Заградотряд Его Величества. "Развалинами Лондона удовлетворен!" - Сергей Шкенев

- Перо бумагу и чернила! - повторил просьбу Наполеон. - И ещё раз будьте прокляты.

- Будем, - согласился Нечихаев. - Или не будем. Кысмет!

На следующий день всё происходило просто и обыденно, без присущей печальным церемониям торжественности. Не было ни зловеще рокочущих барабанов, ни свежесколоченного эшафота, ни волнующейся толпы. Была кирпичная стена казармы 13-го Ярмутского полка, император, стоящий спиной к ней, и невозмутимый граф Замойский, меняющий иголку в ударном механизме верной винтовки.

Наполеон в своём привычном мундире - негоже бывшему повелителю Франции и почти всей Европы умирать в обносках с чужого плеча, и полковые портные всю ночь трудились не покладая рук, чтобы успеть к сроку. Низко надвинутая треуголка не могла скрыть сбегающие из-под неё капельки пота, но император держался мужественно, и попросил не завязывать ему глаза.

- Я многое видел в своей жизни, месье Нечихаев, и сейчас хотел бы взглянуть на собственную смерть. Вы ведь не откажете в такой малости?

Мишка молча кивнул. Всё шло так, как выглядело в часто повторяющихся уже не первый год снах. Наполеон, красная кирпичная стена, поднятый на уровень груди винтовочный ствол...

- Александр Степанович, вы готовы?

- Да, - коротко ответил Замойский. - Начинать?

- Заканчивайте, пожалуй.

Сержант выстрелил не прицеливаясь, и сразу же пошёл прочь, повесив кулибинку на плечо. Второй пули не потребовалось.

Два дня спустя. Тауэр.

- Извините, сэр, но обстоятельства требуют, чтобы вы спустились в подвалы. Здесь оставаться слишком опасно!

Премьер-министр Соединённого Королевства смотрел на секретаря и не видел его. Разум лорда Персиваля Спенсера был полностью захвачен разыгравшимся воображением, рисующим перед внутренним взором картины ужасного будущего. Видения, одно страшнее другого, сменялись мгновенно, но навечно отпечатывались в памяти. Предсказания судьбы, или продукт воспалённого мозга?

- Сэр, нам нужно уходить вниз! Русские подтянули артиллерию!

Настойчивость секретаря наконец-то принесла свои плоды, и взгляд премьер-министра приобрёл осмысленность:

- Это ты, Льюис?

- Да, сэр! Но если мы не поторопимся...

- Зачем спешить тому, кто всё равно везде опоздал?

- Ваша жизнь, сэр...

- Оставь в покое мою жизнь, Льюис! - неожиданно вскипел премьер-министр. - Доложи обстановку в Лондоне.

- Города с таким названием больше не существует, сэр. Если по непроверенным слухам даже от Букингемского дворца остались лишь развалины, то что говорить об остальном? Русские открывают артиллерийский и ракетный огонь в ответ на любой сделанный в их сторону выстрел, а немногочисленные очаги сопротивления минируют и взрывают вместе с защитниками. Они берегут своих людей.

- Даже французов?

- Точно неизвестно, но, скорее всего, нет. Как только объявили о вашем приказе расстрелять императора Наполеона Бонапарта и сделать из него чучело для Британского Музея...

- Что за чушь?

- Это слухи, сэр. Упорно циркулирующие слухи. Но чёртовы лягушатники верят им, и буквально сорвались с цепи. Увы, но они ожесточились до такой степени, что перед их деяниями развлечения морских пехотинцев Его Величества кажутся невинными шалостями. Пленных не берут вообще.

- Даже мирное население?

- Извините, сэр, но согласно вашему приказу о тотальной войне во всём Соединённом Королевстве нет мирного населения.

- Чёрт бы их побрал!

- Кого, сэр?

- Всех, Льюис, абсолютно всех. И тебя в том числе! - раздражённый премьер-министр подошёл к застеклённой только позавчера бойнице и выглянул наружу. - Сколько человек в гарнизоне Тауэра?

- Уже чуть больше трёхсот солдат и восемь офицеров.

- Немало. Ожидаются ещё подкрепления?

- Нет, сэр! Просто я хотел сказать, что до обстрела из этих страшных миномётов было около тысячи.

- И..?

- И когда русские начнут обстреливать Тауэр зажигательными ракетами, английские солдаты повесят вас на стене, чтобы таким образом заслужить снисхождение и право на жизнь. Или хотя бы на беспристрастный суд.

- Они посмеют это сделать?

- Да, сэр Персиваль, они посмеют. Собственно, я именно по этому вопросу и пришёл. Не соблаговолите пройти в подвал? Там уже всё готово...

Секретарь ошибался - обстрел Тауэра не прекратился после того, как тело премьер-министра повисло на крепкой верёвке в тридцати футах от земли. Приказ, отданный штурмующим войскам, двойных толкований не допускал: "Символы британского позорного прошлого не имеют права на существование".

