Мнимо больной. Как фармкомпании обманывают нас - Кейси Герен

Я решила не говорить об этом другу, зная, что это, вероятно, прозвучало бы нелепо, не говоря уже о том, что тогда мне бы намного сложнее пытаться игнорировать пятно и надеяться, что оно пройдет само.

«Наверное, ничего страшного, – повторяла я себе снова и снова. – Пройдет».

Но оно не прошло.

Я обратилась за помощью лишь по прошествии целого месяца. (Я думаю, желание не идти к врачу является желанием избежать очередной тревожности.) И в тот месяц я каждый день боролась с искушением ввести свои симптомы в Гугл. Я знала себя и знала Гугл. И хотя я, черт возьми, не понимала, что происходит с моим глазом, я все же знала, что мне не становилось хуже, мне не было больно, и пятно не сильно мешало моей жизни. Я решила, что обращусь за помощью, как только придет время – не тогда, когда я была в Вегасе и путешествовала во время отпуска. Что бы на самом деле изменил поиск симптомов?

Вероятно, он не дал бы мне конкретного ответа. А, скорее всего, принес бы мне больше поводов для беспокойства. Это определенно не изменило бы того факта, что я уже знала: мне нужно поговорить об этом с медицинским работником, а не с поисковой системой.

И все же я была вне себя. И я злилась на себя за то, что взбесилась. Почему я оставалась спокойной и уверенной, когда речь шла о статьях по вопросам здравоохранения – приоритизации фактов и данных – и при этом предполагала, что с моим собственным телом обязательно случилось что-то плохое? Почему я не могла прислушаться к логике и доводам разума так же, как я надеялась, будут прислушиваться мои читатели?

В конце концов, что-то щелкнуло. Это было все равно, что получить пощечину от некой смеси самосознания и почти десятилетнего опыта в области журналистки по вопросам здоровья. Может быть, мне стоит заняться своими собственными проблемами со здоровьем так, как это делает редактор по вопросам медицины. Я имею в виду, почему бы не попробовать?

Поэтому я начала с того, с чего всегда начинаю, когда пишу статью о здоровье, – с поиска экспертов. Куда бы я обратилась, если бы рассказывала о редкой, пугающей проблеме со зрением, мучающей в целом здоровую 30-летнюю женщину? Я бы начала с академической больницы, где врачи не просто лечат пациентов, но и регулярно проводят исследования. Покопавшись немного, я обнаружила, что Глазной центр Лангоне Нью-Йоркского университета не только является академическим медицинским учреждением, но и проводит исследования, касающиеся влияния заболеваний на сетчатку. Бинго. Затем я пролистала кучу профилей врачей, пока не нашла кого-то, чьи исследования показались мне особенно интересными. Записалась на прием.

Здесь следует отметить большими жирными буквами огромную привилегию, которой я обладала и которая давала мне возможность делать все это. Я работала, имела страховку, жила в городе в том месте, от которого эта знаменитая больница находилась всего в одной остановке метро, и я была вполне уверена, что могу позволить себе любую медицинскую помощь, которая меня ожидает. Но в дополнение к этому я знала, где и как искать эту помощь.

После нескольких напряженных тестов зрения (напряженных, потому что я так долго не посещала окулиста и была совершенно выбита из колеи всеми этими приспособлениями, в которые меня просили засунуть лицо) доктор вошла в кабинет и сказала, что у нее есть и хорошие, и плохие новости. Хорошей новостью было то, что я не ослепла и не имела дела с какой-то прогрессирующей проблемой зрения, связанной с неизвестной болезнью. Плохая новость заключалась в том, что это пятно в моем глазу вряд ли могло исчезнуть.

Она диагностировала у меня так называемую острую макулярную нейроретинопатию. Если вы обратитесь к Гуглу (как я, наконец, позволила себе сделать, вернувшись домой с приема), то первое, что вы увидите, будет такое определение: «Острая макулярная нейроретинопатия (АМН) – редкое заболевание неизвестной этиологии, которое чаще всего поражает женщин молодого и среднего возраста» [51]. (К вашему сведению: словосочетание «неизвестная этиология» означает, что на самом деле неизвестно, что вызывает заболевание.)

По-видимому, это состояние даже не было описано в медицинской литературе до 1975 года, и оно все еще считается довольно редким. Оказывается, передовые методы визуализации, подобные тем хитроумным приспособлениям, в которые меня попросили засунуть голову, наконец-то позволяют врачам лучше диагностировать его, понимать и изучать. Согласно всестороннему обзору литературы в 2016 году, в котором до сих пор рассматривался только 101 случай АМН, типичным пациентом является женщина, белая, в возрасте за тридцать лет [52]. Причина неизвестна, но есть несколько потенциальных факторов риска, которые выделяются среди исследований, включая недавнее заболевание, похожее на грипп, использование оральных контрацептивов, воздействие адреналина или эфедрина и недавнюю травму. Потребление кофеина также было отмечено в качестве возможного фактора риска.

Хотя я на 100 % соответствовала демографическому профилю, единственными факторами риска, которые я, казалось, отмечала, были употребление противозачаточных таблеток и крепкие, преданные отношения с кофе. Но специалист, к которому я пришла, сказала, что ситуация не настолько тревожна, чтобы советовать мне отказаться от противозачаточных средств или кофеина: у нас нет достаточного количества исследований, чтобы утверждать, что любая из этих вещей на самом деле вызвала странное маленькое пятно у меня в глазу.

Что ж, если вы считаете необходимым выявлять заболевание, то я наконец-то сделала это. В итоге у меня возникла редкая проблема со здоровьем без известной причины. Но… я в порядке. Серьезно, я в порядке. И еще я прекрасно вижу. Как заверил меня офтальмолог в тот первый визит, мои глаза привыкли к этому странному пятну, и довольно скоро я его почти перестала замечать. Я вижу его в поле зрения, когда закрываю правый глаз, но больше не обращаю на него внимания ежедневно. Что еще более важно, оно не вызывает у меня панику из-за того, что это будто бы признак чего-то серьезного и по-настоящему ужасающего.

Я понимаю, что все могло бы пойти совсем по-другому. Мне могли бы поставить диагноз, который навсегда изменил бы мою жизнь посредством чего-то страшного и дорогостоящего. И это до сих пор может случиться. У любого из нас. Но