Метод отстрела - Кирилл Казанцев

– Дальше у нас какой маршрут? – поинтересовался Артем у Деда.

– Дальше выходим на равнину, – сообщил тот. – От вертолета укрыться будет негде.

– Тогда – привал, – решил Артем.

Блэру тут же связали руки и ноги. Не помрет… А конечности ему не нужны – все равно ни пищи, ни воды у группы не было. И патронов… Хорошо, если на всех один полный магазин наберется.

Присев немного в стороне от пленника, Рождественский и Оболенский принялись обсуждать сложившееся положение.

– Слушай, а этот америкос, получается, немалая шишка, – признал Артем. – Был бы рядовой какой инженер – «вертушку» бы не вешали над горами.

– Ну, вот, а ты говорил: «Резать, резать!» – передразнил приятеля Максим. – Он нам еще пригодится. Пока – как заложник. Я не думаю, что они ограничились одними «вертушками». Надо понимать, что и пешая погоня за нами идет.

– Но с ним ведь не оторвемся, – покачал головой Рождественский.

– Дед! – развернулся Максим к сидевшему неподалеку пограничнику. – Подойди, пожалуйста, на секундочку!

А глазами показал Скопцову на пленника. Вязки вязками, а без пригляда хозяйского глаза столь ценную добычу тоже оставлять нельзя.

– Дед, есть мнение, что американцы отрядили за нами погоню, – негромким ровным голосом сообщил Артем Сабирову, когда тот подошел и присел рядом с ними. – Что делать будем? Как отрываться? Есть какие-нибудь мысли на этот счет?

Шовкат на какое-то время задумался.

– Есть вариант… Я же говорил, что мы найдем здесь союзников. Они помогут.

– Это радует, – усмехнулся Максим.

– Добро, – решил Артем. – Тогда отдыхаем. Весь день они все равно болтаться над нами не будут. Этот район, может, будут чесать час-полтора. Потом тронемся.

– Если все будет нормально, ночью выйдем на место, – прикинул Сабиров.

– Слушай, а что у тебя с этим… – Артем отвернулся. – Ну, с Бобошеровым. Если не хочешь, можешь, конечно, не говорить!

– А чего бы и не сказать, – грустно усмехнулся Шовкат. – Не хочу, чтобы вы меня за шизика считали…

Он немного помолчал, как бы собираясь с мыслями, потом начал негромко:

– Мы с Тошали давно знакомы, с детства. В одной школе учились. Он, правда, постарше меня. И семья… Местные владыки. Я после школы уехал в московское пограничное. Ну, а он в Душанбе, в университете, к тому времени уже учился. За деньги…

Шовкат опять замолчал. Его никто не торопил. Сочтет нужным – и сам продолжит. Так и получилось.

– Меня потом сюда же и направили. Сразу попал в разведотдел отряда. Тогда как раз вся эта гадость началась, наркота с той стороны валом поперла. Басмачи целыми бандами на прорыв шли, людей пачками валили, минометы, легкая артиллерия – все окупалось. Это – с той стороны. А с этой – у руля наркотрафика встал Бобошеров и такие, как он. Ну, здесь ребята на заставах как могли, так держались. А мы на ту сторону ходили. Один караван перехватили у границы, второй… Они там не так плотно охранялись – проще было отрабатывать. Я до сих пор не знаю, что и как получилось. Среди наших предателей не было… Скорее всего, кто-то недобитый меня увидел на операции и узнал.

Шовкат отвернулся, теперь голос его звучал глуше:

– Тошали ко мне подъехал. Сначала купить пытался, потом грозил. Потом сказал: «Ты меня на всю жизнь запомнишь». И уехал. А потом я узнал, что родителей моих… Убили, короче. А сестру – ей всего четырнадцать было – с собой увели. На ту сторону продали. И стоит за всем этим Тошали. Он специально сделал так, чтобы я узнал.

Максим вдруг поднял руку, призывая товарищей к молчанию, прислушался…

– Километров пять левее прошел, – сказал Оболенский. И, уже обращаясь к Сабирову: – Извини, Дед. «Вертушка»…

Бывший пограничник кивнул в ответ и продолжил:

– Ну, вот, собственно, и вся история… Отряд потом в Россию вывели, а я остался. Все этого гада искал. Надеялся узнать, куда сестру продал, – вытащить хотел… Но он без охраны нигде не появлялся. Всяких уродов себе нанял. И таджиков, и русских, и хохлов. Прибалты были, один или два. Оружие им купил, одежду, деньги платил хорошие. После того, как наши ушли, он тут вообще хозяином стал, весь район под ним.

– А что он там галдел насчет того, что ты, типа, убитым должен быть? – спросил Артем.

– Да был такой момент, – неохотно ответил Шовкат. – Почти добрался до него. Но охранники… Короче, меня тогда ранили, думал, сдохну. Но отбился, оторваться смог. Как – и сам до сих пор не пойму. Отлежался… А потом прятался – все планы строил, как до него добраться. И тут – вы. – Сабиров усмехнулся. – Такой подарок судьбы я упустить никак не мог! Одному мне там ничего не светило, а вот с вами… – Развел руками.

