Маниту - Грэхэм Мастертон

Мы свернули за угол, и неожиданно темноту прорезали вспышки яркого света, появляющиеся из воздуха вокруг нас. Поющая Скала воздел руки к небу, и свет сосредоточился в них, чтобы стечь на бетонный пол. Это была молния— которая-видит, первый знак, что Мисквамакус уже знает о нашем присутствии.

Мы добрались до разветвления, непосредственно ведущего к комнате Карен Тэнди. Молния-которая-видит разогнала большую часть призрачных крыс, но вой вихря не прекращался. Появился также и действительный ветер, сильно дующий нам прямо в лицо. Поющая Скала махнул рукой, и мы, согнувшись, шли дальше, все ближе к неизбежной стычке с Мисквамакусом и Великим Старцем. Вой и стон урагана делали невозможным разговор. Через двери комнаты Карен Тэнди мы заметили отблески астрального света — холодной энергии, создающей ворота для самого могучего и самого ужасного из легендарных существ.

Наконец, противясь урагану, мы добрались до самых дверей. Поющая Скала заглянул первым и тут же отпрянул с ужасом. Он закрыл лицо руками, как будто его ударило током. Ужас и страх парализовали и меня до такой степени, что я думал, что уже никогда не смогу сдвинуться от этих дверей.

Зло наполняло комнату — вонючий дым безустанно струился из двух огней, которые Мисквамакус разжег в металлических мисках по обе стороны астральных ворот. На полу был вычерчен круг самых удивительных и наиболее зловещих фигур, которые я видел в жизни, все они были начерчены очень старательно и покрашены чем-то, что, наверное, было кровью полицейских лейтенанта Марино. Были среди них необычные козлы, какие-то ужасные создания, похожие на огромных червей, и обнаженные женщины, рожающие ужасных бестий.

Рядом с кругом восседал деформированный и искалеченный, плохо видимый в клубах дыма Мисквамакус. Но не он возбуждал наибольший ужас, а то, что мы невыразительно видели в самых густых клубах дыма — вращающийся водоворот зловещей тени, разрастающейся во мраке, похожий на осьминога или на клубок змей, ящеров и чудовищ.

Самым ужасным было то, что я узнал Великого Старца — я понял, что он всегда был рядом со мной. Он был страхом перед удивительными формами, замечаемыми в морщинах занавески и драпировок, ужасом лиц, появляющихся в слоях дверец шкафов, страхом, притаившимся на темных ступенях и в еле заметных отражениях в зеркалах и оконных стеклах. Здесь, в извивающихся, изменчивых формах, я открыл, откуда происходят мои давно забытые страхи и беспокойства. Каждый раз, когда слышишь ночью в спальне бестелесные шаги и дыхание, каждый раз, когда небрежно брошенная на кресло одежда кажется превратившейся в мрачную монахоподобную фигуру, каждый раз, когда тебе кажется, что ты слышишь шаги за собой на ступенях — все это враждебное присутствие Великого Старца, с ненавистью атакующего замки и печати, которые не выпускают его с того света.

Мисквамакус поднял руки и триумфально завыл. Глаза, звериные и безумные, пылали зловещим блеском, а тело блестело от пота. Руки он по локоть измазал в крови, когда вырывал кости из трупов полицейских, чтобы чертить ими магические знаки. За ним, почти невидимая среди дыма, извивалась и вертелась омерзительная, ужасающая фигура Великого Старца.

— Время, Гарри! — закричал Поющая Скала. — Помоги мне теперь! Время! Сейчас!

Он закрыл лицо руками и начал цитировать цифры и слова, бесконечную инвокацию взывания к его собственным духам и к великому духу техники белых. Я крепко обнял его и сконцентрировал все силы своего перепуганного ума на только одном вызове: УНИТРАК…

УНИТРАК… УНИТРАК… Рычание ветра приводило к тому, что я не слышал, что он говорит, но я всем собой старался поддержать, прикрыть, когда он попытается победить Мисквамакуса и туманную фигуру Того-Который-Пожирает-в— Бездне.

Было такое мгновение, когда казалось, что мы преуспеем. С ошеломляющей скоростью он выбрасывал слова, пел и склонялся, все быстрее и быстрее, увеличивая мощь вызова для технического маниту УНИТРАКа. Но все это время и Мисквамакус также цитировал заклятия и указывал на нас рукой, как будто хотел поощрить Великого Старца проглотить нас. Я заметил движение в клубах дыма, какие-то фигуры, ужасающие свыше всякого человеческого воображения — формы более ужасные и страшные, чем я видел в своих самых жутких ночных кошмарах. Из мрачной тучи Великого Старца начали высовываться туманные щупальца. Я знал, что нам остались уже только секунды. Напряжение парализовало мне мышцы и я чуть было не отгрыз себе язык.

И тогда Поющая Скала неожиданно ослабел и осунулся на колени. Я встал на колени рядом, сбросил с глаз перепутанные ураганом волосы и закричал, желая биться дальше.

Он посмотрел на меня. Его лицо выражало только страх.

— Не могу! — закричал он. — Я не могу вызвать УНИТРАКа! Не могу! Это маниту белых! Он не послушает меня! Он не придет!

Я не мог поверить. Я посмотрел через плечо на Мисквамакуса, обеими руками указывающего в нашу сторону, на темные змеи Великого Старца, развевающиеся над головой шамана. Я знал, что это был уже наш конец. Я вырвал из рук Поющей Скалы помятый кусок бумаги и прочитал его в призрачном свете астральных ворот.

— Спаси меня, УНИТРАК! — кричал я. Спаси меня! — и раз за разом выкрикивал цифры. — УНИТРАК! УНИТРАК! Ради бога, Унитра-а-а-к-к-к!

Поющая Скала застонал, перепуганный, прячась в моих объятиях. Мисквамакус, с лицом искривленным звериной гримасой, плыл ко мне в воздухе, вытягивая руки и поджимая свои деформированные ноги, а вокруг него вырастали переменчивые, ужасающие формы Великого Старца.

С минуту я помолчал. Потом, поскольку ничего другого я не мог придумать, я воздал руки так, как это делал Мисквамакус и процитировал то, что считал заклятием:

— УНИТРАК, вышли своего маниту, чтобы уничтожить этого чернокнижника. УНИТРАК, охрани меня от ран. УНИТРАК, закрой ворота в великую Бездну того света и выгони этого мерзкого духа.

Мисквамакус подплыл ближе и в ответ начал декламировать инвокацию к Великому Старцу. Его слова, тяжелые и мрачные, пробивались сквозь вой урагана, как хищные бестии.

— УНИТРАК! — закричал я. — Приди, УНИТРАК! Приди!

Мисквамакус был уже почти рядом со мной. Его дьявольские глаза блестели сумасшедшим блеском на темном, блестящем от пота лице. Он искривлял губы в гримасе боли, усилия и ненависти. Он чертил в воздухе круги и невидимые диаграммы, притягивая зловещий водоворот Великого Старца, готовя своими чарами ужаснейшую смерть, которую он только мог для меня выдумать.

— УНИТРАК, — прошептал я беззвучно среди рева вихря. — О Боже, УНИТРАК!

Это случилось так неожиданно и резко, что я сначала даже не понял. Я думал, что Мисквамакус поразил меня молнией-которая-видит или что все здание распадается на куски. Это был оглушительный шум, более громкий, чем вой урагана, электрический треск миллионов вольт, рык как бы тысячи одновременных стычек. Яркая процессия раскаленных сетей закрыла комнату, ослепительных симметрией рядов блестящих контуров, по которым ползали белые и желтые искры.