12 ульев, или Легенда о Тампуке - Валерий Тихомиров

— Не зна-аю, — со всхлипом прошептала сестра.

— Где пациенты из люкса? — он заглянул девушке в глаза.

— Были на месте...

Файнберг решительно снял со столика банку с надписью «спирт». Плеснув в стакан щедрую порцию, он разбавил ее водой и сунул сестре в руку:

— Пейте!

Та покорно опрокинула стакан в рот и закашлялась.

— Сидите здесь! Я — за милицией. И запомните — вы меня не видели.

Виктор Робертович решительно вышел, совершенно не представляя, что делать дальше.

Самому молодому члену московской бригады выпал счастливый билет. Он остался жив. Не подозревая, что остальные в этот момент делают последние в жизни шаги и выстрелы, он спокойно сидел за стойкой возле вахтера, держа в руках пистолет. Дед, поначалу робевший от вида направленного в грудь ствола, понемногу пришел в себя.

— Ты стрелять-то в меня не будешь, голубь?

Парень в расстегнутой спецовке ответил, равнодушно цедя слова сквозь зубы:

— Сам ты голубь. Не будешь чудить — будешь жить... дятел.

Вдруг человек с пистолетом прижал рукой наушник оперативной связи, пытаясь разобраться в происхождении доносящихся оттуда звуков.

— Шеф, что у вас там? — громко спросил он в микрофон.

Ему никто не ответил. Старший группы в этот момент уже видел перед собой длинный белый туннель, уходящий в вечность. Молчание в микрофоне не могло означать ничего хорошего, и парень несколько растерялся. От неприятных мыслей его отвлекла открывшаяся входная дверь «Панацеи». Вскочив с места, он начал поднимать пистолет но, увидев пожилую женщину, остановился. Та осмотрелась и, не обращая внимания на вооруженного человека, направилась прямиком к вахтеру.

— На ремонте мы, женщина, — громко сказал тот.

— Не ори, милок, — прошамкала она. По мере приближения ее шажки делались все более неуверенными и медлительными, а спина сгорбленной. Как будто прожитые годы наваливались на плечи с каждым пройденным метром.

— Мне к прохвессору вашему...

— Нету никого, бабуля! — крикнул вахтер. — И профессора нет. Ремонт у нас.

В это время налетчик услышал в наушнике чей-то сдавленный хрип. От самоуверенного спокойствия не осталось и следа. Направив пистолет вахтеру в грудь, он жестко сказал, указывая кивком на дверь туалета:

— Иди туда, живо!

Подперев дверную ручку стулом, он оборвал телефонный провод и сунул его в карман. На старушку он обратил внимания не больше, чем на кучу стройматериалов, сложенных в углу.

— Значит, нету прохвессора? — промямлила бабуля ему вслед.

— Пошла вон, старая! — рявкнул на бегу последний из москвичей. Его топот, стихая, раздался со стороны лестницы.

Файнберг набрал ноль-два, сообщил об убийствах. Он назвал адрес, но представляться не стал, конспиративно-мудро сохранив инкогнито. Повесив трубку телефона, профессор поднял голову.

Дверь отделения медленно открывалась. Сначала появилась небольшая щель. Потом в нее просунулось нечто, похожее на толстый железный карандаш с дырой вместо грифеля. После этого дверь распахнулась...

В доли секунды человек с пистолетом оценил ситуацию. Увидев трупы и стоящего над ними старика с окровавленными руками и красными пятнами на опущенной маске, он все понял. Картину довершали страшные оттопыренные уши. Несмотря на маску, лицо, виденное на фотографии, москвич узнал сразу. В голове погребальным звоном прозвучали слова Мозга: «Го-лы-ми руками...» Ствол пистолета с глушителем начал движение. Файнберг зажмурился...

Неожиданно раздалось отчетливое «хрясь!», сходное со звуком вхождения топора в старое дерево. Выстрел не прозвучал. Вместо этого москвич рухнул на колени, а потом мягко завалился набок, безвольно раскинув руки.

Хана поставила в сторону снятый со стены огнетушитель и обтерла его ручку полой пальто.

— Быстрый такой. — Она перешагнула через неудавшегося истребителя научной медицинской мысли и оттолкнула ногой пистолет. — Еле успела. Сам понимаешь, я же не пожарный — бегать по лестницам с таким баллоном. Это тебе не носки дома вязать.

— Вика, ты откуда? — Файнберг поймал себя на том, что начинает привыкать к поочередному появлению бандитов и Виктории Борисовны с трансформацией первых в не очень одушевленные тела.

— Некогда, — отрывисто бросила она, прислушиваясь и одновременно осматривая поле боя. Кроме судорожного шумного дыхания последнего боевика, других звуков не было. — Где Тампук?

— Исчез, — Виктор Робертович развел руками.

— Разберусь, переодевайся. И сними ты эту дурацкую маску. — Хана быстрым шагом направилась к люксу.

