Ревность волхвов - Анна и Сергей Литвиновы

– Не знаю я ничего, не помню.

– Я понимаю, тебе, должно быть, неловко. И все-таки, – твердо сказала Леся. – Пожалуйста, расскажи.

Что ж, подумал я, ревность – мощный афродизияк. Может, когда Леся узнает подробности нашей с Женей короткой любви, она ко мне станет внимательней?

За разговором мы и не заметили, как дошли до нижней станции гондолы. Подъемник, естественно, был закрыт – так же как и магазины, и бары. Фонари на трассе светились в одну десятую своего накала – но все-таки горели, придавая пустынной черной трассе, вздымающейся круто в гору, инопланетный, потусторонний вид.

Я начал подробный рассказ про свое приключение с Женей.

Мы не спеша шли в сторону дома – по лыжне, ведущей по лесу у подножия горы. Мы столько раз катались по ней, что она должна была стать нам родной. Однако в темноте, когда даже фонари, обычно освещавшие ее утром и вечером, погасили, дорога показалась мне совершенно незнакомой и даже опасной. Лес подступал со всех сторон, холодные звезды светили с небес, и в тот момент я вдруг понял, как мне надоела зима, холод, полярная ночь… Захотелось оказаться где-нибудь на солнечном острове, у бирюзового океана, в одних плавках… И чтобы Леся была рядом… Я мечтал об этом, однако рассказывал юной сыщице о моем с Женей коротком свидании, случившемся темной ночью в морозном тумане…

Когда я закончил, мне не показалось, что Леся так уж взревновала. Для нее, по-моему, работа означала больше, чем секс и любовь, вместе взятые.

– Понятно, – сказала она. – Значит, Женя постаралась подставить собственного мужа.

– Возможно. А может, и правду сказала.

– А тебе не показалось, Иван, что она тебя просто использовала? Тебе не противно?

Я усмехнулся.

– Ну, так ведь и я ее просто использовал. И неизвестно, кто кого пользовал больше.

– Не надо пошлостей, – строго проговорила девушка.

– Ты сама попросила.

– О’кей, пусть так. А теперь, пожалуйста, столь же подробно расскажи мне про вашу дуэль с Петром. Желательно дословно: кто что сказал, и как вы вместе оказались на горе, и как он прыгнул…

– Ладно, расскажу. Но только тебе. Одной. Если меня будут спрашивать финские полицейские или этот Боков из посольства, я буду все отрицать. Не хочу, чтобы меня замешали в это дело.

– Спасибо за доверие.

Я поведал Лесе историю с дуэлью. Она задала пару уточняющих вопросов, я ответил. И тут она вдруг сказала мне спасибо.

– За что?

– Ты мне очень помог.

– Ты что, вычислила, кто убийца? – со смешком спросил я.

Она вздохнула всерьез.

– Я по-прежнему ничего не понимаю. И на самом деле убить мог кто угодно. И Валентина с Иннокентием. И Стелла с Родионом. И Стелла в одиночку – чтобы отомстить за свою сестру Марфу. И сам Родион – если он наркоделец, а Вадим увидел или узнал нечто запретное и стал для мафии опасен… И даже Саня и Света – по неочевидным пока мотивам…

Мы подходили к нашему лесному «микрорайону». Все коттеджи, и обитаемые, и необитаемые, спали – только вокруг редких жилых горели фонари и тосковали машины. Хрустальные звезды ледяными глазами сверху смотрели на нас.

– Значит, никого нельзя сбрасывать со счетов, – резюмировала Леся.

Мы подошли к «вдовьему домику». Пара фонарей горели у входа, освещая Петин «Лендровер» и «Авенсис» Иннокентия, но в доме все огни оказались погашены. И тут с темного неба вновь полыхнуло полярное сияние. Во второй раз оно не произвело на нас того же оглушающего впечатления, как в первый: ну, подумаешь, белый гигантский занавес, светит и светит. «Вот так и с любовью, – подумал я, – и с сексом. Первая любовь и самая первая ночь перепахивают тебя всего и остаются в памяти навсегда. А потом начинается обыденность, рутина…» Но с Лесей я, разумеется, своими рассуждениями не поделился. Я и без того сегодня перевыполнил норму сексуальных разговоров. К тому же каждая девушка думает, что она уникальна и любовь к ней должна быть совершенно особенной.

– Ну, пока, – сказала Леся и замерла выжидательно. Наверное, думала, что я потянусь целовать ее на прощание.

– Пока, – довольно безразлично молвил я. – И доброй ночи.

