Всеволод Большое Гнездо - Алексей Юрьевич Карпов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
От устья Тверцы полки повернули к Переяславлю-Залесскому, разоряя города и селения, встречавшиеся им на пути. «И положиша всю Волгу пусту, и городы все пожгоша», — свидетельствует новгородский летописец.
Всеволод Юрьевич тоже готовился к войне. Помимо собственных, он привлёк под свои знамёна дружины рязанских и муромских князей. «И вышел навстречу ему Всеволод со всеми суздальскими полками и с рязанскими полками и муромскими, — читаем в Киевской летописи (которая не слишком комплиментарна Святославу, врагу Ростиславичей), — и встретил их на Влене реке». «Не дошедше Переяславля за 40 вёрст» — уточняет новгородский книжник.
На реке Влене и произошли главные события этой войны.
Река с таким названием более в источниках не упоминается. Однако историки давно уже пришли к выводу, что речь идёт о речке Веле, левом притоке Дубны (именно так: «на Вели реке» значится в некоторых летописях)7. Ныне в своём нижнем течении она спрямлена каналом, а прежде действительно была «бережистой» (по выражению летописца), то есть с крутыми, обрывистыми берегами. На восточном её берегу возвышаются холмы, разделённые оврагами; здесь-то, «во пропастех и ломах», то есть в низинах и оврагах, и поджидал неприятеля Всеволод со своим войском.
Переправляться через Влену (Велю) князь Святослав Всеволодович не решился. «Ибо вышли тут суздальцы полком и учинили около себя твердь (укрепление, крепость. — А. К.)».
Правильный выбор позиции — одно из необходимых качеств для полководца. Всеволод этим качеством обладал. Противники расположились на противоположных берегах и в течение двух недель ограничивались тем, что перестреливались через реку. «Стояние на Влене» грозило затянуться, что хорошо понимал Святослав. Видя невозможность дать бой непосредственно на льду реки или на одном из её берегов, он вступил в переговоры со Всеволодом, отправив к нему в качестве парламентёра некоего священника — «попа своего». Приведена в летописи и речь, с которой Святослав обратился к бывшему союзнику:
— Брате и сыну! Много тебе добра творил, и не чаял я такого возмездия от тебя! Но если уж умыслил на меня зло и схватил сына моего, то недалече тебе меня искать. Отступи от речки той, дай мне путь. Я к тебе перейду — пусть нас рассудит Бог. Или, если мне не дашь пути, — я отступлю, ты перейди на эту сторону: пусть здесь нас Бог рассудит!
Это было в обычае древней Руси: князья находили удобное, подходящее место и изготавливали свои полки, дабы решить спор в честном бою — «как Бог рассудит». Но Всеволод никак не отреагировал на предложение своего бывшего покровителя. Больше того — он «изымал» посла и отправил его под стражей во Владимир, «а к Святославу не отвечал».
Конечно, такое отношение к послу — лицу неприкосновенному, тем более к лицу духовного звания, не красит героя нашей книги. Но Всеволод ещё раньше успел доказать, что отличается прагматизмом, но отнюдь не рыцарскими качествами, и без какого-либо пиетета относится даже к церковным иерархам, исполняющим посольские функции. Святослав располагал большими силами, чем он, да и черниговские воины на поле брани превосходили рязанских или муромских — Всеволод сам убедился в этом в ходе недавней войны, когда сражался в одном строю с сыновьями Святослава Всеволодовича — теми самыми, что стояли сейчас на противоположном берегу Влены. А потому вступать с ними в открытый бой, полагаясь на одну только Божью волю, он не хотел.
Но, оказывается, не только Святослав — собственная дружина Всеволода тоже просила князя о сражении: «хотя-хуть крепко ехати на Святослава», по выражению летописца. Князь, однако, отказал и им. «Всеволод же, благосерд сый, не хотя кровопролитья» (или, в другом варианте: «не хотя крове прольяти»), — а потому и не двинулся со своей укреплённой позиции. Но дело, конечно, было не только в «благосердии» владимирского князя, или даже совсем не в этом. Примерно так же Всеволод действовал в недавней битве на Колокше, у Прусковой горы: тогда он тоже проявил выдержку, не тронулся с места — и это принесло ему победу. Вот и теперь он предпочёл выжидать.
Для нас в этом летописном известии особенно важен даже не военный аспект. Кажется, в первый раз за время своего княжения Всеволод не пошёл на поводу у дружины, но поступил по-своему. И летописец не преминул отметить это! Получается, что только сейчас князь наконец-то почувствовал себя способным самому брать ответственность за принимаемое им решение, не перекладывая её на других. Сказался ли опыт, накопленный им в предшествующих войнах? Придали ли уверенность одержанные им победы? Или ему попросту надоело скрываться, как прежде, за чьим-то чужим мнением?
При этом нельзя сказать, что Всеволод полностью бездействовал, пассивно следя за перестроениями противника. Со своего берега Влены он отправил рязанских князей атаковать «товары» Святослава Всеволодовича. Нападение оказалось неожиданным: рязанцы ворвались в стан Святослава и захватили его людей. Но на помощь черниговцам подоспел Всеволод Святославич со своими «кметями» — теми самыми, что «под трубами повиты, под шеломами взлелеяны», по выражению автора «Слова о полку Игореве»: они набросились на рязанцев и перебили их, а частью самих захватили в полон, так что рязанские князья едва сумели уйти. В числе пленённых оказался рязанский воевода Ивор Мирославич — судя по тому, что его имя, да ещё с отчеством, приведено в летописи, человек знатный, близкий к княжескому роду.
Между тем начиналась оттепель. Дороги грозили сделаться непроезжими для конницы; могли вскрыться реки. Убоявшись «теплыни» и «полой воды», Святослав Всеволодович повернул свои полки обратно. Отступать пришлось спешно, бросив «товары», так что воинам Всеволода досталось много
