Три недели страха - Си Бокс

— Ты не упомянул фото за час в Кэнон-Сити, Колорадо.

— Ах это… — Хенкел побледнел. Коуди попал в цель.

— Расскажи мистеру Мак-Гуэйну, когда ты там работал.

Он подумал пару секунд.

— В 2001 году.

— Прежде чем все стало цифровым, — сказал Коуди. — В самом конце эры пленки и печатания.

— Да. Не думаю, что эта мастерская сейчас там существует.

— Королевское ущелье неподалеку от Кэнон-Сити, не так ли?

— Да.

— Живописное место, верно? — спросил Коуди. — Там бывает много туристов — они идут на пешеходный мост и смотрят на реку Арканзас. Там есть даже парк.

— Да, — после паузы ответил Хенкел.

— В 2001 году смотритель парка принес пленку, проявленную в твоей мастерской. Помнишь это?

Хенкел снова попытался глотнуть, но не смог.

— Могу я выпить стакан воды? — спросил он меня.

— Ты можешь получить пулю в голову, — сказал Коуди. — Так ты помнишь, как смотритель парка принес тебе пленку?

— Да.

— Он приносил проявлять много пленок, не так ли?

— Да.

— Ты не должен был смотреть на снимки, которые проявлял, верно? Учитывая то, как работает оборудование, тебе было незачем смотреть на них. Процесс был автоматическим. Ты прикасался к снимкам, только когда клал их в конверт для клиента, правильно?

— Да.

— Но в данном случае ты смотрел на них, Уайетт?

— Смотрел, — пробормотал он. Его взгляд перебегал от Коуди ко мне.

— И что было на снимках?

— В основном природа. Но иногда дети с их семьями во время турпоходов или в кемпинге.

— Клиент часто снимал детей?

— Да.

Коуди бросил на меня взгляд. Я все еще не понимал, в чем дело.

— А почему ты делал вторую серию отпечатков, оставляя их для себя?

Хенкел на мгновение закрыл глаза.

— Уайетт!

— Это были четыре снимка, которые я хотел сохранить.

Коуди полез свободной рукой в карман и достал конверт.

— Эти четыре снимка ты сохранил, Уайетт?

— Вы знаете, что да.

Коуди передал конверт мне.

— У кого оригиналы и негативы? — спросил он.

— У клиента.

Коуди саркастически улыбнулся.

— А кто был клиентом, Уайетт?

— Обри Коутс. Тогда он был смотрителем парка.

Я словно почувствовал удар током и едва не нажал на спуск. Казалось, в течение трех недель вокруг меня были дюжины кусков цветной пластмассы. По отдельности они не имели смысла, но соединенные вместе создавали картину. Все, что мы узнали и сделали за это время, приобрело ужасающий смысл.

Я опустил пистолет и открыл конверт, зная, что там найду.

Брайен был прав. Фотографии были уничтожающие.

На первой была семья из трех человек, идущих по узкой дороге. Благодаря каменной стене позади них становилось очевидным, что это каньон — каньон Королевского ущелья. Фото было зернистым — сосновая веточка в нижнем углу указывала, что снимок сделан на большом расстоянии и фотограф прятался среди деревьев. Женщина — некрасивая, толстая, очевидно беременная, — шла впереди. Шествие замыкал мальчик лет двенадцати-тринадцати. Мне понадобилась минута, чтобы узнать в нем юного Гэрретта. Человеком в середине был судья Морленд.

Второе фото было слегка смазанным, но было очевидно, что Морленд тянет жену за руку, а она изо всех сил старается удержать равновесие. Гэрретт стоял в фокусе, глядя на происходящее с живым интересом.

На третьем снимке Дорри Пенс Морленд, преданная католичка, служившая препятствием в политической карьере мужа и собиравшаяся произвести на свет еще одного ребенка, который соперничал бы с ее мужем-маньяком и психопатом-первенцем, кувыркалась колесом в небе; ее длинные черные волосы развевались позади, как пламя.

На четвертом фото Гэрретт готовился нанести coup de grace[24] большим камнем, который он держал над головой по переломанному телу его матери, а его отец одобрительно взирал на это.

Я просмотрел фотографии второй и третий раз.

— Господи! — воскликнул я. — Значит, судья в руках у Коутса.

Коуди кивнул:

— Вот почему он был оправдан.

— Снова в точку.

— Выходит, он шантажировал его все эти годы?

Коуди опять кивнул и ткнул своим «глоком» в голову Уайетта Хенкела.

— Вроде того. Расскажи ему, Уайетт.

Хенкел, казалось, стал еще более маленьким и жалким.

