Сапфир - Патриция Мэтьюз

– Я провел чудеснейший вечер, Регина. И надеюсь, что мы будем видеться до конца нашего путешествия.

– Я очень надеюсь, Уилл. Я твердо решила вытянуть из вас все сведения, какие только возможно.

– К вашим услугам, миледи. – Отпустив ее руку, он отступил на шаг. – А теперь – доброй ночи, Регина. Увижу ли я вас за завтраком?

– Непременно. Доброй ночи, Уилл.

Она на миг задержалась в дверях, провожая глазами его стройную фигуру. Он держался прямо и изящно.

Регина тихо вошла в каюту и закрыла дверь. Заперла замок и постояла, прислонившись к двери спиной. Она получила большое удовольствие от общения с Уиллом и к тому же была благодарна ему за щедрость, с которой он делился с ней своими познаниями в интересующих ее делах. Каковы-то будут их будущие встречи?

Она вздрогнула, услышав стук в дверь. Наверное, подумала Регина, вернулся Уилл, и отперла.

В дверях стоял Петер Мондрэн, вид у него был холодный и даже грозный.

– Петер! Что случилось?

– Вы провели целый вечер с этим американцем!

– Да, мы с ним танцевали, потом подышали свежим воздухом на палубе.

– Сейчас уже три часа ночи, – проговорил он тоном обвинителя.

– Мы говорили о делах. Уилл работает в ювелирной компании, и я засыпала его вопросами, что вы и услышали бы, если бы не ушли из-за стола.

– Уилл, вот как? Вы думаете, что я глупец, Регина? По тому, как вы смотрели на него, я понял, что вы уже питаете романтическую привязанность к этому молодцу.

– Если вы так думаете, вы действительно глупец, Петер! Я встретила этого человека только сегодня вечером.

– И за один вечер, кажется, очень сблизились с ним. Насколько я припоминаю, этого Макбрайда вы тоже едва знали, когда решились поехать с ним в экспедицию.

– Вряд ли это одно и то же, Петер. – Гнев быстро разгорался в ней. – Кроме того, какое вам до этого дело? Я не обязана объяснять вам, почему я подружилась с кем бы то ни было.

– Я предлагал вам свою руку, Регина, и вы отвергли меня. Потому что я слишком стар для вас. А теперь вы ищете молодого, чтобы прикрыть ваш позор.

– Вы просто смешны, Петер. Я не желаю продолжать этот разговор. Спокойной ночи.

Она хотела было захлопнуть дверь перед его лицом, но он уперся в дверь ладонью. Его тонкие губы презрительно изогнулись.

– А каково ему будет узнать, что вы носите ребенка от другого человека? А?

И, отступив, он позволил ей закрыть дверь. Регина дрожала от гнева и унижения. Петер охвачен ревностью, это очевидно. Кажется, она совершила ошибку, взяв его с собой в Америку. Неужели он будет вести себя таким образом всякий раз, когда ей вздумается бросить взгляд на другого мужчину? Может быть, по прибытии в Нью-Йорк отправить его обратно в Англию? Но ведь он страшно нужен ей; даже Уилл признает его талант и понимает, как он будет полезен в ее фирме.

В течение двух следующих дней Регина редко виделась с Мондрэном – только за столом. Она попыталась спокойно и дружелюбно восстановить разрушенные отношения, однако вскоре ей стало ясно, что он не намерен идти на компромиссы. Он по-прежнему держался холодно и отчужденно, и если и разговаривал с ней, то только для того, чтобы произнести какие-то колкости и смутные угрозы, связанные с ее незамужним положением и беременностью.

Теперь она разозлилась не меньше, чем он. Какое право он имел угрожать ей? Мондрэн уверял, что он ее друг, что с радостью будет работать с ней. Он ей нужен, но какие могут быть у них деловые отношения, если он и дальше будет вести себя столь дерзко и глупо, точно незрелый юноша?

Она решительно отказывалась допустить, что он вправе решать, как ей вести себя и кого выбирать в друзья!

Она по-прежнему много времени проводила с Уиллом Лоугеном, и восхищение ее и расположение к нему все росли. Теперь она поняла, что может полюбить этого человека, и еще поняла, что именно поэтому с ним необходимо быть честной. Конечно же, она подвергла бы риску их дальнейшие отношения, продолжая ему лгать. Очевидно, нужно рассказать ему о своем прошлом теперь, пока их отношения не зашли слишком далеко. Пока одному из них – или обоим – не будет слишком больно. Если его шокирует ее признание и он не захочет больше видеться с ней – что весьма вероятно, – по крайней мере у нее останутся приятные воспоминания. Если же, узнав правду, он захочет продолжать их дружбу, отношения их будут развиваться на честной основе.

Она сказала Уиллу правду в предпоследний день их пребывания на пароходе. Они прохаживались по прогулочной палубе. Дул свежий ветерок, небо было ясное, все как бы подбадривало ее, и Регина, несмотря на волнение, почувствовала, что сомнения ее улеглись. Она знала: что бы ни случилось с ними в дальнейшем, она по крайней мере будет довольна, что поступила достойно.

Когда они пересекли ют, она коснулась его руки, предлагая подойти к поручням. Он вопрошающе глянул на нее.

– Давайте постоим здесь. Мне очень нравится смотреть на пенный след за кормой, и к тому же я хочу кое-что рассказать вам.

Судя по взгляду, который он бросил на нее, ему стало любопытно, но он хранил молчание.

Она сняла руку с его плеча – ей не хотелось прибегать к каким-либо уловкам, которые могли повлиять на него, – и посмотрела ему в лицо.

– Уилл, я знаю вас совсем недолго, но мне кажется, что мы становимся хорошими друзьями.

Он улыбнулся открытой мальчишеской улыбкой:

– Я рад это слышать. Мне тоже так кажется. Регина смотрела на пенный след, тянущийся за пароходом, – его белизна четко выделялась на синей воде. А она все не могла найти нужные слова.

– Возможно, вам перестанет это казаться, когда вы услышите то, что я вам скажу. Но я считаю, что обязана сказать.

Он смотрел на нее, не говоря ни слова, и ждал. Она сделала глубокий вдох.

– Уилл, я не вдова, как я вам сказала. На самом деле я никогда не была замужем.

Он пошевелился, как бы собираясь что-то сказать, но она подняла руку:

– Подождите, это еще не все. Еще я ношу под сердцем дитя.

Как это ни трудно было, она заставила себя встретиться с ним глазами. И удивилась, обнаружив, что он не выказал почти никакой реакции.

– Полагаю, что отец – этот ирландец, Макбрайд?

Она молча кивнула, пытаясь прочесть по его глазам, что он чувствует в эту минуту.

– И он отказался поступить как должно и жениться на вас?

Она вскинула голову.

– Я никогда бы не вышла за него!

– Мне кажется, что леди чересчур строптива, – сухо проговорил он. – Во всяком случае, моих чувств к вам это не меняет. Вряд ли вы первая, с кем произошли такие вещи.

– Значит, вы не удивлены? И не шокированы?

– Удивлен – да. Шокирован – нет. Я слишком много ездил по свету и навидался всякого, чтобы быть скованным викторианской моралью. Все мы совершаем ошибки – и мужчины, и женщины, но именно женщинам приходится расплачиваться за подобную недальновидность в оценке человека. Это несправедливо, но кто же говорит, что мир справедлив? – И он мягко улыбнулся, взяв ее за руку.