А вместе с древним замком умирал и весь город. В нём горело всё, что только могло загореться, и ревущее пламя бежало впереди обозлённых французских стрелков, вскрывая оборону противника лучше пушек и ракет. В Лондоне царил хаос.

Так, во всяком случае, казалось со стороны. На самом же деле пожарами управляла опытная рука, и огонь исполнял торжественную и страшную симфонию подчиняясь невидимому дирижёру. Нескольким десяткам дирижёров, одетых в мундиры со щитом и мечом на петлицах. Чудесным образом в стороне от разгула стихии оказались банки, крупнейшие торговые дома, богатейшие особняки и дворцы...

- А это куда тащить, ваше благородие? - пожилой казачий урядник с седой бородой поставил перед капитаном Воробьицким мраморную статую, и предупредил. - Руки у неё не я отшиб! Так и было, ей-богу!

- Да прямо здесь пока и поставь. Как думаешь, грекам захочется вернуть свидетельства своей славной истории?

- Так они же сейчас под турком.

- Это пока, - усмехнулся Воробьицкий. - Или ты думаешь, что Лондоном всё и закончится? Нет, Василь Прокопьич, Россия только входит во вкус побед, и всё только ещё начинается!

- Вот оно как... опять война?

- Историческая необходимость.

- Тогда ладно, тогда повоюем, - кивнул старый казак. - Чего уж там... если оно надо.

Документ 18

"Вестник Священного Синода. 12 ноября 1808 г.

Победа!

Великая война русского народа против англо-саксонских захватчиков победоносно завершена! Настал для нас долгожданный Праздник Победы. Всеобщее ликование бурлит на улицах наших городов и деревень.

Победа! Как сладостно и волнующе звучит великое слово - Победа!

Ещё вчера государь-император призвал своих воинов бить вероломных и коварных британцев, пока они не прекратят сопротивления. Шел последний штурм разбойничьего логова. В завершающих боях русские войска при незначительной поддержке союзников доконали островного бульдога. Уже негде было немцам держаться: пал Лондон, пал Йорк, пал Дувр. Никакие жульнические трюки не помогли авантюристам. Как и предвидел Его Императорское Величество Павел Петрович, последние фокусы разбойничьей шайки, вроде заигрывания с союзниками, провалились. Главари разбойничьей британской банды частью повешены, частью убиты в боях, и совсем малое количество разбежалось, как крысы, закончив свое кровавое господство над половиной мира шутовским фарсом с переодеванием. Английскому военному командованию не оставалось ничего другого, как полностью и безоговорочно капитулировать.

Вчера еще гремели над Санкт-Петербургом победные салюты. Вчера еще Красная Гвардия в боях добывала победу. Сегодня замолкли пушки. Впервые после долгих лет молчат орудия. Победа добыта. Враг повержен, сложил оружие и отдал себя на милость победителей.

Сегодня доблестная Российская Армия вручает своему народу самую великую в истории победу.

Прими, героический русский народ, - ты заслужил ее с честью и славой!

В ней твой многолетний терпеливый труд, в ней твои самоотверженные усилия и лишения, в ней плод твоих воли, бесстрашия, мужества, в ней награда за горечь утрат и разрушений. Ты добыл ее в трудах и крови. Пусть радость придет в твое сердце: правое наше дело восторжествовало!

Навеки-веков войдет этот день в историю. Отныне 12 ноября для всех поколений станет днем всенародного торжества - Праздником Победы.

И в день безмерного счастья наша мысль обращена к доблестной нашей армии. С великой любовью под руководством Его Императорского Величества лелеяли наши люди армию, оплот родной страны, растили для нее своих сыновей, питали ее своей мыслью, ковали для нее верное, прочное, безотказное оружие. Все оправдала она - и труды, и лишения, и любовь нашу и наши надежды! И вот вынесла она на себе основную тяжесть войны с британским чудовищем. До последней минуты вела она сражения. Вчера еще она добивала немцев в Глазго и Эдинбурге. И то, что свершила она для России, для народов земли, для свободы и мира, навсегда останется в благодарной памяти человечества.

Непобедимое знамя великих полководцев прошлого осеняло нашу армию в сражениях. Непобедимый гений вел и привел се к победе. Нет слов, чтобы выразить всю глубину любви, благодарности, преданности всего народа великому императору и первому труженику страны, спасителю России, освободителю народов - государю Павлу Петровичу. Его ясной мыслью, его стальной волей, его вдохновляющей верой в народные силы, его безмерной любовью к нашей отчизне проложена дорога к нашему счастью. И сегодня, как всегда, во всех-испытаниях и радостях народ стоит за ним единой семьей, единой боевой ратью и повторяет, как самое заветное, самое верное, что есть на земле: