Моя Наша жизнь - Нина Фонштейн

Во всяком случае, на семейной встрече в мае 94-го года (за месяц до проведения конференции) я призналась двоюродному брату Эдику, что хотела бы поменять работу. Это было сказано в сердцах и просто в воздух, однако Эдик задумчиво произнес:

– Возможно, для тебя найдется работа у нас.

Я не приняла это всерьез: Эдик Гойзман был профессором Академии Народного Хозяйства, известного центра подготовки и переподготовки высших звеньев администрации, преподавал будущим министрам и их заместителям применение математических методов в экономике, и я не видела там ничего реального для себя.

Однако где-то в июле мне позвонил незнакомый человек, сослался на Эдика, сказал, что набирает людей для нового российско-американского проекта и хотел бы встретиться. Конференция закончилась, и я опять начала мотаться по заводам, собирая подписи под нашими предложениями на новые работы.

Знаменательно, что я не помню, где мы в итоге встретились: в метро, на улице, но мы где-то долго сидели на какой-то скамейке. Звали его Леонид Кельнер, я поняла, что он уехал из СССР очень давно. Он мне рассказал, что несколько лет назад они с Эдиком и академиком Аганбегяном (ректором АНХ) подали заявку на грант по созданию в Москве Инкубатора технологий, и сейчас Американское агентство содействия международному развитию выделило два миллиона на выполнение этого проекта.

Для меня все слова были ребусом, но Леонид терпеливо объяснял, что в связи с коренным изменением экономической ситуации важно дать возможность ученым реализовать свои инновационные идеи, создать малые предприятия для их внедрения. В то же время для успеха таких начинаний нужно научить изобретателей таким основам бизнеса, как составление бизнес-плана, защита интеллектуальной собственности.

На Западе для таких переходных стадий существуют так называемые инкубаторы, где начинающие предприниматели пользуются необходимой консультационной поддержкой, льготно рентуют помещения, пользуются общими факсами и компьютерами.

Планируемый Инкубатор в Москве будет виртуальным, без физического помещения для авторов инноваций, но это должно быть место, где квалифицированные эксперты помогут определить реальность создания соответствующего бизнеса, составить бизнес-план, по возможности найти доступ к начальному финансированию.

В рамках нашего финансирования мы сами сможем выделять гранты до 25 тысяч долларов.

К концу краткого описания стоящих задач Леонид объяснил мне цель нашей встречи:

– Нам понадобятся эксперты в разных областях, мне рекомендовали вас как квалифицированного специалиста в вашей сфере.

Я его перебила:

– У вас не будет проектов в моей области. Я имею дело с большой металлургией, это не сопоставимо по масштабу с малым бизнесом.

– Тогда расскажите, пожалуйста, о себе и своем профессиональном опыте.

Я без всякого энтузиазма перечислила строчки трудовой книжки и, правда, упомянула аспирантов и недавно закончившуюся конференцию.

– Ну и кем вы себя видите в нашей программе?

Я, почти не задумываясь, ответила, пожав плечами:

– Только директором.

Через несколько лет Леонид вспомнил эти мои слова и сказал, что они произвели на него сильное впечатление.

В июле-августе-сентябре ничего не последовало, и я уже и забыла об этой встрече. В конце сентября в моем кабинете раздался междугородний (оказалось, международный) звонок. Звонил Леонид Кельнер:

– Все формальности с открытием финансирования завершены, и мы приступаем к работе. Я принял серьезно ваше предложение, но теперь мы должны провести формальные интервью и получить одобрение вашей кандидатуры в Вашингтоне.

Когда в июле я только упомянула возможность моего ухода, все ужаснулись, а Рита и Галя заплакали. За несколько минут до этого звонка я обсуждала данные, необходимые для представления в Кошице, куда собиралась в очередную командировку.

Я поняла, что уйти из лаборатории я не могу:

– Извините меня, пожалуйста, но я погорячилась, я не могу уйти из лаборатории.

Леонид к этому был не готов:

– А если мы не потребуем вашего ухода из лаборатории, оставив например, пару дней в неделю для работы в ЦНИИчермете?

Я замялась. На самом деле я не представляла себя в другой ипостаси. С другой стороны, возможность слетать из Вашингтона к Мише в Чикаго или к Анечке в Сан-Франциско? Эта перспектива перевесила все колебания.

– Я очень вас прошу приехать в Вашингтон как можно скорее. Назовите даты, и мы закажем вам билет.

У меня уже были запланированы даты встреч в Кошице:

– Можно сделать так, что я полечу к вам через Прагу, а обратно – прямо в Москву? И еще мне нужно приглашение для получения визы.

Мы тогда еще не пользовались электронной почтой, и я не помню, как мы контактировали потом. Словакия уже отделилась от Чехии, и я дергалась всю ночь, когда ехала из Кошице в Прагу, что у меня могут быть какие-то неприятности, поскольку в паспорте не было чешской визы.

В Вашингтоне я впервые узнала, что такое американское интервью для решения о приеме на работу. Приходили разные люди и проводили несколько часов тет-а-тет со мной, задавая бесчисленные вопросы не только о том, что я делала в жизни, но и о том, что бы я делала, если…

Дольше всех со мной разговаривал некий Пол Вайншел – как я потом узнала, сыгравший ключевую роль редактор гранта, вышедший на пенсию президент многомиллионной технологической компании, начавшей свою историю с некоей идеи четырех инженеров. Помню некоторые детали, когда мои ответы шли вразрез с американской практикой.

– Как вы собираетесь нанимать кадры? В США надо составить описания функций сотрудников (job description), поместить в соответствующих изданиях и затем отбирать конкурирующих претендентов путем интервью.

– Не думаю, что в России это сработает. Я сяду на телефон и буду опрашивать друзей и уважаемых коллег, нет ли у них подходящей кандидатуры, потому что, на мой взгляд, раз мы собираемся иметь дело с деньгами, самое важное, чтобы наши сотрудники были гарантированно порядочными людьми.

Я почувствовала, что мистер Вайншел не готов со мной спорить:

– Проект инкубатора подразумевает, что после окончания гранта, то есть через два года, вы сумеете найти другие источники финансирования для продолжения своей деятельности. Для этого, как минимум, вы должны стать широко известными. В качестве одного из шагов мы планируем в 1995-м году всероссийскую встречу по вопросу инновационного бизнеса. Можете вы гарантировать, что сумеете организовать присутствие на такой встрече ста человек? И как вы собираетесь это достичь?

После пережитой конференции мне было море по колено, и сбор ста человек – раз плюнуть. Я начала импровизировать:

– Сначала мы создадим и распространим информацию о задачах и структуре инкубатора и параллельно соберем данные об имеющейся инфраструктуре в регионах, о центрах и организациях, которые занимаются похожей поддержкой инновационного предпринимательства. Вместе с американскими спонсорами подготовим программу двухдневного семинара