Колыбель Героев - Алла Пинейру

— Я, конечно, и сама могу идти. Если ты скажешь, куда мы направляемся.

Будь мы в страшной сказке, которые другие народы так любят рассказывать про йонов, ответом мне должен был бы стать болезненный пинок в какое-нибудь уязвимое место и рычание типа «Разговорчики в строю! Иди, куда велено, и не чирикай!» Но йон ощутимо выбивался из сложившегося стереотипа и поэтому ответил:

— К Золотому Яйцу в горах Вель.

Вот так вот просто. Захотелось пленнице узнать, куда ее ведут — узнала. И не просто название какого-то там города. Йон, не задумываясь, помянул всуе священнейшее место своего народа. При том, что считается, что за любые разговоры об этом таинственном святилище йоны жестоко карали чужаков и ни один инорасец еще ни разу не ушел оттуда живым.

Что ж, значит мы будем первыми!

— Ты меня сразу убьешь, если спрошу, зачем мы туда идем?

— Нет, — мне показалось, что йон улыбнулся. Трудно судить по существу другой расы о возрасте, но похоже, миадвэец был самым молодым из шестерых. Остальные йоны молчали, не вмешиваясь в разговор. Их лица и тела почти не пострадали от наших героических попыток оказать сопротивление. Недаром есть присказка «заживает, как на йоне». — Если я убью тебя сейчас, придется опять идти вдоль границ Миадвэя, выискивая жертву. Вождь Ильхельм будет недоволен, если к завтрашнему рассвету не будет сотни жертв из инорасцев для проведения Ритуала Новой Крови.

Вот тебе и ответ, Алата. Эта великолепная шестерка не растерзала нас на месте только потому, что их вождю понадобились кровавые жертвы для какого-то там ритуала. Очень оригинально. Этот Ильхельм наверняка подружился бы с нашим Наставником Шеттом. Почему в Энейе никто не додумался поклоняться богине судьбы? О, знай я эту злодейку по имени, такую бы молитву закатила на тему «Мы пошли спасать Марчиса от смерти на древнем алтаре. Так, шкруть меня заешь, мы сами вляпались в аналогичную историю?!»

— Очень мило, — недрогнувшим голосом отозвалась я. — А сколько уже набралось жертв, не считая нас?

— Девяносто пять, — с готовностью ответил йон. — Вы последние пятеро. И все со стороны Синейской пустоши. В кои то веки синейское отребье прорвало барьер и попалось к нам в руки. Вождь давно мечтал об этом. Он сказал, что единовременное появление нужного количества жертв Ритуала Новой Крови есть великий знак, что бог Вель готов снова явиться в мир, где йоны уже так долго ждут его.

Не в моем положении было обижаться на причисление к «синейскому отребью», и эту часть речи йона я пропустила мимо ушей. Но что это у них за Ритуал Новой Крови, интересно? Понятное дело, нас порежут вместе с остальным «отребьем» во имя торжества йонского бога, но по какому поводу? Очнулась бы магичка, что ли, эта непризнанная специалистка по расам Виннея! Но Натэя то ли умело притворялась, то ли взаправду болталась оранжевой простыней на плече у одного из берсерков и не жаждала просветить соратницу по кварте относительно йонских ритуалов. А ведь пригодилось бы. Чем больше мы знаем, тем больше шанс, что получится обернуть это знание в свою пользу. Я ведь уже говорила о правильном выборе момента.

Некоторое время мы шли молча. Потом йон вдруг слегка замедлил шаг и сказал:

— Вы хорошо дрались. Я приношу свои извинения тебе и твоим друзьям, что нам пришлось напасть и причинить вам боль. Мы берсерки. Мы не можем иначе. Когда вождь говорит «надо», мы идем и выполняем. Ильхельму нужны жертвы, и он их получит.

Йон, просящий извинения? Этот парень не переставал меня удивлять. Кому расскажешь — не поверят.

— И вам совсем не жаль тех, кто предназначен в жертву? — вряд ли удастся воззвать к человечности не-человека, подчиняющегося любым мысленным приказам вождя расы. Но попытаться стоило.

— Тех, кто своим присутствием поганил Синейскую пустошь? Ничуть, — казалось, на все мои вопросы у йона заранее был готов ответ.

— А нас? Ты ведь видишь, мы не из их числа. Тебе нас не жаль?

— Вас — жаль, — не стал спорить йон. — Но какое это имеет значение? Мы можем думать и чувствовать, что угодно. Но ослушаться приказа вождя мы не можем. Такова наша природа.

Дальше мы пошли молча. Странное дело, думала я. Все вокруг представляют йонов совсем не так — тупыми, зомбированными, одинаковыми убийцами во главе с главным злодеем — вождем, правителем Миадвэя. А оказалось, что — как бы смешно это ни звучало — йоны тоже люди.

Или это мне попался такой «человечный»?

Каково это, имея собственные мысли и чувства, всегда действовать по чужой воле? Похоже, Наставник Шетт мечтает проверить это на населении всего Виннея.

Глава 35

— Энейя взывает к стражу Урха! Энейя взывает к стражу Урха, как слышите меня?

Хрустальный шар леди Гельмы едва ли не подпрыгивал на столе, переливаясь тревожными багровыми сполохами. Мгновением позже у магички нестерпимо заныл зуб — крайний левый коренной снизу. Боль была из тех, что способна поднять на ноги даже крепко спящего или мертвецки пьяного. Удобно, но уж очень неприятно. Проклиная замкнутую на каждого из семи стражей сеть защиты Купола, Гельма взвилась с кресла-качалки и схватила шар.

— Да, Варл, слышу. У нас пробой, я чувствую. Где?

Стены комнаты переливались теми же тревожными рубиновыми искрами. Дежурные стражи уже, должно быть, готовили остров к смене траектории. Урх замедлялся, сходя с патрульной спирали над Синейской пустошью.

— Граница Миадвэя, север, — голос доносился из шара четко и громко, будто собеседник стоял с Гельмой рядом. Пусть кто угодно назовет хрустальный шар безнадежно устаревшим магическим средством связи, работает он всегда отменно.

— Вот ведь зараза!

— Считай, что я этого не слышал, леди, — усмехнулся голос невидимого Варла из шара.

По лицу Гельмы промелькнула быстрая, яростная улыбка. Сигнальная боль прошла, самое время было действовать.

— Держи меня крепче, нам понадобится вся поддержка.

— Держу, Гельма.

«Давненько у нас не было такой срочной работы», — думала магичка, спеша в семиугольный зал дозорной башни. За все время пребывания на летающем острове Урх в качестве стража от королевства Энейя, магичка не могла припомнить ни одного пробоя Купола. А прошло уже восемь месяцев с тех пор, как Гельма приступила к своему годовому дежурству. Обычно наземные наблюдатели, издалека поддерживающие собратьев-магов Силой и не только, помогали определить те места, где Купол истончался и был готов дать трещину. Те места, где заложники пустоши особенно рьяно пытались пробиться на волю, пуская в ход магию. Или где особо сильный и дерзкий маг пытался снаружи прорваться к друзьям и увести их на свободу. Остров покидал патрульную спираль и летел латать дыры. Он восстанавливал Купол и улетал, оставляя синейских сидельцев сыпать проклятиями ему вслед. Стражи на Урхе никогда не вмешивались в то, что происходило в пределах Купола, даже если на их глазах отчаявшиеся ссыльные голыми руками убивали друг друга. Семеро стражей Синейской пустоши — по одному от каждого государства — редко смотрели вниз. Приятного там было мало, а все изменения в Куполе им ежедневно сообщались наземной семеркой.