Поговори со своей тенью - Наталья Андреева

— Ха-ха! До этого мы еще дойдем. Может, шампанского для разогрева?

— Можно.

— Я сейчас. — И Виола шмыгнула на кухню. Увидев меня, поинтересовалась: — Сидишь? Страдаешь? Напрасно. Ты его хотела — ты его получила.

— Я?!

— Хочешь туда? — кивнула Фиалка на стену, за которой находилась гостиная, она же спальня.

— Нет. Не хочу.

— Мне выставить его за дверь? Ради тебя я это сделаю.

— Нет.

— Тогда что?

— Отнеси шампанское. И бокалы.

Это просто черт знает что! Я не была в восторге от происходящего, но поделать ничего не могла! Какой-то мазохизм! В моей собственной квартире! И я даже не ревновала! Все что угодно, только не это. А почему? А потому, что у меня было право на бессмертную душу моего божества, и только у меня. Поскольку Виолу она совершенно не интересовала.

— Ты с кем-то разговаривала?

— Тебе показалось. Это радио. Ну открывай, что ли?

Я услышала, как хлопнула пробка, и увидела, как из горлышка обильно полилась пена. Я почувствовала, как лопаются во рту пузырьки, и ледяное вино возвращает к жизни мой исчезнувший голос. Я опьянела. Это была моя волшебная ночь.

Но он почему-то называл меня Виолой.

— Слушай, у тебя потрясающая фигура! И ноги потрясающие! А грудь! С ума сойти!

— Да? Тебе нравится?

— Моя жена тоже ничего, и тоже ходит в тренажерный зал, но…

— Я не хожу в тренажерный зал.

— Ни за что не поверю!

— В другое место.

— Да? — Я почувствовала, что ему не интересно. Даже не спросил, в какое именно. Ничего из нашей жизни с Виолой было ему не интересно. И тут услышала: — Покажи, что ты умеешь.

Я совсем забыла, что он платит за это деньги. Пусть не мне, но какая разница? Мне не с чем было сравнивать, но я все равно поняла, что Виола умеет достаточно, чтобы ему понравиться. Она — девушка пластичная, гибкая. И к тому же профессионалка. Вольные упражнения в ее исполнении получили высший бал, и в общем и целом они остались друг другом довольны. Спортсмен — судейской бригадой, а судейская бригада — спортсменом. Ибо то, что они делали, иначе как гимнастикой назвать было нельзя. Чувства во всем это не имелось ни грамма. А мои чувства никого не интересовали. Глупая Пучеглазая Лягушка молчала в тряпочку.

— Слушай, ты себе цены не знаешь, — сказал он после того, как Виола откатилась в сторону и тут же пружинисто вскочила и потянулась за пеньюаром, чтобы отправиться в ванную комнату.

— Почему? Знаю. Но хороший товар лежит себе на прилавке и лежит. Пока еще до него дойдет покупатель!

— Считай, что уже дошел.

Она рассмеялась и полетела в ванную. Именно полетела, ибо в каждом ее шаге была такая волшебная легкость, какая бывает у людей, только-только пригубивших бокал, наполненный вином удачи.

— Ну, как он тебе? — шепотом спросила я.

— То, что надо. А ловко мы обтяпали это дельце, а? Ай да я, ай да молодец! Ну и тебе спасибо, конечно. Без тебя бы я в такое заведение не попала никогда!

И тут я поняла: меня использовали! В очередной раз использовали! Я видела в зеркале ее лоснящееся от эмоциональной сытости лицо и чувствовала, что начинается приступ бешенства! Ей-то сейчас хорошо, а мне?!

— У тебя еще будет шанс, — заверила меня Фиалка. — Уж я-то точно не буду выяснять причины, по которым он изменяет жене. Кстати, в этом Андрей не похож на твоего брата. Может, оно и к лучшему?

— Но если он изменяет жене, значит, может изменить и мне?

— Тебе?! — И она расхохоталась. — Ты его сначала заполучи!

Если бы она не выбежала из ванной, я бы ее убила, честное слово! А потом мне пришлось ретироваться на кухню, потому что под душ пошел он. Я испытывала жуткий соблазн разглядеть его как следует и удержалась с огромным трудом. Какое мне дело до его тела? Это не мое. И моим никогда не будет.

Потом они снова улеглись в постель и, поскольку первая, самая острая, жажда была утолена, занялись этим по второму разу, что называется, с чувством, с толком, с расстановкой. Она демонстрировала свою ловкость, он — свою неутомимость. Я бы обоим поставила высший балл. Но я — плохой судья. То есть Глупой Пучеглазой Лягушке всю жизнь мешают чувства. Мне просто казалось, что они друг другу подходят.

Волшебная ночь закончилась довольно-таки прозаически: он ушел, оставив на столе несколько зеленых бумажек.

Проводив его, Виола сказала мне:

— Давай-ка, оценим наши трофеи. — И, пересчитав деньги, присвистнула: — Ого! Пятьсот баксов! Сколько мы с тобой вложили в дело?

— Вложили?