Негромкие хлопки выстрелов в коридоре, сопровождающиеся шумом падения тел, Паук прослушал внимательно, как сообщение об очередной амнистии. Когда все стихло, он осторожно выглянул из люкса. Отшатнувшись, пахан повернул к Мананге бледное лицо. Сквозь сжатые зубы с присвистом вылетели слова:

— Хватай костыли, срываемся! — на лице у него застыло выражение отчаянной лихой решимости.

При виде бездыханных тел нигериец пришел в состояние, близкое к панике. Паук, утвердившийся в худших подозрениях, тоже с трудом держал себя в руках. Увидев приоткрытую дверь черного хода, они устремились туда. Авторитет мчался по мере сил. Из-за широко расставленных ног он напоминал жука-водомерку. Следом, прыгая на костылях, одноногой пулей летел негр, выставив вперед конечность в раскрошенном гипсе.

Двое пациентов «Панацеи», одетые только в пижамы, бинты и гипсы, покинули лечебное учреждение через неприметную дверь, ведущую в тихий заброшенный проулок. Немолодой мужчина, покрытый татуировками с ног до головы, шел первым. Его покачивало от слабости, но по-матросски расставленные ноги не давали упасть. По пятам скакал чернокожий на костылях. Загипсованная нога качалась между ними подобно кривому грязно-белому маятнику Странная парочка торопилась изо всех сил. Выходило здорово — что-то среднее между «Формулой-2» и ростом кукурузы в Заполярье, правда, ближе к последней. Зато упорству их могли бы позавидовать даже фанатики марафона.

— Надо помылить колеса, — тяжело отдуваясь, сказал пожилой, остановившись возле припаркованного у тротуара «Запорожца».

— Ноу бабки, ноу такси, — отозвался негр, с отчетливо-нерусским акцентом в речи и мыслях. Но глядя на машину с надеждой.

Его спутник не согласился, поэтому из переулка они уехали на машине. Паук сидел за рулем. Сзади лежал Мананга, накрытый сорванным с сиденья чехлом.

— Секи, Мишка, так на этой лайбе нас ни один бобик не зацепит. А будешь торчать, срисуют на раз, — бормотал авторитет.

— Секу, — глухо отвечал нигериец откуда-то снизу, трясясь от холода.

Дребезжащее чудо прошлого века выползло на просторы города, со скоростью хорошего велосипеда мчась прочь от больниц, убийц и проблем. В салоне работала печка, пытаясь нагреть несчастный кубометр плохо замкнутого пространства. Хриплый приемник шипел: «По тундре, по железной дороге...» А из дырки, проделанной в заднем стекле с целью угона, торчал, нимало не обеспечивая теплоизоляции, рукав от пижамы.

Долгий путь завершился в непостижимых глубинах Лиговки. Паук устало отер пот со лба и вышел из транспортного средства.

— Пойдем, Мишка. Нам сюда, в шхеру.

Мананга с трудом расправил окоченелое тело. От открывшейся панорамы района он ошалел. Подходящих случаю слов в разговорнике не было. Пришлось употребить выученное в общежитии мединститута:

— Джопа!

Так называемый «старый фонд» нависал над ними мрачными громадинами облупленных домов, скалился навстречу беззубыми черными ртами подворотен, капал на головы грязной водой с уродливых коричневатых сосулек и нестерпимо вонял.

Паук тронул замершего «кровника» за плечо:

— Не киксуй. Шхера законная, притрешься.

Дверцы «Запорожца» остались широко распахнутыми.

— Гегемон похмелится, приберет, — пояснил старый вор в ответ на недоумение, крупными буквами написанное на простодушной черной физиономии.

Мананга покрутил головой в поисках неведомого гегемона, но никого не увидел. Хотя чьи-то мутные, пронзительные глаза скрытыми локаторами уже обследовали остающуюся бесхозной машину.

Глава 28

ЗЕЛЕНАЯ АУРА АРМИИ

Жизнь Рыжова дала течь, крен, треснула пополам и собралась рухнуть в бездонную пучину. Что такое черные маги и каковы последствия их визитов, Игорь Николаевич знал не понаслышке. То есть читал в «Аномальных новостях». Недостающие детали додумало богатое воображение. Рыжов дрогнул душой и мелко затрясся телом. Его уютная холостяцкая квартирка, надежная тихая гавань, вдруг стала как магнитом притягивать темные силы. А сам новоиспеченный чародей превратился в мишень для всякой нечисти.

Карты Таро, в раскладе которых травматолог попытался найти подсказку, сквозняком сдуло со стола. Причудливые картинки разноцветным хороводом порхнули на пол. Когда он, огорченно закряхтев, ринулся их подбирать, вдруг оказалось, что красочные прямоугольники сложились в узор, явно похожий на стрелу. Причем карта, символизирующая избавление, лежала первой на острие. Общее направление пути, сулящего покой и счастье, было обращено в сторону выхода из квартиры. Более точных указаний не нашлось.