Неподражаемый доктор Дарвин - Чарльз Шеффилд

— Спальня Джоан Роулэнд. — Он указал распахнутую дверь слева. — Джоан проводит здесь каждую ночь.

— А как она относится к Хелен?

— Я думал об этом. Почтительно, но без дружеской близости. Нет, Джоан ни за что в мире не погубит свое будущее в Ньюландсе, согласившись потворствовать Xелен. — Солборн уже стоял у двери, пробитой в глухой стене из белого камня. От двери до комнаты Джоан Роулэнд было не больше пяти футов. — А вот и единственный внутренний вход в южную башню.

Проходя в дверь, Дарвин осмотрел ее. Панельная, не очень толстая — она не заглушила бы звуки изнутри. Нагнувшись, доктор с особым тщанием обследовал засов и убедился, что замка на нем нет.

За дверью оказалась большая восьмиугольная, по форме самой башни, комната. Узенькая спиральная лестница из филигранного железа бежала вниз, к наружному входу. Дарвин и не пробовал спуститься — при его объемах протиснуться туда было бы нелегкой задачей, — а лишь спросил:

— Внешний замок все еще на месте?

— На месте, и, по словам полковника Поула, к нему никто не прикасался. Полковник капнул в скважину чуточку свечного воска — она осталась в неприкосновенности.

Гость и хозяин вместе начали подниматься по более широкой лестнице, что вилась вдоль стены башни. Первый виток привел их к гостиной и кабинету Хелен Солборн с камином и обращенным к югу окном. Дарвин попытался открыть его и хмыкнул.

— Вот видите. — Солборн подошел к нему и сильнее налег на раму. — Пара дюймов, не больше. Не войти и не выйти.

Дарвин замешкался возле стеллажа с книгами. Томас беспокойно поглядел на него и потянул прочь. С приезда кареты прошло уже десять минут.

На следующем этаже находилась просто обставленная спальня, над ней — комната для рукоделия, где все свободные поверхности были завалены свертками обшивочных материалов.

— Еще этаж. — От Солборна не укрылось, что тучный доктор уже запыхался. — И только там окно открывается до конца. Идемте.

Вдоль стен последнего этажа стояли высокие, в полный рост, зеркала, глядевшие на вошедших множеством отражений.

— Гардеробная Хелен. Утром здесь превосходное освещение, потому что окно обращено к юго-востоку.

Томас Солборн распахнул окно. Внизу плескалось море. Туман сгущался, над волнами стлались клочья белесой дымки. Дарвин присоединился к своему спутнику и высунулся, глядя на отвесный обрыв. Через несколько секунд он запрокинул голову наверх. Вдоль самого верха, в восьми футах над головой доктора, тянулся желоб. Изогнувшись, Дарвин попытался заглянуть вправо, однако крыши самого дома отсюда видно не было.

— Пятнадцать минут, — нервно произнес Солборн. — Вы что-нибудь видели?

— Вполне достаточно.

— Тогда нам лучше поскорее уносить ноги.

Солборн торопливо направился к выходу, но у самой двери Дарвин снова застрял, склонившись над двумя тяжелыми масляными лампами.

— Это чтобы одеваться по вечерам. — Солборн нетерпеливо переминался у лестницы. — В тех случаях, когда мне удается убедить Хелен посетить какой-нибудь светский раут — что бывает крайне редко.

Когда они наконец оказались в длинной столовой, Томас Солборн вздохнул с облегчением.

— Хотите до возвращения Хелен осмотреть еще что-нибудь?

— Крышу этой части здания. — Солборн недоуменно воззрился на Дарвина, и тот пояснил: — Насколько мне показалось, ни одному смертному не под силу подняться по этой каменной круче. Зато спуститься по ней — дело другое.

— Ах вот оно что! — Лицо Солборна озарилось. — С верхней крыши, при помощи веревки. Туда можно попасть с чердака.

Он уже мчался к лестнице, и к тому времени, как Дарвин преодолел три пролета и добрался до чердака, Солборн уже распахнул пыльный люк на крышу и шагнул навстречу сгущающейся тьме.

Обоим хватило одного взгляда. Солборн повернулся к своему гостю и покачал головой. Верхняя крыша находилась в добрых пятнадцати футах у них над головой, и нигде не виднелось ни лестницы, ни еще какого-либо приспособления, чтобы забраться в башню.

— И что теперь?

— Надо подумать.

Как ни странно, Дарвин выглядел даже довольным, словно сумел отмести наименее интересную из возможных гипотез. Он первым направился вниз. Когда они вновь вошли в столовую, там ждала женщина средних лет с худым, скрытным лицом. Она с любопытством покосилась на чумазого и покрытого паутиной Дарвина, но сразу же обратилась к Солборну.

