Пирамиды - Терри Пратчетт

Вытащив из кучи сваленных в углу деревянных дощечек одну, Хеме Крона окунул кисть в горшочек с черной краской и аккуратно вывел: «Одноличная собственность».

После минутного раздумья он добавил: «Обратите внимание на длинный пробег!»

Хеме уже начал писать «Сверхскарасной», когда в дверях, пошатываясь, появился Теппик и, тяжело переводя дыхание, привалился к косяку. С него текло, и у ног быстро образовались две лужицы.

– Я пришел за верблюдом, – объяснил Теппик. Крона вздохнул.

– Вчера вечером ты обещал вернуться через час, – напомнил он. – Так что придется взять с тебя за целый день простоя. Плюс я его почистил и сделал ему педикюр – полное обслуживание. Всего пять церков, оукей, эмир?

Теппик хлопнул себя по карману.

– Видишь ли, мне пришлось покидать родной дом в спешке, и я забыл прихватить наличность.

– Ценю твою искренность, эмир. – Крона вновь вернулся к неоконченной надписи. – Кстати, как правильно пишется: «гарантия» или «горантия»?

– Слушай, я непременно вышлю тебе деньги, – пообещал Теппик.

Крона одарил его уничижающей улыбкой человека, который перевидал на своем веку все: ослов с перекрашенной шкурой, слонов с гипсовыми бивнями, верблюдов с накладными горбами на клею, – и знает, как позорно и низко способен пасть человек, когда речь заходит о бизнесе.

– За дурака меня держишь, раджа? Теппик порылся в недрах своей туники:

– Могу отдать нож. Ценная вещь.

Крона мельком взглянул на нож и хмыкнул:

– Звиняюсь, эмир. Сначала деньги, потом верблюд.

– Можешь сам попробовать, какой он острый, – в отчаянии произнес Теппик, памятуя о том, что малейшая угроза невинному человеку грозит исключением из Гильдии.

Кроме того, он понимал, что как угроза нож не очень впечатляет. В программу Гильдии угрозы не входили.

Между тем двое здоровяков, сидевшие на охапках соломы в глубине конюшни, начали проявлять интерес к происходящему. Оба сильно смахивали на старших братьев Альфонца.

В каждом гараже или авторемонтной мастерской, в каком бы отдаленном уголке вселенной те ни находились, водятся подобные типы. Это не конюхи, не механики, не клиенты и не члены персонала. На их долю всегда выпадает самая черная работа. Они постоянно как будто тайком жуют травинку или курят сигарету. Если под рукой оказывается что-либо вроде газеты, они читают или, по крайней мере, разглядывают картинки.

Оба пристально уставились на Теппика. Один, подобрав пару кирпичей, стал непринужденно ими жонглировать.

– Ты еще так молод, эмир, – отеческим тоном промолвил Крона. – У тебя вся жизнь впереди. К чему тебе неприятности?

Он сделал шаг по направлению к Теппику.

Повернув большую лохматую голову, Верблюдок взглянул на Крону. В мозгу у него снова заплясали колонки циферок.

– Слушай, ты меня извини, но мне очень нужно забрать своего верблюда, – сказал Теппик. – Это вопрос жизни и смерти!

Крона подал знак двум «случайным посетителям».

В этот момент Верблюдок лягнул его. У Верблюдка было совершенно определенное представление о людях, которые лезут руками вам в рот. Кроме того, он успел заметить кирпичи, а каждый верблюд прекрасно знает, чем заканчивается история о верблюде и двух кирпичах. Удар получился на славу – мощный и нарочито медлительный. Крона взлетел в воздух и угодил прямехонько в дымящуюся кучу того, чем, некогда столь славились авгиевы конюшни.

Теппик стремительно схватил висевшую на стене пыльную попону Верблюдка, подпрыгнул и тяжело опустился на шею животного.

– Ты извини, – произнес он, обращаясь к торчащей наружу голове Кроны. – Но обещаю, как только у меня появятся деньги, я тут же вышлю.

Тем временем вальсирующий Верблюдок щедро раздавал пинки. Друзья Кроны разлетелись по сторонам, получив каждый дополнительный заряд вращательного движения.

– Едем домой, – шепнул Теппик, наклонившись к бешено дергающемуся верблюжьему уху.

Первую пирамиду они выбрали наугад. Царь взглянул на прикрепленную к двери табличку.

– Да будет благословенна царица Фаррепта, – почтительно прочел Диль, – Правительница Неба, Госпожа Джеля, Повелительница…

– Баба Пуни, – заключил царь. – Подойдет. Он посмотрел на ошарашенные лица своих спутников.

– Я ее так называл, когда был маленький. Никак не мог выговорить «Фаррепта». Ну, приступайте. Хватит глазеть. Ломайте дверь.

