Песнь моряка - Кен Кизи

– Мне повезло, что Арчи предупредил насчет его глазищ.

– Трюк кобры с птичкой, – сказал Билли. – Зачаровывает. Я только один раз видел такие глаза. – Простертый на полу коротышка пустился в воспоминания. – Торчок-буддист из Боулдера. Семь месяцев жрал масло, а потом поджег сам себя. Не пришлось ничем обливаться.

– Гринер не сгорит, – сказал Арчи. – Он сделан из огнеупорной резины. Поэтому он так радуется своему огненному концу света – он не сгорит. Черт возьми, мистер Саллас, я все никак не могу поверить…

– Что еще за огонь и лед, из-за которого вы препирались, Кальмар?

– В этом камень преткновения. Стихи Фроста. «Огонь и лед». Я процитировал их во время нашего диалога. «Кто говорит, мир от огня погибнет, кто от льда – да да да да так так… Но если дважды гибель ждет наш мир земной – ну что ж, тогда для разрушенья лед хорош и тоже подойдет»[46]. Эй, братцы, кажется, мы уже достигли второй космической. Полегче на пистонах.

Все трое отпустили ручки, предоставив рычагу работать самому от движения дрезины. Развернувшись, Грир и Арчи устроились на полу ближе к носу. Грир сидел, скрестив ноги и держась за колени. Арчи Каллиган был достаточно приземист и ноги свесил наружу. Айк присел на корме на корточки, отдышаться. Рельсы резво устремлялись вперед, изгибаясь в кроваво-апельсиновом свете.

– Посмотрите на этот закат, мои храбрые соратники, – сказал Грир. – Мы едем прямо к нему, как герои старых вестернов. Славный выдался денек для Битых Псов.

Грир с Билли завыли во весь голос по-клубному, Айк присоединился.

– Как думаете, сколько времени у нас уйдет, чтобы докатиться до Скагуэя? – Перед Арчи внезапно открылись новые горизонты. – Если до одиннадцати, можем успеть на туристскую лодку в Джуно.

Билли посмотрел на часы:

– Сейчас десять тридцать и тридцать миль до Скагуэя. Будем надеяться, Бог не позволит нам набрать такую скорость. Я не вижу у этой штуки ничего похожего на тормоза.

– Наверное, можно тормозить рычагом. – Грир озабоченно повернулся. – Как-то она должна тормозить, если ездит по таким горам… а?

– Может, она и не ездит по таким горам, – сказал Айк. – Беритесь за ручки. Посмотрим, насколько ее можно замедлить.

После минутной борьбы с болтающимися, как качели, ручками Грир отпустил свою.

– Вообще нинасколько. Придется прыгать.

– Нафиг, – сказал Билли. – Посмотрите, как несутся эти камни. Если никто и не сломает ногу, у меня копчик уже сломан.

– Не знаю, Билли, – сказал Айк. – Эта зараза разгоняется. А мы только начали спуск.

Ровный звонкий рев железных колес становился громче, а вой передач – тоньше. Ручки ходили вверх-вниз, как лапка у швейной машинки.

– Да уж, мистер Беллизариус. Как-то летом мы с Нельсом пошли вдоль этих рельс в поход. Там довольно жестко.

– Телега должна справиться! – Билли визгливо засмеялся. Он начинал дергаться. Ему не хотелось прыгать и не хотелось оставаться одному. – Думаете, паровозные поезда могли бы ездить взад-вперед через этот перевал с тысяча восемьсот девяносто девятого года, если бы тут не рассчитали повороты с кренами? Мы тоже проедем.

– Тогда лучше лечь, – сказал Айк, – чтобы центр тяжести был как можно ниже. Потому что, братья мои, прыгать, похоже, уже поздно.

Рельсы неожиданно повернули в другую сторону, следуя за склоном горы. Слева сквозь раскуроченный динамитом щебень прорывался бурный поток – там был исток реки Скагуэй. Справа почти перпендикулярно полотну возвышалась черная скала. Всем троим пришлось лечь на живот и проползти под гудящими и мелькающими ручками, Айк устроился головой вперед и лицом к Билли с другой стороны рычажного кожуха, Грир с Арчи отползли назад. Едва они успели улечься, как вагонетка заложила резкий вираж и прогромыхала по крытому мосту на другую сторону узкого ущелья. Все четверо заорали, как дети на американских горках. Айк обнаружил, что смеется прямо в лицо Билли.

– Должен тебе сказать, Айзек, – крикнул тот, – это совсем не то, что обычная поездка с билетом, правда?

– Да, Кальмар, чистая правда, – прокричал Айк в ответ. – Давай попробуем держаться друг за друга. Ты точно не можешь снять с руки эту хрень?

– Точнее некуда.

Айк дотянулся одной рукой до руки Билли, а другой, через лодыжку Грира, до борта вагонетки.

– Эй, там, сзади, цепляйтесь за что-нибудь, – прокричал он через плечо. Ответа не было, но он почувствовал, как Грир таким же способом уперся во что-то лодыжкой. Под ребрами гудели шестерни передач, а на лоб падали со скал жалящие капли воды. Когда новый резкий поворот вынес их на новые американские горки, Айк почувствовал, как центробежная сила прижимает его к полу. Может, Билли и прав: все повороты на этой старой железке должны быть выверены, раз уж она прослужила так долго.

Потом они с грохотом въехали на новую крытую эстакаду и завопили снова. Арчи орал:

– Госсссподи-боже, спасииии-помоги… – на что Грир отозвался:

– Пооооздно, – и все засмеялись.

Нырок, наклон, вираж, вопеж. Рельсовые секции под стальными колесами щелкали все быстрее и быстрее, сами колеса выли так пронзительно, что ездокам приходилось или кричать в голос, или сходить с ума, потом вагонетка немного выравнивалась и замедлялась, чтобы все могли перевести дух и подготовиться к следующему стремительному спуску на этих психованных американских горках.

– Здесь можно устроить горки покруче, чем в Аризоне, – прокричал Грир во время очередного затишья. – Только мертвой петли не хватает.

Разница, как они вскоре стали понимать, была в том, что катание на американских горках в парке аттракционов подходит к концу в течение логически осмысленного периода времени – соответствующего тому, сколько воплей и соплей можно извлечь из кинетической энергии, накопленной в депозитном банке во время самого первого подъема. Футов на сто, не больше. Этот же кинетический депозитный банк имел в своем распоряжении тысячи необузданных футов до самого уровня моря и ни единого вторичного, третичного или четвертичного малодюймового подъема, которые делаются на аттракционах специально, чтобы клиенты восстановили дыхание. Дикий вояж все продолжался вниз, вниз, вниз, мимо остро режущих листьев папоротника и гаультерии, вдоль отвесных скал и убийственных каменных насыпей, по растрескавшимся деревянным эстакадам и через полуразрушенные каменные трубы, где еноты и медведи в ужасе прижимались задами к твердым туннельным стенам, пропуская мимо себя это сумасшедшее орущее нечто.

Поток превратился в ревущую реку, влажный воздух стал теплее. Небо набухло, потемнело до ржави, и стали заметны искры, которые они оставляли позади себя на крутых поворотах. Крики и смех превратились в стоны:

– О, черт… больше не могу… стоп!

Но спуск продолжался. После трескучего прорыва через месиво упавших веток Арчи Каллиган объявил:

– С меня хватит, – и начал подниматься на колени, чтобы покинуть судно. Ручка ударила его прямо между лопаток и снова распластала на полу.

Айк поймал себя