Нашествие теней - Оливер Джонсон

Улица круто шла под уклон, ныряя в поросшую мхом арку. За аркой Уртред видел неправильной формы площадь. По правую ее сторону тянулся гребень внутренней городской стены, дальше был утес, а за утесом пустота, где в пятисотфутовом провале едва виднелись сквозь наползающий туман крыши Нижнего Города. На другой стороне, прямо перед Уртредом, в гранитном утесе зиял проем тридцатифутовой высоты — тот самый, что Уртред видел сверху. В темноте ночи это был сгусток еще более глубокой тьмы, пустота, поглощавшая всякий свет. Даже с этого расстояния Уртред слышал, как пищат внутри летучие мыши. Побеги плюща нависали над входом, словно гниющие зеленые зубы. Острые скалы внутри, освещенные луной, усиливали сходство пещеры с разинутым человеческим ртом. Большая Дыра. Уртред читал о ней в книге Манихея: сюда веками вносили мертвецов Тралла, чтобы похоронить их в катакомбах под землей. Теперь, как догадывался Уртред, отсюда по ночам вылезают упыри, проделывая в обратном порядке путь своих похорон. Того и гляди кто-нибудь из них вынырнет наружу.

Слева от пещеры стоял ряд обветшалых домов с серыми фасадами, поросшими лишайниками и исхлестанными дождем. Луна давала как раз достаточно света, чтобы Уртред мог разглядеть цель, к которой шел: трехэтажный дом с заколоченными окнами. Единственным, что походило на вход, была источенная червями двойная дверь с одной перекошенной половиной и знаком солнца на замковом камне свода. Особняк Дюрианов. Перед ним стояло лишенное листвы дерево, меланхолически роняя воду с ветвей. В доме не было видно ни огня, и Уртред снова спросил себя, не в бреду ли явилось ему видение у пруда. Но раз уж он пришел к этому дому, так почему не постучаться туда, прежде чем повернуть назад к пруду, чтобы дождаться там рассвета.

Уртред поспешно перешел через площадь, не отрывая глаз от зияющего входа в пещеру. Но внутри не наблюдалось никакого движения, и единственными звуками, сопровождавшими Уртреда, было шлепанье его сандалии по булыжнику да писк летучих мышей. И скоро он очутился у двери.

Стук его кулаков по червивому дереву показался ему неестественно громким, а эхо внутри нарисовало перед ним ряд пустых, заброшенных комнат, годами не слышавших человеческих шагов. Он беспокойно огляделся, опасаясь, как бы его стук не вызвал мертвецов из Большой Дыры, но там по-прежнему было тихо. Уртред снова грохнул в дверь кулаком, сам ужасаясь своей смелости. В мертвой тишине ночи его уж точно услышит весь Тралл. Не тут Уртреду померещился внутри едва слышный звук — как будто где-то далеко в доме открылась дверь. Потом послышались чьи-то шаркающие шаги. После недолгого, но многозначительного молчания голос, старческий и мягкий, вопреки ожиданиям Уртреда, спросил:

— Кто стучится в дом Дюриана в час, когда давно настала ночь?

— Друг, — как можно убедительнее произнес Уртред.

— Если так, то назовись, — с учтивой мягкостью сказал голос. — Как тебя зовут, кто тебя послал? Страннику, который хочет сохранить ту малую толику крови, что в нем еще осталась, не повредит это узнать.

— Я не причиню тебе зла, почтенный. Я форгхольмский монах, чужой и этом городе.

— Долгий же путь тебе пришлось проделать. Как твое имя?

Уртред ответил не сразу. Назваться братом Рандела? Слишком опасно. Потом он припомнил письмо брата и пароль, который тот дал ему. «Герольд» — пусть так и будет.

— Герольд, — наудачу сказал Уртред.

— Ах, — вздохнули за дверью, и Уртред, к своему удивлению, услышал звук отпираемого замка и отодвигаемых засовов. Половина двери открылась, и оттуда хлынул свет факела, который держал старик. Слезящиеся глаза взглянули на маску Уртреда, и морщинистое лицо при этом зрелище исказилось, словно от боли.

— Входи. — Старик отвел взор, и его голос, доселе мягкий, обрел твердость. Уртред, повинуясь его знаку, быстро прошел в дверь, которую старик поспешно запер. — Что за маску ты носишь! — бросил он с омерзением, будто что-то скверное попало ему в рот.

— Мне сделал ее один форгхольмский монах, Манихей, — пояснил, защищаясь, Уртред.

— Манихей? — остолбенел старик.

— Да, он был моим учителем.

— Я хорошо его знал, пока он был жив. Но зачем он сделал такую маску? В наказание или ради защиты? Нет, не отвечай, я не хочу этого знать: мой друг Манихей был мудрее всех на свете. — Старик помолчал. — Но это не спасло его.

— Он был мне как отец.

Старик задумчиво смерил Уртреда взглядом.

— Мне кажется, я знаю, кто ты, но откуда ты взял это имя — Герольд?

— Мой брат Рандел велел мне назваться так.

— Так ты брат Рандела... — И старик умолк, будто не находя слов для того, что должен был сказать. Уртред облегчил ему задачу:

— Мой брат умер, граф, — я видел, как его принесли в жертву.

Граф печально покачал головой:

— Я услышал об этом всего час назад — сюда приходили люди из храма, разыскивающие тебя.

— Я убил верховного жреца, — сказал Уртред с вызовом, не уверенный, не выгонит его граф теперь из дома.

— Потому они и приходили, — подтвердил граф, не выказав ужаса, который вполне могло вызвать присутствие убийцы в доме.

— И тебя это не тревожит? — спросил Уртред. Граф качнул головой:

— Вараш был предателем: многие хорошие люди из-за него расстались с жизнью, не только твой брат. Этой ночью ты многое пережил, но боюсь, что твои испытания на этом не кончаются: те, кто ищет тебя, еще вернутся, и лучше, чтобы тебя к тому времени не было здесь.

Уртред поник головой, удрученный перспективой новых скитаний по темному городу.

— Что ж, тогда я пойду — прости, что подверг тебя опасности.

Он повернулся к двери, но граф удержал его.

— Они вернутся, но не сейчас. Пойдем — нам нужно многое обсудить. — Старик жестом вельможи подобрал полы своей ветхой подбитой горностаем мантии и повел Уртреда через большой зал, освещая дорогу факелом. На полу, мощенном в шахматную клетку, лежала пыль. В темных углах громоздилась увешанная паутиной мебель, и лица предков смотрели с портретов на обшитых дубом стенах словно призраки, недовольные вторжением постороннего. Но вот из мрака на свет факела показалась еще одна фигура — живая. Уртред увидел молодого, но уже лысеющего человека, длинный нос которого имел фамильное сходство с носом старика. В обеих руках он держал большой меч и сморщился при виде маски.

— Это еще что за мерзость, проглоти меня Хель? — с нескрываемым отвращением осведомился он.

— Это друг, Сереш, — ответил граф, — сторонник Огня, как и мы, ученик Манихея.

— Манихей уже семь лет как погиб на равнине, — все так же подозрительно заметил молодой человек.

— Прости моему сыну, — усмехнулся граф, — порой он забывает об учтивости, как многие горячие молодые головы в наше время. Он скрывается, и приход жрецов явился скверной неожиданностью для нас обоих. Быть может, ты расскажешь нам, каким образом попал в этот дом?