Война мага. Том 1. Дебют - Ник Перумов

– Вправо-влево?.. – Если нет пути вперёд, логично свернуть, с некоторым раздражением подумала Ниакрис.

– Гм. Вправо-влево. Да нет. Придётся поворачивать. Пойдём в обход.

…Дно Миров, по-видимому, не знало, что такое ночь. Всё тот же мягкий свет продолжал разливаться по окрестностям – и ни малейших признаков сумерек или заката. Со времён жёсткой храмовой школы Ниакрис умела точно определять, сколько минуло времени – они с отцом шли уже без малого четырнадцать часов. Некромант, как и говорил, плыл над самой землёй, Лейт – угрюмо и упрямо меряла шагами безумную «землю» Дна.

…Они не сумели обогнуть с виду такой милый и мирный зелёный холм с разлёгшимся на склоне чёрным многощупальцевым чудовищем, так что пришлось потрудиться огню и стали.

– Ну, теперь-то о нас уже все местные собаки узнали, – проворчал отец, когда они оставили дымящийся, выжженный склон позади. Спрут тоже неплохо умел обращаться с магией и раскинул по окрестности целую сеть мелких, почти невидимых отростков-щупов. Ниакрис заработала приличные ожоги на щеке, шее и плече, у чародея-отца вновь открылась и закровоточила рана на ноге. Ну, а мелкие ссадины, царапины (и довольно глубокие) и синюшные следы от присосок гада – уже не в счёт.

Дно Миров представлялось идеальным местом для любителя опасностей и нескончаемых поединков. Но… где же им преклонить голову? Есть ли здесь нормальная вода, которую можно пить, не боясь отравиться? С мясом трудностей не возникнет – хотя деликатесом такую добычу не назовёшь. Кто-то ведь не поленился собрать здесь целый зверинец. Тут не встретишь мирного оленя или косулю. Здесь все жрут всех. Большие – малых. А малые сбиваются в стаи и, в свою очередь, жрут больших. Круговорот, ничего не попишешь. Сам ешь кого-то и кому-то в свою очередь служишь пищей.

Заканчивался их первый «день» на Дне Миров – поневоле Ниакрис тоже приняла это название; да и трудно было бы не принять: отец повторял его непрестанно, словно вбивая в голову непонятливой дочери.

Остались справа опрокинутые пирамиды, остались слева красные скалы с распластанным на них выверном. С этим чудищем они решили пока не связываться. Вот и Летучие горы, как немедленно прозвал их Некромант, – каменные громады и в самом деле парили, ни на что видимое не опираясь. Вблизи они показались Лейт даже красивыми. Под густой растительностью (невесть откуда берущей воду для жизни) скрывался тёмно-синий сапфир, густой, непроглядный, но даже отсюда было видно, что камень огранён.

– Кладбище, – только и покачал головой Некромант. – Уж в этом-то ты можешь мне поверить. Кладбище – и живого, и того, что сотворено было мёртвым.

– Так, может, и не Дно Миров? Может, свалка?

– Может, и свалка, Ниа. Только вот чует моё сердце, что на эту свалку не только нас с тобой зашвырнуло…

Лейт прикусила язык. У неё уже готов был вопрос: «Как долго нам тут сидеть? И что будем делать дальше?»

– Осмотримся, дочка. Дух переведём. А потом… думаю я, что домой нам возвращаться смысла нет.

– Почему, отец? – удивилась Ниакрис.

– Волны Великой Реки… боюсь, они несли нас слишком быстро и неведомо куда. Сколько прошло времени на равнинах Эвиала, не знают даже боги, которых мы с тобой так и не увидели даже за миром. Может, мгновение, и гномы всё ещё стоят, оцепенев, вокруг той проклятой дыры, в которую мы ухнули; а может, тысячи и тысячи лет, так что умерли не только все люди, которых мы – нет, не знали, но хотя бы могли знать, – но ушли в небытиё и современные нам государства. Города распались пылью… или же перестроены до неузнаваемости, языки совершенно иные, реки изменили свои пути, и…

– Хватит поэзии, отец, – решительно отрезала Ниакрис. – В Эвиале прошли века? Что ж, не думаю, что наше искусство там станет ненужным.

Чародей только покачал головой.

– Честно говоря, я бы не возражал, если бы наши странствия вывели нас куда-нибудь… – он неопределённо покрутил поднятым пальцем, – в нормальный мир, ты понимаешь меня, дочка? Нормальный мир. Без этих идиотских пророчеств и проклятий. Без мерзких предателей-дуоттов, которых следовало бы уничтожить всех до единого. Без Западной Тьмы, без инквизиции и церкви. Где мертвецы тихо лежат на погостах, а не порываются сбросить могильную плиту, словно одеяло, и отправиться на прогулку. Где люди и нелюди живут в мире. Где на море паруса мирных купцов, а не пиратов и не хищных имперских галер. И я верю, что такой мир можно отыскать. Я… – он внезапно шагнул к девушке, и лицо его словно посерело от внезапно навалившегося груза годов. – Я мечтал о доме. О доме на морском берегу. У горных подножий. В лесу. Я бы построил дом… и мы стали бы жить там. Я наконец занялся бы своими изысканиями… писал бы книги… взял бы учеников и учил их только добрым, мирным заклятьям… А ты… ты… ты бы выросла, Лейт, девочка. Ты нашла бы человека себе по сердцу…

– И нарожала бы тебе целый десяток внучат и внучек, – ровно проговорила Ниакрис. Чародей не видел, как у неё стала подёргиваться щека.

– Не вижу ничего плохого в десятке внучат, – постарался улыбнуться чародей, но у него это не слишком получилось. – Что же тут такого, Лейт?.. Девушки должны брать себе мужей. Одного, во всяком случае. Ничего не буду иметь против, если тебе захочется иметь двух.

Она сжала кулаки так, что обломанные, короткие ногти впились в ладони.

– Я воин Храма, – бесцветным голосом проговорила Ниакрис.

– Но ты не прошла испытания, – как мог, мягко возразил отец. – Три убийства…

– Я убила. Я убила страшного Некроманта Востока.

– Одного. Но не трёх. И ты убила личину, не меня самого, хотя должна была.

– У меня ещё осталось время, – упрямо повторила Ниакрис. – И я чувствую, что это моё деяние было угодно Силе Храма.

– Погоди, постой, дочка, – чародей примирительно протянул руку. – Ты что же, хочешь сказать…

– Что нет никакой Лейт, которая могла бы выйти замуж и нарожать тебе внучат! – выкрикнула она наконец и сразу же стало легче. Щеки вдруг сделались мокрыми. – Она сдохла, эта твоя Лейт, её сожрали поури в Пятиречье! Сперва оттрахали, а потом сварили и слопали! Или ты забыл?!

– Нет, – опустил голову чародей. – Я ничего не забыл. Ты права. Права… – казалось, он сейчас заплачет.

– И не дави мне тут на жалость! – отчаянно выкрикнула она. – Пожалеть его, видите ли, требуется! Бедная, невинная овечка! Тьфу!

Отец вздрагивал и только всё сильнее и сильнее вжимал голову в плечи. Он не отвечал. Он просто стоял, уронив руки, и Ниакрис вновь ощутила запах свежей крови. Крови – и отравы: резанувшая ногу чародея тварь была ядовита.

Ниакрис вовремя опомнилась. У неё был шанс его убить. Но она простила… хотя простила ли до конца, кто знает? Иногда ей кажется, что да, а потом вдруг захлёстывает настолько одуряющая волна ненависти, что хочется выть и кататься по этой странной земле.