Джери нерешительно приподнял молот.

– Но, учитель, это же пирамида, – воззвал он к Дилю. – А пирамиды взламывать не положено.

– Что ты предлагаешь, парень? – фыркнул царь. – Тут столовым ножом не обойдешься.

– Давай, Джерн, – поощрил Диль. – Все в порядке.

Джерн пожал плечами, поплевал на ладони, которые, правду сказать, и так были мокрые от ужаса, размахнулся и ударил.

– Еще, – велел царь.

Огромная плита отозвалась глухим звуком, но это был гранит, и он выдержал. Сверху посыпалась штукатурка, и эхо, перекликаясь, разнеслось по мертвым аллеям некрополя.

– Еще.

Бицепсы Джерна напоминали черепах, вымазавшихся в смазке.

На этот раз ответный гул донесся из чрева пирамиды, словно где-то в ее глубинах упала на землю тяжелая крышка.

Троица застыла в молчании, прислушиваясь к шарканью внутри гробницы.

– Еще, ваше величество? – спросил Джерн.

Диль и царь замахали на него.

Шаркающие шаги приближались.

И вот плита сдвинулась. Медленными, неуверенными толчками она двигалась в сторону, пока наконец не открылся зияющий чернотой проем. На фоне гробовой тьмы Диль различил черную тень.

– Что вам угодно? – вопросила тень.

– Бабуль, это я, – откликнулся царь.

Тень застыла неподвижно.

– Маленький Путль? – недоверчиво уточнила она.

Царь старался не смотреть на Диля:

– Да, бабуля. Мы хотим тебя выпустить.

– Кто эти люди? – недовольно осведомилась тень. – У меня ничего нет, молодой человек, – обратилась она к Джерну. Денег в пирамиде я не держу, и можешь убрать свое оружие, мне ничуточки не страшно.

– Это слуги, бабуля, – объяснил царь.

– У них есть удостоверения? – прошамкала старая дама.

– Я ручаюсь за них, бабуля. Мы пришли тебя выпустить.

– Я стучалась целыми часами, – сказала покойная царица, выступая из тени. Она выглядела точно так же как царь, только повязки на ней были серые от пыли. – Потом выбилась из сил, пошла и легла. Никто о тебе не позаботится, когда ты умер. Куда мы направляемся?

– Освободить остальных, – ответил царь.

– Чертовски неглупая мысль, – и старая царица заковыляла вслед за ним.

– Так вот он, значит, какой Загробный мир… – Не вижу значительных улучшений. – Она бросила на Джерна пронзительный взгляд исподлобья. – А ты, юноша, тоже покойник?

– Нет госпожа, – проблеял Джерн дрожащим, наигранно бодрым голосом человека, идущего по канату над пропастью безумия.

– Умирать не стоит. Запомни это.

– Да, госпожа.

Царь прошаркал по древним плитам к следующей пирамиде.

– Эту я знаю, – нахмурилась царица. – Она была здесь еще в мои дни. Царь Ашкурментеп. Третья империя. Послушай, юноша, а зачем тебе молот?

– Извините, госпожа, но я должен стукнуть в дверь, – признался Джерн.

– Незачем стучать. Он всегда дома.

– Мой помощник имеет в виду, что надо сбить печати, – вступил в беседу Диль, изо всех сил стараясь угодить. – Мое имя Диль, о царица. Я бальзамировщик.

– Неужели? У меня тут как раз в нескольких местах расползлось по шву.

– Эта будет великая честь, о царица, – поклонился Диль.

– Да, несомненно, – ответила царица, со скрипом поворачиваясь к Джерну. – Юноша, убери наконец этот молот!

От неожиданности Джерн взмахнул молотом, который, как вспугнутая куропатка, описал крутую траекторию и, едва не задев Диля по носу, вдребезги разбил печать.

Нечто, возникшее в облаках оседающей пыли, было одето явно не по последнему слову моды. Повязки от времени побурели, и опытным взглядом профессионала Диль отметил, что они здорово протерлись на локтях. Раздался невыразимый голос – с таким звуком открывается крышка старого гроба.

– Я воссталъ, – поведало нечто. – Из тьмы кромешной. Се есть Загробный Миръ?

– Похоже, что нет, – пожала плечами царица.

– Нетъ?!

– Да уж, вряд ли стоило столько мучиться и умирать, – сказала царица.

Старец осторожно кивнул, словно боясь, что у него отвалится голова.

– Должно что-то содеять. Он взглянул на Великую Пирамиду и указал на нее тем, что некогда было рукой.

– Кто опочилъ тамъ? – осведомился он.

– На данный момент я, – признался Теппицимон, выступая вперед. – Кажется, мы не встречались, дело в том, что я еще не погребен, а пирамиду построил мой сын. Поверь, вся эта затея была целиком против моей воли.