Сидим, курим… - Маша Царева

Откуда мне было знать, что новая жизнь начнется следующим же утром? И начнется она с Ленкиного бодрого голоса, материализовавшегося в моей телефонной трубке. Голос был еле слышимым и хрипловатым от помех.

Видимо, откуда-то издалека звонила.

— Гланька? Это ты? У меня мало времени! — она орала как буйнопомешанная, мне даже пришлось отстранить трубку от уха.

Я мельком посмотрела на часы и ужаснулась: половина одиннадцатого. Ничто не заставило бы мою подругу, ведущую убежденно совиный образ жизни, подняться в такую рань. Ничто, кроме масштабной неприятности.

— Ленка… Что случилось?! Где ты?!

— Я на острове Маврикий, — прокричала Лена.

— Где?!

— На острове Маврикий! С Пупсиком.

— С Пупсиком? — растерянно повторила я. — Разве вы не…

— Мы женимся, — перебила Лена, и голос ее был торжественным и счастливым. — Пупсик заказал церемонию на пляже, я в купальнике и ожерелье из цветов. Правда, купальник необычный, он расшит брильянтами, представляешь? Если скажу тебе, сколько он стоит, не поверишь!

— Я и так не верю своим ушам, — после паузы подала голос я. — Лен, что ты наделала?! Ты же твердо решила…

— Мало ли что я решила. Я была не в себе и пьяна. И вообще — это все гормоны. Я поговорила с Пупсиком, и он записал меня к своему психотерапевту. Мировая тетка! Сказала, что волноваться мне не о чем, поскольку все невесты чувствуют накануне свадьбы то же самое.

— Но…

— Глань, я надеюсь, ты не обиделась, что вас с Маринкой не пригласили? Просто Пупсик был вне себя! Я рассказала ему, что ты уговаривала меня уйти. Если честно, он чуть не нанял киллера, я его еле отговорила.

— Ты рассказала ему… что?

— Ой, да ладно тебе! — Она пыталась придать своему тону оттенок легкомысленности, но я знала, что ей не по себе. — Давай не будем морализаторствовать. Пупсик — это мое будущее. Мне теперь не надо ни о чем волноваться!

— А мы — твое прошлое, да? — вырвалось у меня.

— Что-то я не слышу, тут такие помехи! — в два раза громче завопила Лена. — Ладно, Гланька, увидимся, когда я вернусь. Раз ты такая бука, привезу тебе засушенного морского ежа. А теперь мне пора.

— Постой! А кто же у тебя подружки невесты?

— Ну как кто? Лола и Анфиса, само собой. Пупсик купил им по цветастому платью Cavalli. Обе счастливы… Ладно, Глашка, он идет! Если узнает, что я тебе звонила, мне конец!

— Подожди, но как же ты собираешься общаться со мной в Москве, если Пупсик… — начала было я.

Но Len'a (crazy) уже бросила трубку.

И так грустно стало мне — не передать словами. С ногами забравшись на свой продавленный диван, я прихватила фотоальбом. Разглядывать улыбающиеся Ленкины физиономии для меня было подобно удару под дых. Вот мы на пляже, в Серебряном Бору. Ленка загорает топлес, но почему-то в безразмерных мужских боксерах с пчелками. Смутно припоминаю: она на спор сняла их с какого-то дремавшего в песке выпивохи, а потом долго носила как военный трофей.

А вот мы на Арбате — кажется, это мой самый первый арбатский год. На мне дурацкое старушачье пальто с лисьим воротником, на Ленке — потрепанный кожаный плащ и бандана в черепах. Распахнув рот навстречу мутному московскому небу, она ловит языком мерцающие снежинки. Счастливая и шальная.

А вот мы в каком-то кабаке. Набравшаяся черного рома Ленка пытается, перегнувшись через барную стойку, обняться с молоденьким барменом, тот испуганно отстраняется и прикидывает, что ему будет за посылание по известному адресу клиента, который оставил в заведении значительную сумму. Забегая вперед, могу сказать, что бармена того Len'a (crazy) все-таки соблазнила, влюбила в себя, потом бросила, а он еще много месяцев дежурил под ее окнами, вызывая вероломную сердцеедку на полуночный тет-а-тет. Она всегда получала, что хотела, наша Ленка.

Я захлопнула альбом и позвонила Марине:

— Пойдем кофе пить?

— Прямо сейчас? — растерялась она. — Я вообще занята немного…

— Чем? — удивилась я.

— Ну… Ну ладно, — вздохнула она, — только ненадолго. Через полчаса в траттории, хорошо?

Она немного опоздала. Я уже жадно поедала двойную порцию тирамису, закутавшись в свой поеденный молью свитер, когда на пороге наконец появилась Марина.

Увидев ее, я обомлела. Я-то ожидала, что на свидание придет депрессивное существо в камуфлирующих синяки темных очках, в чалме из шелковых палантинов…

Но Марина и здесь осталась верной самой себе.

Я не отношусь к любительницам вдохновенного самоуничижения, однако рядом с Маринкой мне всегда становится неудобно за свои бесформенные боты, расбросанные по плечам волосы, блестящий нос и хлопчатобумажные, скрадывающие зимние килограммчики брюки.

Марина всегда выглядит так, словно за ней следует толпа репортеров из «Hello». В тот вечер на ней была белая кожаная юбка, легкомысленно открывающая колени совершенной формы, белая короткая шубка из искусственного меха, белые шерстяные колготки и белые же меховые унты.

Но самое главное: на ее лице не осталось ни следа побоев. Ничто не намекало на ее недавнее плачевное состояние. Роскошная женщина, кинозвезда, с гладкой загорелой кожей, беззаботно блестящими глазами, умело подкрашенными губами. На ней была кокетливая розовая шапочка. Перехватив мой взгляд, Маринка одним изящным движением с лукавой улыбкой сдернула ее с головы. И тут уже обомлела не только я, но и все посетители ресторана.

Красавица была лысой! Абсолютно лысой! У нее была настолько совершенная форма черепа, что экстремальное отсутствие прически ей шло. Появилось в ее облике нечто неземное, инопланетное, ярче засияли глаза…

— У меня просто нет слов, — выдохнула я, прикасаясь губами к ее прохладной щеке.

— Отвалила кучу денег, — с выражением небрежности на лице махнула рукой она, — мне посоветовали один чудодейственный крем, полторы тысячи долларов стоит. Неделю пользовалась — и смотри, как новенькая!

— Маринка… Я всегда знала, что ты ведьма.

— Да брось, — трогательно смутилась она.

— Нет, я серьезно. Волшебная женщина, я тобой восхищаюсь! И ты только посмотри, как все на тебя пялятся.

Я заметила, что дама со следами былой красоты, одиноко объедающаяся пирожными за соседним столиком, решительно отодвинула уставленную эклерами тарелку. Распрямила плечи, достала пудреницу и с затаенной тоской принялась рассматривать поры на своем носу. Давно заметила этот феномен — глядя на Маринку, женщины вдруг осознают количество калорий в своих тарелках и прыщей на лице.

— Привет! — белозубо улыбнулась она. — Опять пирожные?

— Очень рекомендую. Они здесь изумительные, а поскольку строгая диета тебе больше не нужна…