ОНО - Стивен Кинг

Я засмеялся, и Карсон ухмыльнулся своими кожаными губами — что свидетельствовало о хорошем настроении, но на самом деле — немного пугало. В этот момент он выглядел как хищник, охраняющий свежеубитое животное, ожидающий, когда оно дойдет до такой стадии разложения, когда им можно будет пообедать.

— Когда ты закончишь с Буддингером, читай Ивса. Отмечай всех людей, с которыми он говорит, Сэнди все еще в университете штата Мэн, фольклорист. После того как ты его прочтешь, поезжай к нему. Угости его обедом. Я бы повез его в «Оринеку», там обед обычно длится бесконечно долго. Накачай его, заполни записную книжку именами и адресами. Поговори со старожилами, с которыми говорил он — теми, кто еще остался; а нас несколько — ахахахахаха — и еще от них получи имена. К тому времени у тебя будет четкая картина. Если ты сумеешь охватить достаточное количество людей, ты услышишь от них нечто такое, чего нет в историях. И обнаружишь, что это беспокоит твой сон.

— Дерри…

— Что Дерри?

— В Дерри не все в порядке, не так ли?

— В порядке? — спросил он своим квакающим голосом. — В порядке? Что? Что это слово означает? Симпатичные картинки в Кендускеаге? Если так, тогда с Дерри все в порядке, потому что картинок этих десятки. Имеет ли право уродливая пластмассовая статуя Пола Буниана стоять перед Городским центром? О, будь у меня грузовик напалма и моя старая зажигалка «Зиппе», я бы позаботился об этой мерзкой вещи, уверяю тебя… но если чьи-то эстетические взгляды настолько широки, что допускают существование пластмассовых статуй, тогда в Дерри все в порядке. Вопрос в том, что для тебя означает «в порядке» Хэнлон? А? Точнее, что значит «не в порядке»?

На это я мог только покачать головой. Он или знал, или не знал. Или скажет, или не скажет.

— Ты имеешь в виду неприятные истории, которые можно услышать, или те, о которых ты уже знаешь? Неприятные истории всегда бывают. Хроника города — как старый беспорядочно перестраивающийся особняк со множеством комнат, уютных закутков, помещений для белья, чердаков и всякого рода потайных местечек… не говоря уже о неожиданных тайных проходах. Если вы приметесь исследовать Дерри, как такой вот особняк, то все это найдете в нем.

Да, потом вы пожалеете об этом, но уж коль скоро найдете, то надо обосновать? Некоторые комнаты закрыты, но есть ключи… есть ключи.

Его глаза рассматривали меня со старческой проницательностью.

— Ты можешь подумать, что нащупал самый худший из секретов Дерри… но всегда существует еще один. И еще один. И еще один.

— Вы…

— Кажется я должен попросить у тебя извинения. У меня сегодня очень болит горло. Пора принять лекарство и отдохнуть. Другими словами, вот тебе нож и вилка, друг мой: иди посмотри, что ты можешь разрезать ими.

Я начал с истории Фрика и истории Мичеда. Я последовал совету Карсона и бросил их в мусорную корзину, но сперва прочитал их. Они были, как он и предполагал, ужасны. Я прочитал историю Буддингера, переписал все сноски и пошел по их следам. Это удовлетворяло больше, но сноски — вещь особая: они как тропинки, извивающиеся по дикой нетронутой местности. Они раздваиваются, затем опять раздваиваются, и в какой-то точке вы можете повернуть не туда, и это приведет вас либо к смертельному исходу, либо в болотную трясину. «Если вы находите сноску, — сказал однажды группе, в которой я учился, крупный специалист в области библиотековедения — наступите ей на голову и убейте ее, до того как она сможет плодоносить».

Они плодоносили, размножались; иногда размножение — хорошая вещь, но чаще, я думаю, нет. Сноски в сжатой «Истории старого Дерри» (Ороно: издание университета штата Мэн, 1950) проходят через сотни забытых книг и пыльных докторских диссертаций в области истории и фольклора, через статьи в исчезнувших журналах и среди ворохов городских судебных хроник и надгробных плит.

Мои разговоры с Сэнди Иве были интереснее. Его источники пересекались время от времени с Буддингеровскими, но этим сходство ограничивалось. Иве провел большую часть своей жизни, собирая устные предания. Иве написал цикл статей о Дерри в течение 1963-66 годов. Большинство старожилов, с которыми он тогда говорил, умерли к тому времени, когда я начал свое исследование, но у них были сыновья, дочери, племянники, двоюродные братья и сестры. Одна из величайших истин в мире гласит: на каждого умершего старожила приходится хотя бы один родившийся. И хорошая история никогда не умирает, ее передают из уст в уста. Я сидел на многий балконах и во многих гостиных, выпил много чая и пива. Я много прослушал, кассеты моего плейера вращались непрерывно.

И Буддингер, и Иве полностью соглашались в одном: первоначальная партия белых поселенцев насчитывала около трех сотен. Они были англичане. У них был свой устав, и они были известны формально как «Компания Дерри». Территория, дарованная им, охватывала ту, что сегодня именуется Дерри, — большую часть Ньюпорта и частично — земли близлежащих городов. И в 1741 году все люди в Дерри исчезли. Еще в июне того года сообщество насчитывало около трехсот сорока душ, но в октябре его уже не было. Маленькая деревушка, построенная из деревянных домов, стояла заброшенной. Один из домов — он стоял тогда где-то на пересечении Витчем и Джексон-стрит, был сожжен дотла. История Мичеда утверждает, что все поселяне были зарезаны индейцами, но для такого соображения нет оснований, кроме разве что одного сгоревшего дома. Да и то более вероятно, что пожар возник из-за сильно раскалившейся печи.

Индейская резня? Сомнительно. Никаких костей, никаких тел. Наводнение? В том году его не было. Болезнь? Ни слова о ней в окружающих городах.

Они просто исчезли. Все. Все триста сорок. Бесследно.

Насколько я знаю, единственный случай, отдаленно напоминающий наш в американской истории, — это исчезновение колонистов на Роунок Айленд, Вирджиния. Каждый школьник в стране знает о нем, но кто слышал об исчезновении Дерри? Об этом не знают даже люди, живущие здесь. Я спросил об этом нескольких студентов, которые сдают требуемый курс по истории штата Мэн, и никто из них ни о чем слыхом не слыхивал. Затем я просмотрел справочник «Мэн тогда и сейчас». В тексте — более сорока ссылок на Дерри, большинство из них касается годов бума вокруг лесоматериалов. И — ничего об исчезновении первых колонистов… Как мне назвать это явление? Некое спокойствие здесь как бы закономерно.

Существует своего рода завеса спокойствия, которая скрывает многое из того, что произошло здесь… но все же люди разговаривают. Ведь, ничто не в состоянии остановить людей в желании общаться, говорить друг с другом. Но слушать надо внимательно, а это редкое мастерство. Я льщу себя надеждой, что развил его в себе за последние четыре года. Один старик рассказал мне о том, как его жена услышала голоса, говорящие с ней из водоотвода кухонной мойки, за три недели до смерти их дочери — это было в начале зимы 1957-58 годов. Девочка, о которой он говорил, была одной из первых жертва пиршестве смерти, которое началось с Джорджа Денбро и длилось почти до следующего лета.