Венец Чингисхана - Наталья Александрова

– Подай мне что-нибудь, царевна! – проговорил старик своим дребезжащим голосом. – Подай что-нибудь бедному скитальцу…

Я хотела ответить, как и в прошлый раз, что сама немногим богаче его, но увидела венец – и решение мгновенно возникло в моей душе.

Я наклонилась, взяла венец и протянула его нищему старику.

Он низко, почтительно склонился передо мной и спросил:

– По доброй ли воле, царевна, ты отдаешь мне Венец Власти?

– По доброй воле, старый человек! – ответила я уверенно. – Ты распорядишься им лучше меня. В моих руках он принесет больше горя, чем радости.

Старик еще раз поклонился и принял венец из моих рук. Спрятав его под своим черным плащом, он проговорил:

– Много веков назад я передал этот венец юному монголу по имени Тимуджен, ибо так хотели звезды. Тимуджен стал великим полководцем Чингисханом, правителем почти всего мира. Империя его простиралась от восхода солнца до заката, от одного океана до другого. Его подданные говорили на тысяче языков. Но его власть принесла людям неисчислимые страдания. Большая сила нужна, чтобы принять Венец Власти, возложить его на свое чело и пройти по миру победителем. Но куда большая сила требуется, чтобы отказаться от власти, отказаться от этого венца. Мудрый не любит побеждать, ибо победа одного – это кровь и страдания многих. Звезды избрали тебя – и звезды не ошиблись: ты нашла в себе силы предотвратить большое зло, остановить круговращение насилия и крови, вернуть Венец Власти туда, где он будет покоиться многие столетия. Прощай, высокородная царевна! И помни – звезды помогут тебе, непременно помогут…

– Чем это они могут мне помочь? – пробормотала я в сомнении… но старика уже не было на прежнем месте, только собака стояла передо мной, виляя хвостом.

– Ну что, ты на меня больше не будешь рычать? – спросила я.

Собака подошла ко мне и уткнулась мокрым носом в ладонь.

Что ж, похоже, что история подошла к концу. Хорошо бы теперь забиться в какое-нибудь тихое место и хорошенько поразмыслить над тем, что случилось со мной за последний месяц. Но сначала я должна повидаться с Павлом Васильевичем и рассказать ему все мои приключения на кладбище.

Приближаясь к подъезду, я столкнулась с дворничихой тетей Люсей. На ней лица не было.

– Что у вас случилось? – спросила я, почувствовав беспокойство.

– Да это не у нас, это у вас! – вздохнула тетя Люся. – Павел-то Васильевич умер!

– Да что вы?!

Я заметалась, бросилась к подъезду, потом вернулась, спросила Люсю:

– Как это случилось? Когда? Августа там? И что сейчас делать?

– Ну, ты сразу столько вопросов мне задала… как случилось? Да как – сама знаешь, человек тяжело болел, это всегда могло случиться, в любую минуту. Августы нету, в самый момент подевалась куда-то. А что сейчас делать – ты пойди в квартиру, там адвокат какой-то распоряжается, он тебе все скажет…

Я поднялась по лестнице, собралась с силами и позвонила в дверь. Открыл мне какой-то долговязый молодой человек в черном костюме, взглянул озабоченно и спросил:

– Вы из похоронного бюро?

– Нет. – Я растерялась, не зная, как назвать себя, и сказала просто: – Я Дина, Дина Гузеева. А вы кто?

Он мне ничего не ответил, обернулся и крикнул кому-то:

– Станислав Петрович, она пришла!

В прихожую тут же выкатился невысокий круглый человечек в клетчатом пиджаке. Кроме клетчатого пиджака, все в нем было круглое – круглое лицо, круглая блестящая лысина, в которой отражалось бронзовое бра, круглые маленькие ручки. Он протянул мне руку, сочувственно вздохнул и проговорил:

– Вы Дина? Примите мои соболезнования… пойдемте в кабинет, нам нужно поговорить…

В полной растерянности я прошла за ним в кабинет Павла Васильевича.

Здесь было прибрано и проветрено, но в воздухе еще витал легкий запах лекарств, запах болезни и беспомощности.

Круглый человечек усадил меня в кресло, сам сел за стол, сложил маленькие ручки и представился:

– Я – Станислав Петрович Гайворонский, адвокат и душеприказчик покойного. Мы с Павлом Васильевичем были знакомы много лет, и на мне лежит печальная обязанность организовать его похороны и объявить его последнюю волю…

– Но как это касается меня? – спросила я не очень-то вежливо, должно быть, оттого, что была очень расстроена.

Тут же захотела исправить бестактность и сбивчиво проговорила:

– То есть, конечно, я готова принять участие в похоронах, но думаю, что его последняя воля не имеет ко мне никакого отношения. Я ведь ему никто, просто прибирала в квартире…

– Тут вы ошибаетесь.

