Личный лекарь Грозного. Прыжок в прошлое - Александр Сапаров

Он стукнул посохом по полу и в тот же момент в палату забежал один из стрельцов.

— Быстро Ивашку Брянцева сюда, — приказал царь, и стрелец моментально испарился.

Через пару минут запыхавшийся Иван уже стоял на коленях перед царем.

Иоанн Васильевич, видимо слегка удовлетворенный, данным мне нагоняем, уже спокойней сказал:

— Ивашка, вот Щепотнев стоит перед тобой, чтобы берегли его, как зеницу ока. Что хотите делайте, но чтобы он жив оставался…

Иван, пользуясь тем, что повернулся лицом ко мне, и царю не было видно, скорчил гримасу, которая, скорее всего, должна была показать его удивление этим приказом.

Он вновь повернулся к Иоанну Васильевичу и низко поклонившись, заверил того:

— Все будет исполнено Иоанн Васильевич, жизни не пожалеем, а лекаря сохраним для тебя.

Царь махнул рукой, и мы с Брянцевым с поклонами вышли из палаты, куда немедленно хлынула толпа ожидавших у дверей бояр. Они заходили, кидая на меня любопытные взгляды, всем было интересно, чего это Иоанн Васильевич нарушил уже сложившийся обычай и вызвал своего лекаря в неурочный час.

Мы прошли через несколько палат, и вышли на высокое крыльцо царских покоев. Денек был хорош, опускающееся солнце ярко светило на ярко синем небе, на крышах сверкал снег, а вот мое настроение что-то было не очень. Брянцев повернулся ко мне и заговорил с сочувствием.

— Ну, что Сергий Аникитович, повезло еще тебе, слышал бы ты, как государь тебя до этого поносил. Видимо, успокоился, пока твоего приезда ожидал.

Так вот слушай, с сегодняшнего дня из Москвы тебе никуда. И все поездки теперь только из дома в Кремль, да в школу твою лекарскую. Государь хотел и туда запретить ездить, да вспомнил, что друкарня там у тебя имеется, за которой глаз нужен.

Я стоял, слушал слова Брянцева и думал, что в вотчины свои я теперь, наверно не попаду никогда.

Пока мы разговаривали к нам подошел, чем-то довольный Кошкаров. Я предполагал, чем он был доволен. Если его требования я периодически пропускал мимо ушей, то недвусмысленный приказ царя придется выполнять.

Брянцев оборвал свои нравоучения, и поздоровался с Борисом и они начали тут же обговаривать, как будут беречь мое тело. Они разговаривали довольно долго и мороз начал уже пощипывать щеки, поэтому я решить все же заговорить.

— Борис, а ты помнишь, куда сегодня я еще собирался. Хованские еще вчера извещены, что я к ним по делу особому приеду. Давай поехали, а то сам князь недолгий гость в Москве, в зимний поход опять приказано ему идти.

Иван и Борис закончили разговор, из которого я понял, что охрана моего подворья ляжет теперь и на стрельцов, кроме того, будет усилена охрана аптекарского приказа, и даже в монастыре также будет десяток стрельцов в помощь монахам.

Брянцев ушел в палаты, а мы с Борисом спустились вниз, и, усевшись на коней отправились к Хованским.

До усадьбы князя было не очень далеко. А уж по меркам моей первой жизни она была почти по соседству со мной. Но я привык, что сейчас расстояния измерялись совсем по-другому. Для этого надо было всего лишь несколько лет пожить без автотранспорта и современных дорог.

Через полчаса мы уже стучались в большие дубовые ворота. На вопрос охраны, кого там несет, Борис ответил:

— боярин Щепотнев Сергий Аникитович в гости к вашему князю пожаловал.

За воротами засуетились, заскрипели засовы, и мы въехали в медленно открывающиеся ворота, за ними уже набегала любопытствующая дворня, несколько конюхов бросились к коням и повели их к коновязям.

Я же в сопровождении «знакомцев» медленно пошел к крыльцу, на которое уже вышел сам князь.

Андрей Петрович решил не ударить лицом в грязь, и на нем было одето, по-моему, три шубы, все они были расстегнуты, чтобы мех, которым они были подбиты, был виден всем. Под шубами виднелся изукрашенный пояс, висевший пониже живота. А шапка горлатка была наверно высотой не меньше метра. Дороден и важен был князь.

— И как он только в сражениях шевелится, — подумал я.

Мы с ним обменялись приветствиями, и он, медленно и вальяжно, повел меня в обеденный зал.

В это время мою охрану уже вели в людскую, где, как я надеялся, обедом их тоже накормят.

Меня и Бориса усадили за стол, а хозяин временно нас оставил, пришел он уже в одном кафтане, шубы свое дело уже сделали. Зато изукрашенный драгоценными камнями пояс был на самом виду.

Открылась дверь и в зал вошла его жена. Анфиса Ивановна со времени операции практически не изменилась. Высокая стройная женщина с властным лицом, составляла достойную пару князю. Она поклонилась нам малым поклоном, на что мы с Борисом вскочили и ответили ей большим обычаем. Слуги внесли большую ендову с вином и поставили рядом с Хованской. Андрей Петрович повернулся к нам, поклонился также большим обычаем и сказал:

— радостно мне принять в доме моем гостя почетного, боярина Щепотнева, и сына боярского Кошкарова, прошу вас гости дорогие поцеловать жену мою Анфису.

Я несколько замешкался, но Борис был тут, как тут.

— Наперед ты Андрей Петрович изволь поцеловать свою жену богом данную.

После лобзания супругов мы с Борисом с поклоном подошли к Хованской и символически расцеловались с ней, за что она нам налила по чарке вина. Потом мы еще немного попрепирались, кому первому пить. И когда все обычаи были соблюдены мы, наконец, уселись за стол, уставленный медами, брагами и всевозможными закусками. А Хованская в сопровождении своих служанок удалилась в свои покои.

Князя любопытство так и разбирало, но он держался стойко, угощал нас яствами, слуги наливали чарки, но я тоже держался и ждал нужного момента. Но вот в зал внесли круглые пироги, и вновь появилась хозяйка. Тут я встал и торжественно произнес:

— Андрей Петрович прибыл я к тебе с целью единственной. Слыхал ты наверно, что Государь наш Иоанн Васильевич крестным отцом сыну моему новорожденному стать пожелал. А вот крестную мать поручил мне найти. А у меня немного знакомств имеется. И вспомнил я, что твою Анфису три года назад лечил. Знаю я, что жена она достойная, чтобы с государем нашим перед купелью стоять, посему прошу оказать мне честь великую и дать свое соизволение, чтобы стала она крестной матерью сыну моему.

Чего-чего, а такого предложения хозяева не ожидали, потому, как из руки князя даже выпал ножик, которым он только что резал глухаря.

Еще бы, пришедший царский лекарь давал боярской семье неожиданный шанс на возвышение. Ведь Хованская станет кумой царя. Я почти видел, как в голове князя «крутились ролики и шарики», когда он обдумывал мою почтительную просьбу.

Пока Хованский сидел в раздумьях в раздумьях, подскочивший слуга ловко вытащил нож у него из-под ног, где его уже начала облизывать какая-то собака и, положил на стол.