Воздушный замок Нострадамуса - Антон Леонтьев

– После того как вы появились в тюрьме, здесь прекратились побои! Только вы можете помочь нам, только вы!

Женщины поведали ей трагическую историю: все они (а также еще десятки других, не нашедших в себе мужества заявить об этом в открытую) стали жертвами сексуального насилия со стороны нескольких надзирателей. Софья не забыла, что и с ней самой произошло подобное.

– Сеньора, мы знаем, что к вам прислушаются, вы ведь принцесса, – на полном серьезе заявили женщины. – У вас влиятельные друзья в столице, куча адвокатов, три поместья и два замка, а также вертолет и самолет...

– Кто вам такое сказал? – изумилась Софья.

– Какая разница, Софья, теперь уже неважно! – влезла в разговор смущенная Клара.

Девушка поняла, что именно негритянка распространила про нее невероятные слухи, превратив в мифический образ, легендарную личность, едва ли не святую мученицу.

Оттащив Софью в угол, Клара зашептала ей на ухо:

– Ну да, я им это сказала, кто же еще! Сболтнула лишнего, ты хоть и не прынцесса, так у тебя бабка – княгиня, и пусть не три поместья, а одна вилла где-то в Европе, и то тебе не принадлежащая, но ведь ты для многих несчастных здесь – персонифицированная надежда! В этой тюрьме столько заключенных умирало или бесследно исчезало, женщин тут насилуют и калечат! Я... мы все так рады тому, что ты сумела доказать всем подонкам: ты не сдаешься!

– Я не сдаюсь... – эхом повторила за Кларой Софья и отчего-то вспомнила Эстеллу фон Лаутербах, Себастьяна Хоупа, комиссара Варгоса вкупе с его полковником Раулем Бартарьегой. Клара права: она не сдается!

– Ну, преувеличила я немного, – покаялась Клара, – там приврала, сям нафантазировала... А когда по тюрьме пошли слухи, то каждый добавлял что-то от себя. Ты не нужна несчастным заключенным такая, какая ты есть, из плоти и крови, им требуется защитница в золотых доспехах на огненной колеснице!

– И они выбрали на эту роль меня? – ужаснулась Софья. – Клара, что ты наделала!

Негритянка, сама истово веря в то, что говорит, вцепилась Софье в руку и закричала:

– Ты – сильная, ты – сильнее всех нас, вместе взятых!

– Неправда, – попыталась отмахнуться Софья, – я едва не умерла...

– Вот именно – едва! Учти, если скажешь им, что ты не можешь помочь, то все останется, как раньше. Ворота в другую жизнь, где все немного лучше, где пусть чуть-чуть, но сытнее и добрее, эти ворота, приоткрытые тобой, по твоей же воле захлопнутся, и эти дуры останутся наедине со своими кошмарами!

Страстный монолог сокамерницы возымел свое действие. Вернувшись к покорно ждавшим ее посетительницам, Софья спросила:

– Вы знаете имена этих подонков?

– О да, сеньора! – с готовностью ответила одна из женщин. – Их всего четверо, главный у них муженек Виолетты. Остальные охранники, хоть, бывает, и наорут или поставят фингал, под юбку не лезут. А эти выбирают себе жертву, грозят, что застрелят, если будет сопротивляться, и... и...

Женщина зарыдала. Софья прижала ее к груди и поняла, что, сама того не желая, обречена на одно – помочь несчастным!

– Меня они насиловали по очереди вчетвером всю ночь, – произнесла одна заключенная.

– А мне сломали челюсть, когда я пыталась от них убежать, – добавила вторая.

– Меня они засунули головой в унитаз и заставили оттуда лакать – просто так, ради смеха...

– Я от кого-то из этих нелюдей забеременела, и когда они узнали об этом, явились ночью в камеру, избивали ногами до тех пор, пока я не потеряла сознание. У меня случился выкидыш, и в лазарете мне вырезали матку. Детей у меня больше никогда не будет...

– А Стеллиту, еще ребенка – ей всего шестнадцать было, она сдуру в тюрьму попала! – они убили. Кто-то из них затянул у нее на шее петлю, и девчонка задохнулась. Стеллита умирала, а они продолжали ее насиловать...

Софья закрыла лицо руками. Слова, страшные, безжалостные, сводящие с ума, сыпались на нее со всех сторон. Клара права – каждая из женщин прошла через все круги ада, и если она откажется помочь им, то предаст не только их, но и в первую очередь себя.

Записав имена охранников, Софья посоветовалась с Кларой.

Негритянка пыхтела от гнева:

– Этих поганцев надо раздеть и их причиндалы мужские кипящим маслом облить!

– Стремясь покарать зло, нельзя прибегать к средствам, которые бы поставили нас на одну доску с преступниками, – возразила Софья неуверенно, но довольно.