Адвокат раскрыл лежащую на столе папку, надел очки, но прежде, чем ознакомить меня с ее содержимым, мягко проговорил:

– Павел Васильевич так не думал. Не считал, что вы просто прибирали у него в квартире. Напротив, он считал, что вы его очень поддержали, скрасили его последние дни и помогли ему в каком-то очень важном деле. И по этой причине он завещал вам свою квартиру со всем находящимся в ней имуществом…

– Ничего себе! – выпалила я от неожиданности. – А как же Августа?

– Насчет Августы Васильевны здесь также есть указание. Павел Васильевич хотел, чтобы вы разрешили ей жить в этой квартире, если она сама этого захочет. Но…

Я представила, как буду жить под одной крышей с Августой, и мне резко поплохело. Возникла даже мысль отказаться от наследства. Однако адвокат продолжил:

– …Но этот пункт завещания утратил силу, поскольку Августа Васильевна найдена мертвой.

– Как?! – удивленно воскликнула я. – И она в тот же день?

– Да, – адвокат кивнул. – Это очень странная история, она погибла, выпав из окна вместе с женщиной-искусствоведом, директором художественной галереи «Сфера». Обе разбились насмерть. Что Августа Васильевна делала в этой галерее, как они с той женщиной оказались наверху и что там случилось – неизвестно…

Тут у меня возник еще один вопрос.

– А как вы смогли узнать последнюю волю Павла Васильевича? Ведь он был парализован?

– Ну, у нас, адвокатов, тоже есть свои профессиональные приемы. Ведь нам очень часто приходится иметь дело с клиентами, способности которых ограничены в результате болезни или аварии. В общем, Динара Олеговна, если вам все ясно и у вас больше нет вопросов…

– Вопросов у меня нет, – поспешила я. – Но я хотела бы последний раз увидеть Павла Васильевича. Если он еще здесь.

– Да, он еще здесь. – Адвокат встал, вежливо взял меня за локоть и проводил в соседнюю комнату.

Павел Васильевич лежал на диване, как живой. Он был таким же, как тогда, когда я увидела его в первый раз, – значительное, породистое лицо, обрамленное густыми серебряными прядями, тяжелый, волевой подбородок, глубокие складки морщин. Несомненно, он и при жизни был красивым человеком, смерть же сделала его еще значительнее, словно проявив черты сильного характера. Только теперь на его лице застыло выражение покоя и умиротворенности, то выражение, какое бывает у человека, завершившего важное и трудное дело, дело всей своей жизни…

На полу возле дивана лежала старая потрепанная книга без обложки.

Та самая книга, которую я читала профессору по ночам. Она была раскрыта на одной из последних страниц.

Никогда не спит Каракорум, столица монголов, столица бескрайней империи, созданной великим Чингисханом. Даже глубокой ночью горят тысячи костров, возле них суетятся люди, раздается ржание лошадей, рев ослов и верблюдов, скрипят несмазанные оси телег и повозок. Кузнецы подковывают коней, оружейники точат сабли, мастерят короткие тугие луки из рогов яка, купцы считают деньги и проверяют тяжелые сундуки с товарами.

Только в верхний город не пускает простолюдинов стража.

В большой юрте хана Джучи, сына и наследника великого Чингисхана, пируют. Недавно здесь закончился большой совет, на котором чингизиды решали судьбу огромной империи, судьбу наследия своего отца. Верховную власть в Большой Орде получил Джучи, но и всем его братьям достались большие улусы.

Не все чингизиды остались довольны своей долей, но до поры они спрятали свое недовольство, улыбались друг другу, почтительно кланялись Джучи.

По кругу ходили золотые чаши с хмельным питьем, голоса становились все громче, речи – хвастливее. Чингизиды похвалялись друг перед другом своими боевыми подвигами, богатством оружия, числом преданных багатуров. Старый акын Джалал тронул струны, запел древнюю песню о золотой реке Алтын Су.

В углу сидел старый полководец Чингисхана Субедей, мрачно смотрел на молодых князей, думал, сохранят ли они империю, приумножат ли завоевания отца.

Вокруг огромной юрты несли стражу преданные воины из караульного отряда, зорко следили, чтобы никто не помешал пиршеству князей, никакой враг не приблизился к их шатру.

Рядом с этой юртой стояла еще одна – поменьше, но охраняли ее столь же тщательно, как юрту Джучи. В этой юрте хранилась казна покойного правителя и самые дорогие сокровища Чингисхана. Здесь были сундуки с золотом и серебром, драгоценные византийские чаши, золотое оружие правителей Хорезма, перстни и браслеты из далекого Хиндустана, украшенные россыпью самоцветов.