– А чего ты сейчас про сестру не спросил? – уточнил Максим. – Он бы не стал молчать.

– Поздно… – Сабиров опустил голову. – Сколько лет уже прошло…

Несколько секунд помолчали.

– Ну, что сделано – то сделано! – махнул рукой Артем. – Мы на тебя не в обиде. Дальше-то как жить будешь? Когда выйдем?

– Наверное, в Россию подамся, – как о чем-то уже давно решенном, сказал Шовкат. – Там у меня друзья есть, помогут, если что. А здесь меня ничего не держит. Вроде как и родина, но… Это уже не та страна, в которой я родился. И в которой хотел бы жить. Да и слишком уж много тут народа, кому я очень не нравлюсь.

– Значит, мы с тобой теперь попутчики? – усмехнулся Рождественский.

– Значит, так…

3

Подполковник службы безопасности Таджикистана пребывал в некоторой растерянности. «Террористы-спелеологи» выехали в направлении резиденции Бобошерова. И – исчезли. Как в воду канули. Не пришли к Азату, не обратились за оружием. Зато разнесли базу наркоторговца вдребезги. Голыми руками?.. Не похоже. Значит, у них тут есть еще какие-то контакты, о которых не знает ни он, ни Москва… Или Москва просто «включила дурака»? Но зачем? Для чего? Каков конечный смысл этой невнятной комбинации? Вот этого подполковник понять не мог.

Так или иначе, но группа, которую он готовился «зачищать», просто исчезла. Растворилась на просторах Таджикистана, что в принципе было просто невозможно. Те подразделения, что были направлены на розыск и уничтожение русских, вернулись ни с чем. И что теперь сообщить коллегам в Москву? Что группа свою задачу выполнила и ушла? В прекрасное далеко? Это, знаете ли, не ответ. Это – уведомление о собственной некомпетентности. А такого подполковник допустить не мог. Резкая смена ориентации государства на Север предусматривала, что местной службе безопасности предстоит строить долговременные рабочие отношения с коллегами из России. И изначально выглядеть перед ними идиотом подполковнику как-то не хотелось.

Поразмыслив немного, он принял соломоново решение. Розыск прекратить – для спецподразделений хватало и другой работы. Операция «Очищение» все еще продолжалась.

А в Москву он просто ничего сообщать не будет. Если их люди сумеют выйти сами и доложить о выполнении задания, они непременно упомянут и о том, что посильная помощь группе была оказана.

Ну а если не выйдут… Лучше всего хранить молчание, соблюдая правила игры. Дескать, знать ничего не знаю. И куда ваши спелеологи делись, сами разбирайтесь. Многозначительное молчание иногда бывает намного красноречивее самых красивых слов…

4

Рейнджеры продолжали преследование. Правда, скорость была невысока. Следы иногда терялись, и тогда следопыты были вынуждены «копытить», чуть ли не втыкаясь носом в землю, по большому кругу выискивая надежные признаки того, что здесь прошли похитители церэушника.

Вертолеты чуть ли не полдня провели в воздухе, периодически отправляясь на дозаправку. Но и особого толку от них не было. Звуки в горах разносятся далеко, а местность изобилует разного рода складками, в которых даже не очень умелому и опытному человеку легко найти укрытие.

Следы упорно вели на северо-запад, уводя американцев все дальше и дальше от тех территорий, где они уже чувствовали себя если не хозяевами, то, по крайней мере, более или менее уверенно.

И, несмотря ни на что, рейнджеры догоняли противника. Казалось, остался последний рывок. Еще немного – и они сойдутся лицом к лицу. А уж там… Командир группы был уверен в том, что его бойцам никто не сможет противостоять. Значит, противника ждет либо пленение, либо смерть.

– Командир! – Передовой дозор подал сигнал опасности.

Остановив бойцов, командир выдвинулся к дозору. И… Гнев, разочарование, даже какая-то детская обида – такая гамма чувств обрушилась на командира.

Его встречали. Человек сорок – сорок пять, в национальной одежде и с оружием в руках. Один из них, выйдя немного вперед, размахивал руками, показывая, что в них нет оружия.

– Эй, американцы! – орал он на плохоньком, но все же понятном английском. – Эй! Не бойтесь! Поговорим!

– Понятно. – Командир тяжело вздохнул. Сомнений не было и быть не могло – эти люди ждали именно его группу. Они знали о том, что она здесь. Их просто выследили. Старший рейнджер отложил в сторону оружие, огладил обмундирование и встал на ноги. Прятаться в таких условиях по меньшей мере глупо. Наверняка то, что впереди, только видимая часть айсберга. А кто и сколько еще прячется по «зеленке» за спиной и по флангам – бог знает. А их, рейнджеров, – только двенадцать.