Противоядие от алчности - Кэролайн Роу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я был пажом, оруженосцем и солдатом, — ответил он. — Все мы учимся. Теперь, наверно, вам интересно знать, почему я так торопился устроить эту встречу с вами в столь неурочный час. На то были причины.
— Полагаю, даже несколько, — сказал Беренгер.
— И первая из них связана с вами, поскольку она касается вашего лекаря. Согласно новому городскому постановлению, за вход еврея в город требуется разрешение и при этом должен быть выплачен довольно крупный налог.
— Это, конечно, неприятно, но вряд ли это можно счесть трагедией, дорогой Санта По.
Молодой человек покачал головой.
— Подумайте, ваше преосвященство. Ваш лекарь и его семья недавно вошли в город; у них нет разрешения. Они могут быть заключены в тюрьму и оштрафованы за это правонарушение. А если они окажутся в тюрьме, то потребуется много времени и денег, чтобы вытащить их оттуда.
— Но это касается любого торговца, который приезжают в город по делам, чтобы купить что-нибудь или продать.
— Возможно.
— Городской совет понимает, как это скажется на торговле?
— О, думаю, они это поймут и отменят постановление, как это уже бывало. Или королю будет направлена жалоба, и они заявят, что произошла досадная ошибка. Но сейчас оно действует, потому что кому-то нужно, чтобы под действие этого постановления попал один человек.
— Исаак? Но почему?
— Возможно, цель — ваш лекарь. Я не уверен. И я также не знаю, какую пользу могло бы принести кому-то нападение на него. Рассказывают, и это — один из многих противоречивых слухов, что именно представитель папского нунция вызвал недовольство членов городского совета сообщением о том, что евреи приезжают в город, чтобы их число превысило число проживающих здесь христиан.
— Опять. Но почему?
— Причины могут быть самые различные, но это все мои предположения. Возможно, у него есть родственник, которому подобный закон будет выгоден. Возможно, его святейшество решил поддержать таким образом жителей Сардинии.
— Это очень понравится Его Величеству, — сухо бросил Беренгер.
— Конечно, может быть, что простого присутствия папского нунция достаточно, чтобы пошли слухи о том, что он стоит за всем, что происходит в городе.
— Это верно, — сказал Беренгер.
— Возможно, кто-то желает устроить неприятности лично вам, дон Беренгер.
— Мне? Вы думаете, что это — дон Санчо?
— Нет. Он был раздражен, потому что вы доставили ему дополнительные хлопоты и неприятности. Но он вам не враг.
— Вы знаете, что сегодня утром мой лекарь был арестован.
— Да, — сказал Санта По. — Я предположил, что это было сделано в связи с отказом получить разрешение на въезд в город, но мне сказали, что причина в другом.
— Да, ибо он был арестован вместе со своим шурином, которого обвинили в укрывательстве беглеца. Еретика, осужденного заочно, который, видимо, вернулся в город.
— А беглец найден?
— Нет.
— Кто рассказал вам это, дон Беренгер?
— Архиепископ, который и подписал приказ по чьей-то просьбе, а еще от господина Исаака. Об этом ему сказали во время ареста.
— Дон Беренгер, простите меня, но я должен все выяснить. Мой паж проводит вас во дворец. Я не думаю, что ваш лекарь помог своему шурину в укрывательстве этого еретика. А если это правда, то, уверен, что у него были на то важные причины, но сейчас я предпочитаю ничего об этом не знать.
* * *Юный паж постучал в дверь Берингера еще до завершения праздничного обеда.
— Мой хозяин сказал, что вы поступили бы очень мудро, если сейчас же покинете город вместе со своей свитой. Скажите архиепископу, что Его Величество приказал вам ждать его в Барселоне.
— Сказать архиепископу? — изумленно произнес Беренгер.
— Да, ваше преосвященство, — со всей серьезностью ответил паж. — И еще мой хозяин сказал, что было очень мудро с вашей стороны никому не говорить о вашем отъезде.
— Мы должны уехать, — сказал лекарь, — так, чтобы никто об этом не узнал. Джошуа, прошу прощения за то, что, едва приехав, я увожу свою семью, но мне не оставили выбора.
— Думаю, что мы должны держать язык за зубами, — ответил Джошуа. — Слышишь, Дина? Ничего и никому не рассказывай.
— Даже здесь? — спросила его жена.
— Ты отлично заешь, что даже здесь есть доносчики, — сказал Джошуа. — Жадные негодяи и несчастные, готовые за пару монет предать своих братьев. Никто ничего не должен знать, даже слуги.
