно и то, что долго сохранять невинность секции не удастся: ну как не снять одним движением руки головную боль у близкой приятельницы, как не вылечить двумя-тремя сеансами вазомоторный ринит у мужа близкой приятельницы, как не облегчить радикулитные страдания родной матери мужа приятельницы? — и