— Опять, сэр. Было больше восьми галлонов, а осталось меньше двух. Кто-то потихоньку таскает его — но это не я, не Джоан и не Лиза.

— Уверен, что вы здесь ни при чем. Вам я полностью доверяю. — Солборн нахмурился и пробормотал себе под нос. — Как будто мне своих забот мало! — И снова поглядел на возмущенную женщину. — Остается только одно, Долли. Пусть Уолтер занесет бочонки в дом и поставит в судомойне. Так никто не сможет заходить с дороги и воровать наше масло.

Он повернулся к доктору.

— Масло для ламп в этом году в недостатке, а зимние цены высоки. Но никогда прежде я не считал необходимым охранять наши домашние запасы.

За те несколько минут, что Солборн с Дарвином провели на крыше, чьи-то незримые руки успели зажечь висевшие вдоль стен большие светильники и подровнять фитили. На низеньком столике точно по мановению волшебной палочки выстроились блюда с самыми разнообразными яствами — вареными креветками, маринованными мидиями и устрицами, горячими колбасными рулетами и холодными ревеневыми пирожками. Рядом стояли кувшины со свежим молоком и графин яблоневого вина. Не успел Дарвин и шагу шагнуть ко всем этим соблазнам, как в комнату вошла какая-то фигура в длинном плаще.

Солборн метнул на Дарвина взгляд, в котором читалось: «Уф! Еле успели!», и остановился, поджидая сестру. Хелен Солборн медленно направилась к ним, разглядывая Дарвина с неменьшим любопытством и интересом, нежели он ее.

С первой же секунды доктор пришел к выводу, что и Томас Солборн, и Джейкоб Поул были правы. Сестра Томаса была хрупкой и миниатюрной, не выше пяти футов, а тонкая бледная кожа, казалось, просвечивала насквозь. Хотя фигуру Хелен скрывал длинный плащ, по лицу видно было, что она значительно худей, нежели предписывает мода. Девушка часто мигала, точно ее слепил свет масляных ламп, а под голубыми глазами пролегли черные тени.

Однако сами эти глаза оказались поразительно умными, а линия подбородка — твердой и решительной. Хелен поглядела Дарвину прямо в лицо, взгляды их встретились, и легкий реверанс, которым она удостоила доктора, выглядел шуткой, понятной лишь им двоим.

— Доктор Дарвин, встреча с вами — огромное наслаждение. Если хотя бы четверть всех тех историй, что рассказывает о вас полковник Поул, правдивы, то и выразить не могу, как жду сегодняшнего обеда.

Дарвин неторопливо сложил руки на животе и поклонился в ответ.

— Я всего лишь захолустный врач, большая часть жизни которого проходит в повседневной скучной рутине. Чрезмерное предвкушение чего-либо, мисс Солборн, — вернейший путь к разочарованию.

— А чрезмерная скромность, надо полагать, вернейший признак высокой самооценки. — Хелен улыбнулась, продемонстрировав ряд белых зубов, верхние резцы в которых чуть-чуть перекрывали нижние. — Нет, мои ожидания ничуть не угасли. С вашего позволения, пойду переоденусь, а не то опоздаю к столу.

Едва она выплыла в дверь, ведущую к южной башне, Солборн, не в силах ждать ни минуты дольше, подскочил к Дарвину.

— Ну что? Что вы мне можете сказать?

— Могу сказать, что прекрасно понимаю, почему ухажеры за вашей сестрой так и вьются. Она необычайно привлекательная барышня.

— Я имел в виду — что вы можете сказать о ее здоровье.

— А мой ответ был не так уж не в тему, как могло показаться. Болезнь, настоящая серьезная болезнь, несовместима с естественной животной привлекательностью. Мы откликаемся на состояние здоровья окружающих на некоем неосознанном уровне — возможно, руководствуясь запахом или языком тела. Тем не менее, если вы жаждете более формального диагноза, извольте, хотя мне пока представилась возможность вынести лишь самое поверхностное суждение.

— И?..

— С виду ваша сестра в добром здравии. Ее походка, осанка, готовность к шутливой пикировке — да-да, вплоть до легкой дерзости в обращении со мной, — все отрицает серьезное заболевание.

— Но вы не видели ее раньше! Уверяю вас, три месяца назад она была совершенно другой.

— Охотно верю. У меня есть некие соображения и по этому поводу. Однако мне требуются доказательства. Вы пригласили на сегодняшний вечер профессора Рикера, как я просил?

— Разумеется. С самого утра прогулялся к его дому и сказал, что вы как известный изобретатель из центральной Англии будете крайне разочарованы, если уедете из Дорсета, не повидав знаменитую вычислительную машину в действии.

— Он колебался с ответом?