— Но сегодня Шабат, — возразила Юдифь.
— И нам нужно так много обсудить с Юдифью, — добавила ее сестра.
— Моя дорогая, — сказал Исаак, — мы в опасности. И вы тоже, моя добрая сестра, ваши дети и все ваши домочадцы. Нам надо собираться.
Ракель и Юдифь упаковали вещи и тихо попрощались с Джошуа и Диной. Наоми и Ибрагим уже уехали, взяв с собой короба с одеждой, чтобы отвезти их, как они сказали, господину Исааку, который жил теперь во дворце.
Слуги епископа по двое начали покидать город; только когда одна крытая повозка благополучно миновала ворота, за ней двигалась вторая.
К тому времени, когда Таррагона только просыпалась от сладкого послеобеденного сна, епископ и его свита были на пути к замку Альтафулла.
* * *— Нас теперь так мало, — заметила Ракель. — Что случилось?
— Сестра Агнет не вернется, — сказал старшина стражников. — Другие монахини отправятся на следующей неделе вместе со свитой епископского викария. Его преосвященство оставил двух стражников, чтобы они благополучно преодолели обратный путь.
— А где наши музыканты?
— Кто знает, где они могут быть? Они зарабатывают себе на жизнь, где могут, и наверняка решили остаться здесь, пока толпа не покинула город.
— Мне скучно без них. — Она помолчала. — И еще с нами больше нет дона Жилберта.
— Мы тоже скучаем без них, госпожа Ракель. Особенно без музыкантов. Они были веселые.
Их разговор прервал стук копыт несущейся во весь опор лошади, и вскоре к ним приблизился всадник. Он натянул поводья, останавливаясь возле старшины стражников.
— Добрый день, уважаемый господин, я ищу епископа Жироны. Это его свита, не так ли?
— Да, — ответил старшина стражников. — И епископ тоже здесь.
Когда посыльный нашел Беренгера, тот был занят беседой с лекарем.
— Ваше преосвященство, — обратился к нему гонец. — Я привез вам письмо от архиепископа.
— От архиепископа? — сказал Беренгер. — Вскройте его, Бернет.
— Ваше преосвященство, в конверт, отправленный доном Санчо, вложено другое письмо, — сказал секретарь. — На нем дон Санчо написал, что оно было только что получено из Жироны.
— Тогда вам не стоит ждать ответа, — сказал Беренгер гонцу. — Пожалуйста, передайте мои благодарности его преосвященству.
Когда посыльный, получив соответствующее вознаграждение, отправился назад, Бернат сломал печать и засмеялся.
— Письмо настолько забавно? — холодно поинтересовался Беренгер.
— Нет, ваше преосвященство. Прошу прощения. Это письмо от дона Арно, в которое вложено еще одно письмо. На конверте дон Арно пишет, что все хорошо и что вложенное письмо прибыло в среду. — Он сломал печать лежащего внутри письма. — Это письмо от Импури, ваше преосвященство, вашего друга.
— Он быстро ответил, — заметил Беренгер. — Прочитайте его, Бернат.
— Как будет угодно вашему преосвященству. В нем говорится: «Я сожалею, но среди моих знакомых и в святых орденах нет человека, носящего имя Норберт де С… за исключением пожилого и слабоумного кузена семьи Кардона, который совершенно не соответствует вашему описанию. По вашей просьбе я узнал у дона Родриго де Лансия, знаком ли он с монахом по имени Норберт. Сначала он утверждал, что не помнит никого, носящего это имя, но затем вспомнил неприятного и невоспитанного господина по имени Гонсалво де Марка, которого имел несчастье повстречать. Тот сердечно поприветствовал пьяного монаха по имени Норберт в гостинице, где они все остановились. Об этом Норберте он не мог или не хотел особенно распространяться. Со своей стороны, мой дорогой Беренгер, я хотел бы знать…» — он интересуется как идут дела, — сказал Бернат.
— Я отвечу ему позднее, — сказал Беренгер. — Мой друг — сплетник не хуже деревенской повитухи. Но то, что он сообщил нам, не лишено интереса, не так ли, Исаак?
— Убитый монах и раненый молодой господин, — сказал Исаак. — И дон Гонсалво, связанный с обоими.
— Я не думаю, что этот Гонсалво был тем жестоким убийцей, — сказал Беренгер.
— Мне тоже трудно в это поверить. Но если это правда, то его манеры скрывают больше, чем его благородная родословная.
Часть четвертая
Глава первая
Дорога домой