— Давай-ка подсчитаем. Двадцатку я кинула таксисту, по десяти охраннику и швейцару, на выходе расплачивался он. В клубе ели-пили за счет твоего брата. Слушай, выгодное предприятие! Какой навар! А?

— Я его люблю, — грустно сказала Глупая Пучеглазая Лягушка. — Я все равно его люблю. Ничего не изменилось.

— Да перестань! — поморщилась Виола. — Ты же видишь теперь: он ничем не отличается от других. Две руки, две ноги, одна голова. Вокруг которой нет никакого сияющего нимба. Женился по расчету и бегает по девочкам. Значит, жена дозволяет. Судя по тому, как он ведет себя в постели, занимается этим давно. То есть имеется некий опыт. Гм-м… Впрочем, тебе этого не понять. И не оценить. А мне понравилось.

— Ты его не любишь, — покачала головой Лягушка.

— Вот ерунда какая! Заладила! «Я его люблю», «ты его не любишь», — передразнила Виола. — Бери деньги, и хватит философствовать. Я спать хочу. Устала. Пока ты пряталась, я, между прочим, упиралась за нас обеих.

— Мне противно. И деньги эти… Не возьму.

— Да куда ты денешься? Прикинь: у нас осталось триста от Леночкиных и пятьсот от твоего обожаемого. Итого восемьсот. Ого! Можем целый месяц ничего не делать! Причем я всерьез рассчитываю, что он придет еще раз. Кажется, мы ему понравились. Я его зацепила, а дальше придется поработать тебе.

— Поработать?

— Ну ты же мечтала узнать, что у него на душе! Вот и поговорите. Они это любят. Здесь необходима твоя тонкость и деликатность. И твое выражение лица. А то я не удержусь и такое ляпну! Хорошо, что у нас организовался тандем! Просто блеск! Он прав: мы себе цену не знаем!

— А могу я с ним разок… — Так и не смогла договорить.

— А тебе это надо?

— Я тоже испытываю какие-то чувства…

— Ты — моя душа. Чего тебе еще?

— Тела.

Фиалка ничего на это не сказала. Да и что тут скажешь? В очередной раз она взяла надо мной верх. И мне вдруг захотелось, чтобы он забыл номер моего телефона. То есть Виолы. И никогда больше сюда не приходил.

Не давали мне покоя и оставленные им пятьсот долларов. Ведь это же моя зарплата на его фирме за целый месяц плюс проценты с удачных сделок! Сделок на десятки тысяч долларов! За все это — сотня в месяц. А здесь за каких-нибудь пару часов Смеляков оставил пять. Моя работа на фирме, оказывается, стоила так мало по сравнению с тем, что за один вечер дала Виола!

Сомнения и обиды мучили меня, и я молилась теперь только об одном: пусть все на этом закончится! Пусть закончится. Пусть.

Но в отличие от Туманова Андрей Смеляков пока не знал о моем брате. В смысле, о том, что между мной и Игорем Беловым есть близкая родственная связь. И понятия не имел, какая за мной сила. И насчет моего иммунитета. Да, я пользуюсь сестринской неприкосновенностью, но нужна ли мне она? У меня появился шанс избавиться от опеки Великого Будды, и я им воспользуюсь. Если мой бывший шеф позвонит.

И он позвонил. Трубку взяла я и услышала:

— Виола? Привет!

И я… Я не сказала! О том, что у телефона Глупая Пучеглазая Лягушка, а вовсе не распутная Фиалка! Я не сказала ничего, кроме ответного: «привет».

— Поужинаем вместе?

— Я… Да, — кашлянула я, пытаясь справиться с голосом. Он вновь куда-то исчез. Ну что за наказание!

— Что у тебя с голосом? — подозрительно спросил Смеляков.

— Все… в порядке.

— Так что насчет субботы? Могу я за тобой заехать? Свободна?

— Да.

— Тогда часиков в восемь вечера.

— А… твоя жена?

— Тебя что, это интересует? — удивился он. И высказался довольно-таки лаконично: — Мои проблемы.

Твои так твои. Оказывается, у таких людей, как Beликий Будда, кроме любимого выражения: «Это ваши проблемы», есть еще одно: «Это мои проблемы». То есть не все так безнадежно. Из этих двух фраз получается замечательно уравнение. Вы решаете ваши проблемы равно я решаю свои. Глупая Пучеглазая Лягушка потихоньку набиралась жизненного опыта.

— Позвоню с мобильника, когда подъеду к дому, и ты спустишься. Все. Пока.

Подниматься в мою пещеру ему не хотелось. Или просто было лень. Для таких вот ленивых, собственно, и существуют мобильные телефоны. Про меня опять-таки не было сказано ни слова. Но я не обиделась. Из ресторана они приедут сюда, не куда-нибудь. И я вновь буду в курсе всего. Куда же без меня? Если я тень Виолы, ее душа, то она — мое тело. Потому что она не способна ни на какие чувства, а я так безобразна, что не могу вызвать ничего, кроме отвращения. Мне лучше сидеть в темном углу ледяной пещеры и носа оттуда не высовывать.