Кардинал Ришелье - Петр Черкасов

Предостережение не было излишним, поскольку появился кандидат в преемники де Люиня. Им был не кто иной, как принц Конде. Заодно с ним действовали канцлер Силлери и государственный секретарь де Пюизье, всерьез опасавшиеся за свое будущее и стремившиеся предотвратить примирение Людовика XIII с матерью. По всей видимости, они догадывались и о честолюбивых замыслах епископа Люсонского. Когда король, оставив армию, отправился в Париж, с ним вместе отбыл и принц Конде. В Орлеане в качестве личного представителя Марии Медичи их встречал епископ Люсонский. Людовик XIII все так же холоден и безразличен к Ришелье. Зато Конде не скрывал давней неприязни. Дальнейший путь в Париж епископ проделал вместе с королем и его двором.

С возвращением короля в Париж Ришелье, к своему удовлетворению, отметил, что Людовик XIII совершенно переменился к матери. Он открыто искал сближения с ней. Встал вопрос о введении королевы-матери и ее ближайших помощников в Королевский совет. Наиболее влиятельные члены Совета — Силлери, Жаннен, Пюизье, новый канцлер де Вик и кардинал де Рец пытались затянуть его решение. Ришелье в «Мемуарах» откровенно говорит о сильнейшем давлении, которое оказывалось на Людовика XIII: «Королю говорили, что его доверие к ней (королеве-матери. — П. Ч.) похвально и понятно. Но это не значит, что она должна вмешиваться в дела управления. В противном случае любовь, которую он питает к ней, неизбежно приведет к тому, что она разделит с ним власть».

Узнав о происках своих врагов, королева послала епископа Люсонского на одно из заседаний Королевского совета, чтобы он попытался склонить Совет в ее пользу. Ришелье вспоминал: «…Министры были непреклонны, ничто не могло тронуть их. В действительности они сопротивлялись не столько в силу отвращения, которое питали к ней, сколько из-за опасения, что, заняв место в Совете, она пожелает ввести туда и меня. Они знали, что я обладаю некоторой силой убеждения, подозревали, что я не глуп, и боялись, что как только король узнает меня получше, то сделает своим главным союзником…»

Предположение Ришелье было совершенно обоснованным. Министры достаточно правильно оценивали как качества королевы-матери, так и достоинства епископа Люсонского. По всей видимости, выступая в Совете, Ришелье еще больше укрепил министров в их опасениях поскольку его речь в защиту королевы была слишком эмоциональной. В ней откровенно звучали личная заинтересованность и нетерпение. Надо сказать, противники Марии Медичи и ее первого советника преуспели в своих стараниях. Стоило королю провести некоторое время в Париже, как он вновь проникся недоверием к матери, конечно, не без стараний Силлери и его партии. При дворе быстро отметили перемену в настроениях Людовика XIII. Так, новый папский нунций монсеньор Корсини сообщал в Рим: «Король полон подозрений в отношении королевы-матери… Когда видят при ней епископа Люсонского, то подозревают… что он способен тиранить и мать, и сына».

Со смертью де Люиня при дворе разгорелось ожесточенное соперничество за влияние на короля. Силлери и его группа враждовали с Конде, который лелеял тайные надежды на престол в случае устранения бездетного Людовика XIII и его младшего брата Гастона.

Пытаясь войти в Королевский совет с помощью королевы-матери, Ришелье одновременно надеялся решить и другую задачу — получить кардинальство. По существовавшему со времен Франциска I порядку король Франции предлагал на утверждение Святого престола кандидатов на кардинальский сан. Предварительно кандидатуры рассматривались на заседаниях Королевского совета. Но нередко претендента на кардинальскую шляпу выдвигали и королевские фавориты Кончини или Люинь. В том и в другом случае в Рим посылалось официальное письмо за подписями короля и государственного секретаря.

Мария Медичи хлопочет за своего любимца. Она даже направляет государственному секретарю де Пюизье письмо с ультимативным требованием: или он официально выдвигает кандидатуру епископа Люсонского, или она прерывает «дружеские» отношения с государственным секретарем. Пюизье уверяет королеву, что ее желание исполнится скорее, если она направит Ришелье с какой-либо миссией в Рим — там он наверняка сумеет склонить папу на свою сторону. Замысел Пюизье прост: отдалить Ришелье от Марии Медичи, лишить ее опытного советника, без которого она была бы не так опасна, и одновременно убрать из Франции самого реального претендента на пост государственного секретаря.

Ришелье решает переиграть Пюизье и заявляет о своем согласии отправиться в Рим. Главное для него — официальная просьба короля папе римскому, а там видно будет. Во всяком случае, далекое и сомнительное путешествие в его планы не входило. Хитрость удалась, и уже в начале августа король направил просьбу Святому престолу. А вскоре королеву-мать официально ввели в Совет. По-видимому, Силлери и его группа всерьез поверили в предстоящий отъезд Ришелье. Они сочли, что обещание кардинальской шляпы способно отвлечь честолюбивого епископа от надежд на министерский пост. Они явно недооценили Ришелье, твердо вознамерившегося получить и кардинальство, и министерство.

Борьба различных партий при дворе происходила на фоне продолжавшейся в стране междоусобицы. Весной 1622 года с новой силой возобновилась война с гугенотами, в которой королевская армия одерживала лишь случайные победы. В течение шести недель 30-тысячная армия короля безуспешно осаждала Монпелье, защищаемый герцогом де Роаном, в распоряжении которого было не более 4 тысяч пехотинцев и 500 всадников. Все попытки взять город штурмом были отбиты. Король вынужден был пойти на переговоры с гугенотами, которые завершились подписанием 9 октября 1622 г. мирного соглашения, предоставлявшего им значительные политические права. Правда, гугенотам запрещалось созывать ассамблеи и укреплять крепости. Исключение делалось лишь для Ларошели и Монтобана. Мир был заключен в значительной степени благодаря уступкам, сделанным лично вождям гугенотов: герцог де Роан получил в управление города Ним, Юзе и Кастр в Провансе и Лангедоке, а также 50 тысяч экю в подарок от короля; герцогу де Субизу была пожалована пенсия в 45 тысяч ливров. Вряд ли кто сомневался, что достигнутый компромисс носит временный характер.

В Париже неожиданно умер кардинал де Рец. Мария Медичи усилила нажим на государственного секретаря Пюизье. Ришелье, который вовсе не спешил покинуть Париж, сумел расположить к себе старика Жаннена. Наконец, в «дело Ришелье» вмешался сам Людовик XIII.

В результате этих совместных усилий 5 сентября 1622 г. 37-летний епископ Люсонский был возведен в кардинальский сан. Новоиспеченный кардинал де Ришелье принимал поздравления от друзей и врагов, от тех, кто помогал и кто препятствовал ему в достижении желанной цели. Сейчас все они — одни искренне, другие с фальшивой улыбкой, скрывавшей злобу и зависть, — спешили с визитом к тому, в ком уже смутно угадывали будущего правителя Франции. Пришло поздравление и от папы римского Григория XV. «Твои блестящие успехи настолько известны, — обращался Его Святейшество к кардиналу, — что вся Франция должна отметить твои добродетели священными знаками отличия, ибо они больше поражают воображение людей, чем неотмеченная добродетель. Продолжай возвышать престиж церкви в этом королевстве, искореняй ересь. Наступай на аспидов и василисков. Таковы большие и важные услуги, которых требует и ожидает от тебя римская церковь». Кардинал сдержанно, с достоинством принимал поздравления. Он сделал исключение лишь для короля, которому 23 сентября направил благодарственное письмо.