– Спокойной ночи. – Она исчезла в своем коттедже, и я остался один на один с лесом, звездами и северным сиянием…

…А на следующий день, то есть сегодня, ничего интересного не происходило – вплоть до самого вечера, но потом…

С утра я почему-то остро почувствовал, что нашему пребыванию в Лапландии приходит конец. В любом случае, найдется убийца или нет, отыщут или нет тело Пети, двенадцатого января до десяти утра мы должны освободить коттеджи. Вряд ли с нас возьмут подписку о невыезде и станут препятствовать нашему возвращению домой. Финны (как и другие хозяева шенгенской зоны) скорей удавятся, чем позволят каким-то там вонючим московитам провести в благословенных краях единой Европы лишний денек. Поэтому мне захотелось напоследок накататься с горы на год вперед. Сомневаюсь, что у меня будет время и сильное желание, особенно после финской прекрасной организации и щадящих цен, ездить в разные там Волены и Сорочаны[22]. А я здесь слишком много времени потратил, бегая на плоских лыжах вместе с Лесей. За нею, можно сказать, гоняясь. Да и перед Сашкой было неудобно. Мы ведь с ним в эти дни практически и не катались вместе. Тоже мне, друзья. Поэтому я постарался выбросить и убийство, и Лесю из головы и отправился на гору сразу после завтрака вдвоем с Сашкой.

Укатались мы вусмерть. Вернулись в свой коттедж только в шесть. Саня стащил с себя горную одежку и заснул, даже не добравшись до душа. Я пересилил себя и принял таки водные процедуры. После помывки дико захотелось есть, потом – выпить пивка, а после пива, в полном соответствии с законом удовлетворения основных потребностей, потянуло на приключения.

И я, недолго думая, оделся и отправился в Лесин коттедж. Где она, думал я, что с ней? Что она делает? Сегодня мы не виделись, ни я ей не звонил, ни она мне. Похоже, наши отношения дошли до точки, за которой либо полное замерзание, либо… Впрочем, об ином, более благоприятном для меня исходе, не хотелось даже загадывать, дабы не сглазить.

И я полной горстью оказался вознагражден за свою активность – если понимать слово «вознагражден» в обратном смысле.

Сыщицу я завидел издалека, еще на подходе к «вдовьему домику». (Вот прилепилось название! Может, стоит продать его фирме-арендодателю? Вполне, по-моему, перспективно для привлечения туристов.) Девушка почему-то стояла метрах в двухстах от своего жилища, на перекрестке двух дорог – одна из которых шла к городку. Ждала кого-то. Притом, прошу заметить, одета она была не в спортивно-походном стиле, как все мы одевались в Лапландии, а на выход. Такой я ее видел впервые. Она была в дубленке, из-под которой выглядывала юбка чуть выше коленей, обнажавшая довольно стройные ножки в чулочках. Стопы ее украшали не туристические ботинки, а элегантные сапожки, пусть на невысоком, но каблучке.

Куда это она так вырядилась? И с кем собирается проводить время?

Я решил потихоньку подобраться к ней поближе.

Обстоятельства мне благоприятствовали. Леся расположилась под фонарем, я же находился в тени, поэтому смог подойти к ней незамеченным довольно близко. Право, что она делает здесь? Кого ждет, столь расфуфыренная?

Тут у девушки зазвонил мобильник. Она достала трубку. Ее слова далеко разлетались в морозной тишине.

– Алло?.. Да, это я… Да, Олеся Максимовна… Ах, это вы… – Голос ее звучал ровно, интонации были нейтральными, словно она разговаривала с деловым партнером. – Рада слышать… Да, я вам писала… Да, я жду вас завтра… Желательно ровно в два… Не волнуйтесь, все будет в порядке… И пожалуйста, не опаздывайте…

Она нажала «отбой», оглянулась, но меня не заметила. И осталась стоять на месте, явно ожидая чего-то еще.

И тут со стороны городка раздался рокот автомобильного движка. Гул приближался. Наконец на заснеженной дороге появилась машина – то был белый новенький «Форд Эскорт» с финскими номерами. Авто лихо затормозило, круто развернулась – и замерло точно рядом с Лесей.

Вот новости! Кто бы это мог быть?

И тут в свете фонаря я увидел, как с водительского кресла вылезает хорошо знакомый мне человек – дипломат Кирилл Боков собственной персоной! Он тоже одет был на выход: брючки со стрелочкой, надраенные туфли, дубленочка. Боков выскочил из «Форда», обошел машину и галантно распахнул перед Лесей пассажирскую дверцу. Девушка коротким, прямо-таки царственным кивком поблагодарила его и грациозно скользнула внутрь машины. Дипломат вернулся на водительское кресло.

«Форд» с двумя пассажирами на борту резко сорвался с места и исчез в клубах белой пыли, держа курс по направлению к поселку.

Во дает Леська! Ничего себе, тихушница-скромница! Закадрила сурового дипломата!

Не скажу, что Лесина свиданка с Боковым оставила меня безучастным. Раньше мне казалось, что она для меня не более (но и не менее), чем сексуальный объект. Предмет вожделения. Но когда я увидел их вдвоем, у меня неприятно засаднило сердце – от ревности, разумеется, от ревности, от чего же еще! И я вдруг понял, что на деле мое чувство по отношению к Лесе, оказывается, богаче, сложней и многогранней, чем вульгарное влечение.