— Это я шантажировал судью, — сказал он. — Я сообщил ему, что у меня есть фотографии. Я размножил их на копировальной машине и послал копии ему, чтобы доказать это. Поэтому он годами платил мне.

— Отсюда автомобили, пять акров и «ролекс», — объяснил Коуди. — Но ты солгал судье, не так ли, Уайетт? Ты сказал судье, что у тебя есть негативы.

Хенкел кивнул.

— Поэтому, — продолжал Коуди, — когда Брайен Истмен начал говорить всем знакомым, что ищет кого-то, у кого есть фотографии, порочащие судью Морленда, ты связался с судьей снова.

— Да.

— Чтобы назвать ему цену, за которую ты не продашь фотографии Брайену?

— Да.

Как ни странно, Хенкел оживился во время своих откровений. Он явно гордился собой. Мне хотелось застрелить его, но не раньше, чем я услышу все.

Коуди обратился ко мне:

— Я размышляю о роли Хенкела. Когда я расследовал дело Коутса, то всегда интересовался, почему он перестал работать в парках пять лет назад и полностью переключился на кемпинги на федеральной земле. Это была просто одна из мелочей, не имеющих смысла. Но теперь она имеет смысл. Работа в парках штатов перестала удовлетворять Коутса, когда Морленд стал федеральным судьей. У Хенкела были фото, он хотел денег и получал их. Но Коутс нуждался не в деньгах, а в безопасности. Он знал, что когда-нибудь его поймают, поэтому вступил в контакт с Морлендом и рассказал ему о своей козырной карте. Коутс хотел быть уверенным, что его будут судить в федеральном суде, так как знал, кто будет судьей.

— Сукин сын, — сказал я и добавил: — Погоди. Почему Коутс должен был рисковать, относя свою пленку Хенкелу? Неужели его не беспокоило, что Хенкел или кто-нибудь увидит снимки убийства?

— Я могу ответить на это, — сказал Хенкел. — Не думаю, что тогда он понимал, чем располагает. Эти фото увеличены, потому они такие зернистые. В оригиналах люди выглядят как муравьи на фоне этой стены. Он мог заснять падение женщины, но не знать, что судья толкнул ее. Думаю, он понял это, когда пришел домой и внимательно рассмотрел отпечатки.

— И он никогда не охотился за вами? — недоверчиво спросил я.

Хенкел в первый раз улыбнулся, обнажив желтые огрызки зубов.

— Я бы давно был мертв, если бы он это сделал. Я держал увеличенные снимки при себе, перебираясь с места на место, с работы на работу. Думаю, пару раз он пытался найти меня. Однажды человек появился в моей лавке в Салиде, расспрашивая обо мне. Я слышал это из другой комнаты, вышел через боковую дверь и больше туда не возвращался. В другой раз я пришел домой после работы в Дуранго и увидел нескольких ребят, похожих на мексиканских гангстеров, припарковавшихся перед моим домом. Я тут же уехал в Нью-Мексико.

Коуди кивнул, как если бы еще один фрагмент картинки-загадки встал на свое место.

— Значит, когда ты передал сообщение Брайену Истмену, судья позвонил тебе?

— Нет. Это был его сын Гэрретт. Мальчишка с камнем на фотографии.

— И что он сказал?

— Вы собираетесь убить меня, не так ли? — спросил Хенкел.

Коуди скорчил гримасу.

— На девяносто процентов да. Но остаются еще десять процентов, Уайетт. Тебе нужно убедить меня, что ты стоишь этих десяти процентов, рассказав мне правду.

Я видел, что Хенкел обдумывает аргументы. Наконец, он сказал:

— Гэрретт заявил, что заплатит больше, если я позвоню Истмену и скажу, что у меня есть фотографии. Я поговорил с ним, и он согласился встретиться со мной в Денвере. Гэрретт назвал мне место встречи, но велел не ходить туда. Думаю, он сам встретился с ним.

Я выстрелил в него.

Грохот был оглушительным. Не знаю, как Мелисса не проснулась. Хенкел извивался на моей кушетке, сжимая плечо, куда попала пуля, и размазывая по ткани красные пятна.

Коуди выхватил кольт из моей руки, прежде чем я смог выстрелить вторично и прикончить Хенкела.

— Ради бога, Джек! — закричал он. — Мы еще не покончили с ним.

— Я покончил, — отозвался я, но сделанное мной потрясло меня.

Хенкел корчился и стонал.

Коуди схватил его за волосы и усадил.

— Говори быстро, — сказал он, — и, может, останешься в живых.

— Мне больно, — процедил Хенкел сквозь стиснутые зубы.

— Будет еще больнее!

— Я изойду кровью!

— Очень может быть. — Коуди склонился над ним. — Коутс больше не контактировал с судьей до недавнего времени?