Лунный серебряный свет - Мара Вульф

— Мне жаль, Кэлам. Это Арес.

Со стоном Кэлам зарыл лицо в ладонях.

— Что это значит? Я тоже принадлежу к его народу?

Кэлам с отчаянием покачал головой.

— Эмма, — сказал он, — это всё только больше усложняет. — Он не смотрел на меня. — Я всё время догадывался об этом, то, как ты плаваешь, цвет твоих глаз. Ты всегда мне кого-то напоминала, я не мог это… это было так невероятно. Возможно, я не хотел этого принимать.

— Эмма, Арес король и приёмный отец Кэлама, — взял слово доктор Эриксон. — В его мире эта связь значит чуть ли больше, чем связь с родным отцом. Так как Арес твой кровный родственник, вам невозможно быть вместе. Кроме того, полукровок не жалуют. Кровь должна оставаться чистой. Я знаю, что для нас это средневековье. Но ни один шелликот не должен узнать о твоём существовании, это слишком опасно. Я не представляю, что тогда произойдёт. Даже Арес не знает, что есть ты. — Он посмотрел извиняющимся взглядом на Итана. — Мне жаль, Итан, я должен был рассказать всё это раньше. Мне вообще следовало предотвратить приезд Эммы сюда.

Я гневно посмотрела на него.

— А Вы не думаете, что у меня было право знать это?

— Мы думали, так будет лучше и безопасней для тебя. В первую очередь, это было решением твоей матери, и я должен был учитывать его. Я упрекаю себя в том, что не пресёк ваш контакт с Кэламом с самого начала. Но… я не думал, что повториться нечто подобное.

— Какую роль во всей этой истории играете Вы? — спросил Питер.

— По всему миру есть такие семьи, как моя. Мы называем себя посвящёнными, — объяснил ему доктор Эриксон. — Столетиями назад, когда мифические существа решили отделиться от нашего мира, они заключили соглашение с теми посвящёнными, которые должны были позволять им периодически быть частью нашего мира. Они хотели оставаться в контакте с людьми в надежде, что однажды они смогут вернуться. К сожалению, эта надежда до сих пор не оправдалась. — Можно было отчётливо видеть его скорбь. — К несчастью, вынужден сказать, что большинство шелликотов ведёт себя по отношению к человеку враждебно. Поэтому они отвергают любые отношения между людьми и шелликотами. Дети из таких союзов не признаются племенем. Я даже не знаю, когда в последний раз были полукровки. — Он и Кэлам переглянулись.

— Раньше, — продолжил Кэлам, — отношения с людьми не были редкостью. Но во время Великой войны они были запрещены, а затем, как я уже говорил, преследовались по закону. Женщины или, если хотите, мужчины, у которых была связь с шелликотом, должны были умереть. Это правило. Тайна должна сохраняться.

Питер наклонился вперёд, жадно слушая каждое слово, которое говорили доктор Эриксон и Кэлам. Теперь, когда никто больше ничего не говорил, он отклонился назад, громко выдыхая воздух. Часами напролёт мы взвешивали каждые «за» и «против».

— Эти существа очень опасны, это вам должно быть ясно, — напомнил доктор Эриксон в очередной раз. — Кроме того, я не могу сказать, как отреагирует Большой Совет, когда узнает, что так много людей знает о них. По-правде говоря, я опасаюсь худшего. Настрой не слишком оптимистичный.

— Может быть, сначала нам нужно подождать? — робко предложила я.

— Твоё возращение решено, Эмма. Я думал, это ясно, — перебил меня Итан. Тогда вмешалась Бри. Она посмотрела Итану в глаза и сказала:

— Нет, Итан, это не ясно. Не после того, что я знаю теперь. Расставание погубило твою сестру, и я не позволю случиться этому с Эммой. Она останется здесь так долго, сколько это будет возможно, и она продолжит встречаться с Кэламом. — Её тон не терпел возражений. — Нам нужно найти другое решение.

Итан посмотрел на неё с возмущением, но Бри выдержала его взгляд. Через один короткий миг он сдался и вздохнул.

— Возможно, ты права, возможно, здесь ей будет безопасней. Хорошо, Эмма, ты можешь остаться.

Я с облегчением обвила руки вокруг Кэлама и прижалась к нему. Камень размером с гору Эверест упал с души.

— При одном условии, — сообщил доктор Эриксон.

— И это?.. — насторожено спросила я.

— Вы должны пообещать, что будете осторожны. Держитесь подальше от воды. Никогда не знаешь, кто может вас там увидеть. Это должно оставаться тайной. И, Кэлам, я надеюсь, ты знаешь, где лежат границы для вас. — Он настойчиво смотрел на Кэлама, пока тот не кивнул.

В этот момент для меня было важно лишь одно, что нам было разрешено оставаться вместе, и ради этого я готова была пообещать всё, что угодно.

После этого вечера в нашу жизнь вернулось что-то вроде нормы. Холод, царивший на улице, больше не доставлял мне неудобств.

Мы с Кэламом проводили каждый вечер вместе. Теперь мне не нужно было уходить из дома тайком. Кэлам либо заходил к нам, либо я шла вместе с ним поле школы в дом пастора. Два раза в неделю мы ходили в магазин к Софи. Чаще всего мы помогали ей сортировать и каталогизировать новые книги. Сколько бы раз я туда ни приходила, магазин никогда не терял для меня своего очарования. После работы Софи заваривала в своей маленькой кухоньке чай для всех нас и снова и снова выбирала для нас книги, которые мы должны были прочитать. Часто после обеда, который мы с Кэламом проводили в доме пастора, мы лежали, тесно прижавшись друг к другу под толстым одеялом, и зачитывали вслух любимые места из книг. Кэлам любил «Над пропастью во ржи», «Моби Дика», «Великого Гэтсби» или «Макбета».

Мне же Софи подобрала несколько классиков, и зачитанные до дыр «Алая буква», «Грозовой перевал» и «Джейн Эйр» постоянно доводили меня до слёз. Кэлама это забавляло. Обычно это был тот момент, когда он забирал из моих рук книгу и притягивал меня к себе для поцелуя.

Приближалось рождество, и Итан с Бри решили отметить его с Эриксонами. Судьба сковала нас вместе.

Эриксоны и Кэлам пришли к нам на ужин. Софи и Бри накануне начали подготовку. Никому из нас не разрешалось заходить на кухню. Они сделали из всего этого большую тайну. Ещё никогда я не праздновала рождество в таком весёлом настроении. Раньше мы с мамой были одни. Взгляд назад казался мне удручающим.

После чаепития Кэлам отвёл меня в сторону.

— Эмма, — заговорил он торжественным и хриплым от волнения голосом. — Я не знал, что подарить тебе. Моё сердце уже твоё, — он улыбнулся мне, а я схватила маленький аквамарин, висящий на моей шее, точно зная, что он имел в виду не это сердце. — На летних каникулах в Лондоне я кое-что нашёл в антикварном магазине и купил в надежде когда-нибудь подарить тебе это.

Я почувствовала, как краснеют мои щёки. Кэлам достал из кармана брюк маленькую коробочку. Это была крохотная чёрная шкатулка. Я осторожно открыла крышку. В красном бархате лежала пара серёжек в форме двух маленьких русалок. У них были крохотные голубые глаза, и тем самым они идеально подходили к моему кулону.