Лекции об искусстве - Джон Рескин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти соображения должны удержать нас от возмущения вольной и нечистой манерой Дэвида Кокса. Никакими другими средствами он не мог достигнуть своей цели; его мягкая, свежая и влажная трава, шелестящие, мятые широколиственные плевелы, игра приятного света на песке или равнине, поросшей вереском, тающие клочки белого тумана, сливающиеся постепенно с синевой неба, все это никем, кроме него, не изображалось с такой полнотой, и все случайное в его способе передачи находится в грациозном соответствии со случайными элементами самой природы. Тем не менее он способен к большему, и раз он допускает себя рисовать однообразно, ниже своих способностей, тогда то, что нашло свое начало в чувстве, должно кончиться манерностью. Он пишет слишком много маленьких картин, и в последнее время он подчеркивал свой специальный способ выполнения, быть может, в большей степени, чем это было необходимо. В этом он сам себе лучший судья; за погрешности этого рода ответственность почти всегда падает на публику, а не на художника. Я упоминал об одном из его величайших произведений — как бы я хотел, чтобы он всегда рисовал так, — в предисловии (§ 40, второе примечание); другое, по моему мнению, еще прекраснее: багряный закат солнца, озаряющий отдаленные холмы, несравненный по правдивости и силе колорита. Эта картина, нарисованная несколько лет тому назад, до сих пор, вероятно, никем не приобретена.
Заслуженная популярность Коплей Фильдинга избавляет меня до некоторой степени от необходимости часто ссылаться на его произведения; все мои собственные симпатии и вкусы направляются по тому пути, по которому шло его творчество, до такой степени, что я боюсь слишком полагаться на его произведения.
§ 21. Коплей Фильдинг. Феномены отдаленного колорита
Но все-таки мне, может быть, позволят говорить о самом себе, поскольку мои собственные чувства являются выразителями чувств целого класса. Я думаю, что существуют люди, которым, как и мне, в известные периоды их жизни произведения этого художника доставляли более интенсивное и здоровое наслаждение, чем произведения всех других художников; здоровое — потому что оно основывалось на его правдивом и простом изображении природы, и при том природы прекрасной, оставляющей неизгладимое впечатление, свободной от грубости, насилия, пошлости. Ниже сделаны различные указания на то, чего достиг художник. Если же я упомяну сейчас о том, чего он не достиг, то сделаю это не с целью унизить его творения, а из чувства сожаления, что художник дозволил заглохнуть своим высшим способностям.
Он слишком часто прибегает к резким цветам; чистый кобальт, яркая розовая и пурпурная краска сплошь и рядом встречаются в его изображениях дали; чистый siennas и другие темные цвета — на передних планах его картин, при этом они выражают не тот цвет, который получает предмет от освещения, a цвет, свойственный предмету вообще. Из дальнейшего читатель убедится, что я вовсе не сторонник сдержанного колорита. Но резкие цвета и яркие отнюдь не одно и то же, и во всех прекрасных и блестящих творениях их действительная сила всегда скорее зависела от смягчения красок, чем от усиления их.
Самый, быть может, трудный для усвоения урок в искусстве заключается в том, что теплые цвета, находящиеся в отдалении, смягчаются воздухом и ни в каком случае не тождественны с теми же цветами, если они находятся на переднем плане. Таким образом, розовый отблеск солнечного заката на облаках и горах заключает в себе примесь серого цвета, которая отличает его от розового же цвета на листьях и цветах. И упомянутому великому пейзажисту, может быть, менее всего удалось передать эту сероватую примесь отдаления, не пожертвовав при этом даже малейшей крупицой в интенсивности и чистоте колорита, самого по себе. Точно так же синева дали, как бы ни была она интенсивна, не тождествена с синевой ярких голубых цветочков; первая отличается от второй не только благодаря различию тканей, но и благодаря некоторой примеси теплого цвета, которая совершенно отсутствует в большинстве изображений голубой дали у Фильдинга, и так бывает с каждым ярким цветом в отдалении, но и на переднем плане, где цвета могут и должны быть чистыми, они тоже только тогда выражают правильно свет, когда точно применяются к сравнительной силе тени, как например в творениях Джорджоне, Тициана. Тинторетто, Веронезе, Тернера и других великих колористов. Фильдинг совершенно игнорирует такое применение света к тени; передний план в его картинах всегда производит впечатление не солнечного света, a чрезмерных местных цветов, так что фигуры и скот кажутся у него прозрачными.
Отделка на переднем плане картин Фильдинга, в отношении рисунка, детальна, но лишена точности, сложна, но в ней нет мысли; она — неясна, но в ней нет таинственности.
§ 22. Красота гор на переднем плане
Там, где исполнение кажется до некоторой степени случайным, как например у Кокса, там можно усмотреть отражение случайностей в самой природе, но в переднем плане Фильдинга нет ничего нерассчитанного, случайного; видно, что он вырабатывал их, перерабатывал, накладывал каждую точку, стирал нарисованное и отделывал все с величайшим трудом. Там, где устранена случайность с ее достоинствами, игривостью и свободой, ее должно заменить одним из двух других достоинств. Или передний план должен быть результатом глубокого изучения и богатого воображения, причем каждая часть
