Принцип Отелло - Галина Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом и он ушел к бильярдному столу. А она осталась и продолжила вертеть в руках клочок картона с непонятными иероглифами. То будто бы цифры ей виделись, то буква вдруг какая-то вроде вполне отчетливо проступала.
– Так, так, так… Давайте все же подумаем, что мог он написать? – Она оглянулась на мужчин, огибающих по периметру бильярдный стол. – Вот скажите мне, что он мог написать?
– Да пошли вы все! – предположил Игорек.
– Ты мне нравишься, – подсказал Игорь Леонидович и подмигнул ей игриво. Он уже триста граммов коньяку на грудь принял вдогонку к тому, что успел выпить в гостях.
– Нет, неверно, господа! Я спросила у него про убийцу. Спросила, Сигитов ли стрелял? Он дал мне знать, что нет.
– А откуда он его знает? – рассеянно спросил Игорек, нацеливаясь на замысловатую комбинацию на зеленом сукне.
– Здра-асте! А дважды вывозил Саню из дома кто?
– Ах да! Прости ради бога, запамятовал! – Он резким ударом послал кий в россыпь шаров. – Ага! Есть!
– Потом я спросила, помнит ли он, кто стрелял в него. Он дал мне знать, что да, помнит…
– Дорогуша, а ты ведь могла не понять Кириллова. Он мог просто-напросто медленно моргать. Что просто являлось проявлением слабости после тяжелого ранения.
– А карандаш в его руке? Он же писал им все то время, пока я убирала в палате! Это как объяснить?
– Ну не знаю. Может, пытался что-то сообщить тебе.
– Вот! А что он мог мне сообщить? Имя убийцы? Фамилию? Вряд ли. Я ведь могла не знать этого человека, так ведь? – Василиса продолжала вертеть картон в руках. – Стреляли в Кириллова на дороге, так?
– Так, – отозвался Игорек, отвлекшись на минуту от созерцания бильярдных шаров. – Именно на дороге. Там еще девушку убили. Она так в машине и осталась. А рядом след от протектора другой машины…
– Я поняла! – с истеричным почти ликованием воскликнула Василиса. – Поняла! Это номер машины, господа! Он написал номер машины, из которой вышел убийца! Идите быстрее сюда, я, кажется, разобрала первые две цифры. Господи, помоги! Как только разберем все остальное, мы его найдем наконец! Мы точно его найдем!
Глава 23
Раиса Васильевна Козлова, сидевшая сейчас напротив Шаповалова в собственной кухне, была самым отвратительным, самым склочным и самым завистливым проявлением старости. Нет, она, несомненно, была обладательницей всех этих «достоинств» с ранней юности, а может, и с детства самого… Не из ниоткуда же такие качества вдруг появляются, не так ли? Смолоду они, может, и не так бросались в глаза. Вон, женщина даже замужем побывать успела, фотографии на стенах тому доказательством служат. Но в одинокой ее старости «достоинства» достигли такой концентрации, что Олега Ивановича уже с полчаса поташнивало от общения с нею.
– А вы думаете, с чего целых две машины в одной семье под окнами день и ночь пасутся, а? Воры! Воры и крохоборы! А этот из соседнего подъезда… Тоже врач нашелся! Коновалами раньше назывались врачи такие, теперь ветеринары, правда, а он из себя весь… Уважаемые люди ему, видите ли, собак привозят, а что собаки те весь наш двор загадили, будто так и надо! Машка, соседка моя снизу, все с соседским ребенком сюсюкает, будто любит его. Да за такие деньги, что родители ей за пригляд платят, и не так засюсюкаешь!
И так почти о каждом жильце подъезда. Целых полчаса. У Шаповалова аж уши вспухли от потока негативной информации. Складывалось впечатление, что сюда специально согнали мерзавцев и воров со всего города. Согнали и поселили на погибель Раисы Васильевны. Нервы-то у нее ведь не железные. Разве может она спокойно смотреть на такой кошмар?!
– Нет, конечно, – подтвердил Шаповалов, обещая разобраться. – А вы с кем-нибудь из соседей поддерживаете теплые отношения?
– В смысле, дружу ли я с кем-нибудь?
Раиса Васильевна ничуть не оскорбилась вопросу. Не дурак же человек, понимает, как тяжело среди гадких людей найти себе друга.
– Да, именно в таком смысле, – закивал Шаповалов, уже всерьез намереваясь уйти.
Дальнейшее общение с женщиной явно было и бесполезным, на его взгляд, и весьма опасным для его здоровья. Наблюдать желчегонный словесный процесс становилось все труднее. У него аж левое веко задергалось. И мысли в голову полезли дурные про его одинокую приближающуюся старость. А ну как и он без родных и близких ему людей да без работы осатанеет и станет ненавидеть весь белый свет? И поносить всех подряд, и проклинать, и призывать себе в помощь геенну огненную в борьбе с молодыми, удачливыми и состоявшимися…
– Жгут машины, и правильно делают! Понаставили, понимаешь, ни пройти ни проехать…
О том, что ехать опять же пришлось бы на машине, Раиса Васильевна не задумывалась. Она изрыгала яд, сверкала очами и даже ни разу не спросила, а зачем, собственно, к ней пожаловал гражданин следователь.
