Огонь и ветер - Иар Эльтеррус

Уж будем всё-таки честными, Ри Нар ки Торк. Будем честными.

От тебя действительно ничего не зависит.

— А ты постарел, — заметил голос за его спиной. — Не хотела бы я жить такой жизнью, пилот. Или уже не пилот?

Ри обернулся настолько резко, что едва не свалился с ложемента на пол.

Самту-ки стояла у стены и с интересом разглядывала его.

Она была очень похожа на египтянку (в прошлый раз Ри её облик ни с чем связать не смог, нынешних ориентиров тогда не было и в помине). Идеальная фигура, длинные чёрные волосы, абсолютно прямые, без блеска; миндалевидные тёмные глаза, прямой нос; руки, сложенные на груди крест-накрест, тонкие длинные пальцы… Белое простое платье — прямой силуэт, никакого украшательства.

— Думаю, такой облик тебя устроит. — Она продолжала разглядывать Ри. — Он не хуже и не лучше любых других. Ни о чём не говорит, но для короткого разговора вполне сгодится. А разговор у нас с тобой будет действительно недолгим, Ри.

— Ты откажешь, — полуутвердительно сказал он.

— Ну почему же. — Она слабо пожала плечами. — Не откажу. Ты хочешь услышать правду?

Ри кивнул.

— Да, мы действительно содержим у себя то, что Эрсай называют дополнительным фондом. У нас избыток энергии, её нужно использовать, а дополнительный фонд для этой цели замечательно подходит. Эрсай иногда привозят новых ждущих в этот фонд, всё верно. Тебя что-то смущает?

— Да, — Ри напрягся. — Эти ждущие не давали своего разрешения…

— Какая разница? — Кажется, она слегка удивилась. — Не давали? И что с того?

— Как это что с того?! Если живое существо умерло, никто не вправе распоряжаться…

— Этика, — Самту-ки сморщила нос. — Глупости, Ри. Глупости. Если бы каждый разумный выбирал, когда ему рождаться, этой вселенной бы вообще не было. Поэтому — глупости. И ты сам это понимаешь.

— Но…

— Вы сейчас входите в задачу, — Самту-ки словно не заметила, что он хотел возразить. — Задача действительно достойная. Не будь её, ты бы тут не оказался.

— Какая задача? — опомнился Ри.

— О… вам ещё предстоит её сформулировать, — она усмехнулась. — На это уйдёт много времени. Сейчас неважно. Да я и не знаю, не смотри на меня так. Я не играю с тобой в загадки, я же не какое-то унылое всемогущее существо из сказок, которые изучал Ит. Кстати, он до сих пор изучает сказки?

— Нет. Он… он был агентом Официальной службы, но потом…

— Агентом? — На её лице появилось сочувствие. — Бедный… Впрочем, ты не лучше. Мне ужасно жаль, Ри, что с вами так получилось. Может быть, если бы я знала что-то сверх того, что мне положено, я бы не отдала ваши материалы тому Эрсай, который тогда за ними пришёл. Подождала бы другого.

— Не понимаю, — признался Ри.

— И не надо. — Она покачала головой. — Это всё тоже тлен. Ри, я тебя хочу попросить только об одном, прежде чем отдать тебе все три материала.

— Два, — поправил Ри.

— Три, — возразила она. — Три, конечно. Скажи мне…

— Самту-ки, два материала, — повторил он. — Фэб всегда был противником воссоздания, он бы не хотел…

— Могу повторить — если спрашивать каждого, что он хочет, получится очень плохо, — строго сказала она. — Я не гарантирую, что всё будет хорошо. Мне велели отдать три материала. Я отдам три.

— Кто велел?

— Тот, кто имеет на это право, — строго ответила она. — Но угадать ты всё равно не сумеешь. А я не скажу.

— Но почему?!

— Потому что я не хочу. — Она улыбнулась. — Потому что тебе не нужен ответ, Ри Нар ки Торк. И ещё потому, что до некоторых ответов надо доходить своим умом, а не чужим, и уж точно не вопросами, которые задаются не там и не тому. Так вот, теперь моя очередь, если ты не возражаешь.

— Я слушаю, — Ри вздохнул.

— Скажи мне — почему? Из-за чего, Ри? Что ты чувствуешь?

Он опешил.

— В смысле?

— В чём принципиальная разница — между тем, что было там, и тем, что ты видишь здесь и сейчас?

— Настоящее, — выдохнул он. — Там… оно настоящее. Живое. Когда стоишь в прихожей и слышишь шаги по каменной лестнице, а потом щёлкает замок, и она входит в дом. Ставит мокрый зонтик в кольцо-подставку, снимает туфли, на каблуке маленький жёлтый листик… вешает на вешалку свой светлый плащ, а потом подходит, и я её целую — а щека мокрая и пахнет осенним ветром и дождём, через который она шла ко мне, шла от самого от канала… и волосы тоже влажные, и осень… а на кухне горит свет, и мальчишки слушают радио и смеются. А мы стоим в обнимку в прихожей и не можем оторваться друг от друга, потому что я в сбывшейся мечте, и она — в мечте, и мечта вокруг нас, и её можно потрогать руками, можно пройти по ней, можно распахнуть окно — и мечта окажется за ним, можно проснуться ночью и послушать, как мечта дышит рядом, и…

Он резко вздохнул, замолчал.