Клара фыркнула:

– Прынцесса, а ты-то сама веришь в то, что говоришь с таким напыщенным видом? Если всех мерзавцев только по закону наказывать, то никогда результата не добьешься! Они сумеют вывернуться, откупиться, отовраться. Подумай о тех, кто тебя отправил сюда, – ты гниешь в тюрьме, а они наслаждаются жизнью на те миллионы, что выручили от продажи побрякушек. Окажись кто-либо в твоей власти, ты что, в суд его или ее потащила бы, стала читать проповеди о плохом поведении и призывать к покаянию?

Софья задумалась. О, если бы она на пять минут оказалась наедине с Эстеллой! Или с Себастьяном, в которого так безрассудно влюбилась. Она бы... она бы... Что бы сделала она? Убила бы их? Или заставила написать признание?

На ту же тему она беседовала и с Розой. Пламенная революционерка была полностью солидарна с Кларой – зло нужно карать, а несправедливость должна быть устранена, пускай и при помощи противозаконных средств.

– А как же религия? – задала вопрос Софья.

Она, современная молодая женщина, раньше не задумывалась о том, есть ли жизнь после смерти и придется ли отвечать за грехи на Страшном суде. Но сейчас...

– Религия, как известно, опиум для народа, – отчеканила Роза, знавшая наизусть труды революционеров. – И вообще, зачем думать о том, что ждет тебя на том свете, если и на этом может быть совсем даже неплохо?

– Кто так сказал? – улыбнулась Софья. – Наверняка Вольтер, Фейербах или Бакунин.

– Земляк твоей бабки, Лев Толстой, – заявила Роза. – Не стоит говорить в данном случае о мести, ведь то, о чем тебя просят бедные женщины, – возмездие. Если обратиться к директору тюрьмы, слабовольному ханже сеньору Вилгону, то он, конечно, пообещает наказать виновных, но и пальцем для этого не пошевелит. Он ведь прекрасно знал, что происходит в тюрьме, но был, видите ли, выше подобных мерзостей!

– Письмо в министерство тоже ничего не изменит, – задумалась Софья. – Не так-то легко бороться с несправедливостью, находясь в тюрьме.

– Нелегко, – подтвердила Роза, – но когда-то начинать надо! Я с большим удовольствием помогу тебе избавиться от всяких сволочей. И вот что я думаю по этому поводу...

Два дня спустя, под вечер, Клара подошла к одному из охранников и, состроив глазки, глупым тоном спросила:

– Сеньор, вы не хотели бы составить мне компанию?

Охранник облизнулся, но ответил:

– Да ты старая больно и жирная. Хотя мои друзья таких, как ты, любят.

– А у меня и подружки имеются! – ответила Клара и призывно покрутила бедрами. – На всех хватит!

Через двадцать минут, когда окончательно стемнело, четыре охранника подошли к сапожной мастерской – Клара назначила им рандеву именно там.

– Что, сама и предложила? – недоверчиво переспрашивал один.

– Да, сама и предложила, – подтвердил его товарищ. – Наверное, думает, что мы ей денег дадим.

– Гы-гы-гы! Ошиблась баба! – захохотал третий. – Лишь бы подруг своих привела, как обещала!

Главный надзиратель толкнул дверь в мастерскую, щелкнул выключателем, но лампочка не зажглась.

– Черт, темно-то как... – произнес он. – Ты все правильно понял, они нас здесь ждать должны? Может, наврала та стерва?

– Если наврала, то жирной черномазой не поздоровится, я ее очень хорошо запомнил.

Охранники, изнывая от похоти, вошли в мастерскую, и в ту же секунду на них набросились притаившиеся в темноте женщины. Их было много, очень много! Охранников разоружили и вытолкнули на улицу. Мужчины обомлели – подступы к мастерской, пустынные всего минуту назад, заполнились женщинами – молодыми и старыми, низкими и высокими. В руках каждая из них держала какой-нибудь предмет: ложку, самодельный нож, шило, кусок трубы, камень или осколок стекла.

– Вы чего? – пятясь, произнес главный надзиратель. – Это же бунт! За такое дело вас всех расстреляют с вертолета!

– Это ты меня назвал жирной черномазой и пообещал, что мне не поздоровится? – спросила, выступая вперед, Клара.

У нее в руках был большущий металлический половник, обычно используемый для раздачи в столовой супа или каши. Она ударила половником по лбу надзирателя и смачно харкнула ему в лицо.

– Ну, ты поплатишься... – произнес он, но его голосу не хватало уверенности.

– Ты уверен? – спросила девушка с безобразным шрамом через все лицо. Она прикоснулась к нему рукой и сказала: – Это ведь ты сделал со мной полтора года назад. Сначала вы вчетвером меня изнасиловали, а потом ты подал идею – отрезать мне нос!

Она подошла к охраннику и полоснула его заточенной стальной пластиной по щеке. Мужчина взвизгнул и отшатнулся.