– Что, прямо за всю жизнь ни разу ни с кем и контакта не было? – продолжил он приставать к ней, намекая на ее молодых соседей. – Так же ведь нельзя. Иной раз соль либо спички закончатся, а в магазин бежать поздновато или не хочется.
Сам-то он никогда не бегал по соседям. Не потому, что не любил их, а потому, что у него никогда ничего не заканчивалось в неурочное время.
– И-и, какие соседи? Какая соль? О чем вы, Олег Иванович? – Полное лицо Раисы Васильевны перекосила очередная волна гнева. – Молодые вот рядом живут, так они вообще странные какие-то…
Она вдруг замолчала и долго беззвучно шевелила губами. Будто спор бессловесный вела сама с собой, будто сказать что-то порывалась, да саму себя одергивала.
– И в чем их странность проявляется? – осторожно надавил на нее Олег Иванович. – Наркоманы, что ли?
– Да нет вроде. И не пьют. Ругаются и то шепотом. Вернее, он так ругается. А она орет. Она глаза вытаращит и орет.
– Вы видели, как она скандалит?
– Да нет, конечно, но когда так орешь, всегда глаза вытаращиваешь, – резонно заметила Раиса Васильевна. И добавила: – Не нравится она мне, вот!
Глупо было бы думать иначе, хмыкнул про себя Шаповалов. Когда весь мир вокруг – говно, чем Василиса Сахарова лучше?
– А муж ее нравится?
– Муж-то? – Козлова помолчала, подумала и снова отрицательно мотнула головой. – Нет, и он не нравится. Опасный какой-то.
– То есть?! – Шаповалов тут же насторожился. – Что значит опасный?
– Из этих он, думаю, из аферистов, – подытожила свой мысленный расклад Раиса Васильевна.
– Почему? С чего вы решили?
Олег Иванович был разочарован. Аферистами у Козловой были девять из десяти людей.
– А вот вы послушайте, как им квартира досталась, – подобралась старушка, принимая почти боксерскую осанку за столом. – Здесь до них жил Михалыч. Ничего мужичок был, тихонький. Пьющий, правда, но не буян. У него раньше жена была и дочка. А потом друг за другом убрались от болезни.
– От какой?
– Знамо от какой – алкоголизмом обе страдали. Он-то дольше всех протянул. Так вот жил себе мужик, а потом помер. Квартиру опечатали. Говорили, будто городу отойдет, поскольку никого родни у Михалыча не было. И тут вдруг…
– Что?
– Вдруг в квартире жильцы!
– И что тут удивительного?
Внутри у Шаповалова уже просто все горело от дикого желания развернуться и убраться поскорее из квартирки, насквозь пропахшей лавровым листом. Раиса Васильевна таким образом с молью боролась – развешивала на ниточках и веревочках по всему дому лавровые засушенные ветки. И ощущение создавалось такое, будто в ее квартире в каждом углу готовится похлебка.
– Они, наверное, купили квартиру, – пожал он плечами без особого интереса.
– Как же, купили! Откуда деньги-то? В ЖЭКе сказали, что по наследству перешла она к ней.
– К кому?
– Ну к соседке моей теперешней. Имя у нее еще такое странное, кошачье.
– Скорее сказочное, – заступился за Сахарову Шаповалов, который питал к девушке тайную симпатию. – Василиса. Всех царевен так звали.
– Во-во! Царевна и есть. Сроду ни здрасте, ни до свидания! Вадик-то еще здоровкается, а она никогда. Либо буркнет что-то себе под нос. Противная девка, жуть какая противная! Так о чем я?… Ах да, про квартиру. Так вот девки паспортистки из ЖЭКа рассказывали мне, что квартиру Михалыч в наследство Ваське оставил.
– И что вам не нравится?
– Да все! С какой стати ему жилье ей оставлять, а? Она и не родня, не знакомая. Жила через пару кварталов отсюда со своей бабкой всю жизнь, ни разу к нему не заглядывала, а тут вдруг родня. И чья? Вроде ее матери непутевой, которая ее в раннем детстве бросила. Да у той матери, прости господи, только граненые стаканы в родне и состояли! Не было у Михалыча такой родни, точно знаю. И уж тем более по Васькиной линии!
– А откуда у вас сведения про Василису, про ее мать, про прежний ее адрес? – изумился Шаповалов.
Сплетни сплетнями, но микрорайон, где провела свое детство Василиса, гражданка Козлова указала абсолютно точно.