— Продолжай, — потребовала Самту-ки.

— Потому что там — реальность. А тут, сейчас, — морок. Мертвый морок, в котором нет ничего живого и стоящего. Потому что я, видимо, стал слишком стар для того, чтобы презреть одно прикосновение в угоду… какой-то задаче. Потому что невозможны никакие задачи, когда вместо дома и сердца у тебя — дыра. Когда некого любить…

— Суть Бога в том, что существо, имеющее душу, не может находиться вне любви, — Самту-ки, склонив голову, смотрела на него. — Но только ли о той любви ты говорил?..

— Всё вместе, — покачал головой Ри. — Квинтэссенция. Это был живой мир — для нас. Я не могу объяснить иначе.

— А все остальные… вся твоя семья, они бы смогли подтвердить твои слова?

— Семья? — тупо переспросил Ри.

— Ну да, семья, частью которой ты являешься. Или ты слишком горд, чтобы назвать братом человека, который два года подряд не давал тебе прыгнуть с крыши, из-за того, что у него двойная генетическая форма?

Ри почувствовал, что у него от гнева начинают трястись руки.

— Нет. Я не слишком горд. Я просто не называл это никак… мы так жили, так получилось, и… в общем, так получилось, да. — Он осёкся. — Но не надо говорить так больше. Что до вопроса — да, конечно. Они бы все подтвердили, я не сомневаюсь.

— Конечно, не сомневаешься. Собственно, именно это я и хотела от тебя услышать…

— Ага. А также вставить мне в душу ржавый гвоздь и немножко там поковыряться, да? — зло спросил Ри.

— Это было нужно тебе самому. Ты до сих пор сомневаешься в том, что делаешь. И в своих силах. Ри, пойми. — Она сделала шаг вперёд. — Надо слушать себя. Ты же знаешь, что твоя душа сейчас права — так откуда сомнения?

— Всё стало слишком сложно, — Ри поник. — Я… я запутался. И ребята тоже. И сил совсем нет, ни на что.

— Не опускай руки, — посоветовала она. — Что бы ни происходило с вами, Ри, не опускай руки! Не сдавайся! Ты редкая птица, Ри, и они — редкие птицы, которые…

— В здравом уме не долетят до середины Днепра, — пробормотал Ри.

Самту-ки рассмеялась.

— И это тоже, — подтвердила она. — Как хорошо, что я не пророк и ничего не знаю, но я рада, что сейчас могу тебе немножко помочь. Бери материалы и отправляйся на Окист. Про это я могу сказать почти на сто процентов — должно получиться.

— Деньги, — Ри покачал головой. — Материалы — это очень хорошо, но на что…

— Ты не понял? — Она удивилась. — Материалы я отдаю в полном комплекте: сам материал, энергия для воссоздания, расходы. В ваших единицах… ну да, полмиллиарда единиц на каждую базу. Иначе это было бы лишено смысла.

Ри потрясённо молчал.

— Что-то опять не так? — с удивлением спросила Самту-ки.

— Всё не так, — признался он.

— Ах, да. Бог из машины, верно? Бесплатный сыр? Кошки, которые родятся задаром? Ты про это?.. Хорошо, но теперь давай серьёзно. Во-первых, сыр не бесплатный. Расплата будет, и она займёт очень долгое время. Всю вашу последующую жизнь, если быть точной. Во-вторых, вы уже внесли аванс, да такой, что даже если бы не было расплаты, его бы с лихвой хватило. В-третьих…

— Аванс — это наша работа во время реакции Блэки? — уточнил Ри.

— О, нет. Конечно, нет. Сейчас это тоже неважно. Так вот, в-третьих, как я уже говорила, ты редкая птица, Ри, и поэтому мне тоже… интересно, во что это выльется. А в-четвёртых…

— Ещё и «в-четвёртых»?!

— Да. В-четвёртых, богов из машины в твоей жизни больше не будет. Можешь не ждать. Это последний раз, Ри. В этой жизни — точно последний. Учти, больше никто и никогда не придёт к тебе на помощь — вот так. Не потому, что вы хороши или плохи, а потому, что вам был дан этот единственный шанс. Другого просто не будет.

— Этого бы тоже не было, если бы…

— Если бы вы потеряли веру. Но вы всё-таки не потеряли её, сумели поверить — поэтому ты здесь. Второй и последний раз.

Рядом с ложементом возник небольшого размера предмет — длинная плоская коробка тёмно-фиолетового цвета с надписью на крышке. Символы были знакомые, но почему-то в слова они не складывались. Как Ри ни старался прочесть, что там написано, слова разобрать не удалось. Получалась какая-то несусветная абракадабра.