Темная сторона дороги - Олег Кожин

«Висит она там, на железном крюке», вспомнил он. Слова распадались на буквы и никак не складывались в одно целое. Дима отказывался принимать то, что сказал этот толстяк. Вместе с тем раскатистый звук голоса водителя до сих пор стоял в ушах.

— Как это так она там висит? — спросил он, заранее зная ответ, не желая его слышать.

— Я ее убил, — ответил толстяк.

Вновь в кабине воцарилось молчание. Дима переваривал слова водителя, уставившись в приборную панель. Он ничего не понимал. И не испытывал ничего — ни горя, ни гнева. Только странное оцепенение, какое бывает, когда вам сообщают новость, которой вы упорно не можете поверить. Ведь еще несколько часов назад Маша сидела тут и болтала, а до этого они стояли на дороге и голосовали. Дима поднял голову и посмотрел в лицо водителю.

— За… за что? — спросил он.

— Не за что, а для чего, — ответил толстяк. — Тебе все равно не понять.

— Конечно. Куда уж мне…

— Близится Ночь Трассы, приятель. Тебе это о чем-то говорит?

— Нет.

— Так вот слушай, — с этими словами толстяк обернулся к Диме. Левой рукой он по-прежнему держал руль, но на дорогу смотреть перестал. — Раз в год мы прорываемся обратно. Пилигримы, паломники, путешественники по чужому миру. Мы охотимся, а потом возвращаемся с добычей. Но для того, чтобы прорваться на ту сторону, всегда нужна жертва, понимаешь?

— Осторожно, машина! — закричал Дима. Он заметил легковушку, которая внезапно выскочила прямо перед фурой. Еще бы немного, и они бы врезались. — Мы же сейчас разбиться могли!

— Не разбились же. У меня глаза везде!

— О чем, черт возьми, вы говорите?! — заорал Дима. — Вы убили мою девушку, а теперь стремитесь покончить с собой, по-видимому? И меня в могилу свести! Так?

— Дурак ты, — хохотал толстяк, сотрясаясь всем телом. — Малолетний дурак. — С этими словами он совсем отвернулся от лобового стекла.

Дима всем телом подался вперед. Ни в коем случае нельзя давать этому психу управлять машиной. Он толкнул толстяка плечом, а сам схватился за руль, пытаясь вывернуть фуру к обочине…

Удар в висок откинул его вправо. Дима ударился головой о дверцу. В глазах сверкнуло, брызнули слезы.

— Идиот, — послышался слева смех, — смотри! Неровная дорога! Ограничение по скорости — шестьдесят километров.

Водитель изогнулся под немыслимым углом, уставившись прямо в полог. О чем он?

Дима обернулся на дорогу, но ничего не заметил. Легковушка так же ехала впереди, хотя расстояние между ними не сокращалось. Справа мелькнул какой-то синий знак.

— До ближайшего поворота осталось полтора километра, — с напором проговорил водитель. — А ты заметил?

— Черт возьми, нет… — начал было Дима, и тут до него дошло.

Проклятый толстяк не смотрел на дорогу, но видел ее. Не может быть. Как он это делает? Дима быстро оглядел окрестности. Слева солнце уходило в закат, освещая горизонт алым цветом безумия. Справа на лугу паслись коровы.

— Что находится справа от нас? — спросил Дима дрожащим голосом.

— Восемнадцать коров и один бык. — Водитель ухмыльнулся.

— Как вы их видите?

— У меня есть множество соглядатаев. Кстати, приоткрой окно, а то холодает, и они хотят в тепло.

— Кто?

— Мои питомцы.

Дима не понял, о ком идет речь, но все же послушался, открыл окно. Через пару секунд в кабину залетел слепень и тут же ужалил юношу в шею. Тот зашипел и попытался прихлопнуть насекомое.

— Не стоит этого делать, — услышал он голос слева.

Дима опустил руку. Слепень оторвался от его шеи и начал летать по салону, куда залетали все новые и новые насекомые. Одно из них, влетев, сразу же присосалось к руке Димы, впившись в кожу между пальцев. Несколько других норовили попасть в лицо. Дима попытался отмахиваться, давить паразитов. Бесполезно — как справиться с сотней противников, которые меньше и быстрее тебя? Один слепень, жужжа, впился в левое веко. Проклиная все на свете, парень оторвал его и выбросил в окно. Пока он делал это, насекомые успели облепить его живым покровом.

Он замер, хрипло дыша. Странно, но слепни тоже прекратили кусать его. Некоторые отрывались от его тела и летали по кабине. Но большинство предпочитало ползать по теплой человеческой коже, излучая невидимую угрозу. Казалось, еще один неверный жест, случайное движение — и он умрет мучительной смертью. Насекомые ползали у Димы за ушами, копошились в волосах. Часть пробралась под одежду и исследовала тело под покровами ткани.

Водитель ухмылялся.

— Может, мне так и оставить тебя? — задумчиво проговорил он. — А может, отдать на съедение? Впрочем, они и так наелись за день. Обед был обильным. Что ж… жалко, но придется их отпустить.

Он издал губами тонкий, едва различимый свист. Слепни стали слетать с Димы и садиться на потолок. Многие делали это неохотно, будто юноша давал им пищу и кров. Наконец все они пересели наверх. Дима откинулся назад. Его руки и лицо горели. По спине ползли мурашки, кожу покрывала пленка холодного пота. Дима чувствовал, что еще немного, и он сорвется, откроет дверцу машины и выпрыгнет навстречу горячему асфальту.

Он жаждал отторгнуть весь этот кошмар. Гибель девушки, с которой он провел два лучших года своей жизни, маньяк-водитель, который умел видеть не глядя и управлял слепнями. Что еще? Может быть, эта красная фура сейчас заржет, как конь, и начнет брыкаться?

Дима не выдержал. Он усмехнулся. Толстяк взглянул на него. Его густые брови недоуменно изогнулись. Дима захихикал, как будто ему был известен какой-то неприличный анекдот. Он еще раз взглянул на водителя и расхохотался тому прямо в лицо. А потом заплакал.

Толстяк ехал дальше, продолжая смотреть на дорогу, как ни в чем не бывало. Как будто не было этих сказанных слов (висит на крюке, который воткнут ей прямо в горло), не было дорожных знаков (до ближайшего поворота полтора километра) и слепней (может, отдать им тебя на съедение?). Боже мой, сойти с ума — это так просто. Дима рыдал сквозь смех, не останавливаясь. Его разум ступил за границу, разделяющую здравый смысл и безумие.

Парень глянул влево и увидел, как один из слепней ползет по лысой голове толстяка. Вот он сполз на висок, спустился на мочку уха, а потом и вовсе залез внутрь, больше не показываясь. Лишь шевельнулись волосы в ушной раковине, пропуская насекомое.

Левый висок ныл, кожа на открытых местах горела от укусов. Дима почесывался, делая это автоматически, и думал. Мысли вращались вокруг недавних событий, поворачивая их так и этак. Как будто заело пластинку в старом проигрывателе.