Искатель. 1965. Выпуск №2 - Сергей Жемайтис

Работы были начаты 6 августа 1756 года. На берегу по точным чертежам Смитона изготовлялись плиты из гранита и портландского облита. Вес некоторых из них достигал двух-трех тонн. Камни скреплялись сверху, снизу и с боков и заливались цементом. Работы были закончены за три года. Высота маяка составляла 26 метров. Он простоял 123 года, стойко отражая натиск волн. В конце восьмидесятых годов прошлого столетия его пришлось заменить, так как волны размыли скалу, на которой он был воздвигнут. Верхнюю часть маяка тщательно разобрали по камням и отвезли в Плимут, где собрали вновь как памятник. На другой части рифа в 1882 году Джемс Дуглас построил новый маяк. Его фонарь находится на высоте 40 метров над уровнем моря и виден морякам на расстоянии 30 километров.

Такова история Эддистонского маяка.

В течение XIX столетия было построено множество маяков. Интересна история создания Ротесандского, построенного в 1885 году вблизи Бремергофена. Возведен он не ка скале, а непосредственно на морском дне. Основанием его служит гигантский железный кессон, опущенный на прочный грунт и заполненный каменной кладкой и бетоном. Дно моря на два десятка метров вокруг засыпано огромными камнями. Толщина этого «каменного пояса» достигает 10 метров. Высота подводной части строения — 32 метра, над водой маяк возвышается еще на 34 метра. Свет гигантского фонаря виден более чем на 60 километров.

Смитоновский маяк на Эддистонских скалах освещался 24 свечами, они помещались в специальном канделябре. Новый маяк, построенный на его месте, имел источник света в 159 600 свечей…

В наше время безопасность кораблей в море обеспечивается многими надежными средствами науки и техники, но маяки по-прежнему несут свою вахту.

Артур КОНАН-ДОЙЛЬ

БЕРИЛЛОВАЯ ДИАДЕМА

«Берилловая диадема» на русском языке была опубликована в сборнике рассказов о Шерлоке Холмсе, выпущенном в 1908 году. Новый перевод для «Искателя» сделан В. Штенгелем.

— Холмс, — сказал я, — взгляните. Вон там по улице бежит какой-то сумасшедший. Поразительно, как это близкие отпускают его без присмотра!

Я стоял у сводчатого окна нашей комнаты и смотрел вниз на улицу.

Мой друг лениво поднялся с кресла. Он встал за моей спиной, упрятав руки в карманы домашнего халата, и глядел в окно через мое плечо.

Было ясное февральское утро. Выпавший вчера снег сверкал в лучах зимнего солнца. Внизу, в середине Бэкер-стрит, колеса экипажей превратили его в бурую грязную массу, однако вдоль обочин дороги и по краям тротуаров он оставался белым и чистым.

Хотя тротуары уже и очистили, но все же было очень скользко и пешеходов на улице было меньше обычного. Сейчас в нашу сторону от станции подземки шел всего лишь один человек. Его эксцентричное поведение и привлекло мое внимание.

Это был мужчина лет пятидесяти, высокий, солидный, с широким решительным лицом и представительной фигурой. На нем были темный сюртук из дорогого материала, хорошо сшитые светло-серые брюки и аккуратные коричневые гетры. Но все его поведение было в вопиющем противоречии с внешностью и одеждой. Он бежал вприпрыжку, скользя и оступаясь, размахивая руками, дергал головой.

— Что это с ним? — недоумевал я. — Он, кажется, рассматривает номера домов.

— Я думаю, он торопится сюда, — сказал Холмс, потирая руки.

— Сюда?

— Да. Уверен, ему нужна моя консультация. Все признаки налицо. Ну, не прав ли был я?

В то время как он это говорил, незнакомец, тяжело дыша, бросился к нашей двери и принялся судорожно дергать колокольчик, пока весь дом не огласился звоном.

Спустя мгновение он вбежал в нашу комнату, все еще задыхаясь и жестикулируя. В глазах и на лице у него был отпечаток такого горя и отчаяния, что наши улыбки тут же сменились глубоким сочувствием и жалостью. Некоторое время он не мог вымолвить ни слова. Только раскачивался всем телом и рвал на себе волосы, как человек, доведенный до грани сумасшествия. Потом вдруг бросился к стене и ударился о нее головой с такой силой, что мы оба кинулись к нему и оттащили его в средину комнаты. Холмс усадил нашего посетителя в кресло, сел напротив и, тихонько поглаживая его руку, заговорил так мягко и успокаивающе, как только он один умел это делать.

— Вы пришли ко мне, чтобы рассказать все, что с вами случилось, — сказал он. — Вы утомились or быстрой ходьбы. Успокойтесь, придите в себя, и я с радостью окажу вам нужную помощь.

Незнакомец с трудом боролся со своим волнением. Грудь его тяжело вздымалась. Наконец он провел платком по лбу, сжал губы и повернулся к нам.

— Без сомнения, вы думаете, что я сумасшедший? — спросил он.

— Нет, я лишь вижу, что с вами стряслась большая беда, — ответил Холмс.

— О да! Бог свидетель, какая это ужасная беда, внезапная и страшная, способная до основания потрясти мой рассудок. Бесчестие! Я вынес бы его, хотя на моей совести никогда не было ни одного пятнышка. Личное несчастье — и это может быть уделом каждого. Но то и другое одновременно, да еще в такой ужасной форме! Кроме того, это несчастье касается не меня одного. Может пострадать видный деятель страны, если только не будет немедленно найден выход из моего ужасного положения.

— Прошу вас, успокойтесь, сэр, — сказал Холмс, — и расскажите, кто вы и что с вами произошло.

— Мое имя, возможно, известно вам, — проговорил посетитель. — Я Александр Холдер из банкирского дома «Холдер и Стевенсон», что на Трэднидл-стрит.

Это имя действительно было нам знакомо; оно принадлежало старшему компаньону второй по значению банкирской фирмы лондонского Сити.

Сделав над собой громадное усилие, Холдер взял себя в руки и приступил к рассказу.

— Я чувствую, время дорого, — сказал он. — Поэтому, как только полицейский инспектор порекомендовал мне обратиться к вам за помощью, я немедленно поспешил сюда. Я добрался до Бэкер-стрит поездом подземки и бежал от станции пешком, так как кебы очень медленно движутся по глубокому снегу. В беге я тренирован мало и потому так запыхался. Сейчас мне лучше, и я изложу все факты как можно короче и яснее.

Вам, конечно, известно, что в банковском доме многое зависит от умения выгодно вкладывать средства и от расширения клиентуры банка. Один из наиболее выгодных способов инвестирования средств — выдача денег в виде займов под солидное обеспечение. За последние годы мы немало сделали в этом отношении. Мы ссужали крупными суммами представителей знатных семейств под обеспечение их фамильных библиотек, обстановки, сервизов.