В сетях любви - Сесилия Грант

До того берега недалеко. В хорошую погоду можно многое разглядеть. — Не слишком ли легкомысленно прозвучали ее слова для человека, который уже пересек Ла-Манш, чтобы сражаться на войне?

Он ничего на это не ответил, потом слегка склонил голову и спросил:

— Вы пойдете в церковь вместе со всеми?

Лидия едва сдержала смешок.

— Нет, мистер Блэкшир. — Она плотнее запахнула манто. — Шлюха остается шлюхой и по воскресеньям.

— А другие дамы пойдут, я уверен. И джентльмены, которые их содержат. — Он не отрывал взгляд с горизонта.

— Это их дело. Как я понимаю, вас среди них не будет.

Он покачал головой.

— Я еще меньше, чем вы, достоин посещать церкви.

— Как вы можете так говорить? Вы же самый честный человек из всей компании.

— Простите, что воспринимаю ваши слова как слабую похвалу. — Его губы тронула улыбка, однако он не повернулся, чтобы поделиться этой улыбкой с ней, и спустя секунду она исчезла. — Убийца остается убийцей и по воскресеньям. — Он точно повторил ее слова. — Думаю, мой грех побил бы ваш, если бы мы сравнили наши хенды.

— Убийца?! Вы имеете в виду то, чем занимались на войне? — До нее доходили слухи, что не все солдаты способны примириться с тем, что они отнимали у кого-то жизнь. В этом была своя логика. У молодых французов тоже оставались скорбящие матери и сестры.

— Да. — Он произнес это слово, едва шевельнув губами. Он продолжал смотреть вдаль, но она чувствовала, что он ждет ее реакции.

Они снова общаются. Каким-то чудом им удалось обойти все трудные вопросы и просто разговаривать. Наверное, этому поспособствовал воздух Эссекса.

Она знала, как на это реагировать.

— Вы выполняли свой долг. Вы сохранили свою жизнь и свободу Англии, и я сомневаюсь, что вы получали удовольствие, когда убивали.

— Никакого удовольствия я не получал. — Он дернул плечом, как будто отгонял воспоминание.

— Между нами есть определенная разница. — Она встала так, чтобы видеть его лицо. — Раскаяние. Полагаю, любая церковь приняла бы вас с большей радостью, чем меня.

Он повернулся к ней, но она так и не поняла, что выражает его лицо. Она вдруг произнесла:

— Простите меня, Уилл. — Она не могла противиться настоятельному желаниюпроизнести это. — За ту ночь в Олдфилде, — добавила она, заметив его вопросительный взгляд.

— Не надо. — Он покачал головой и посмотрел ей в глаза. — Это я все начал.

— Я прошу прощения за то, как на это отреагировала.

За непонимание. Думаю, мною овладело раненое тщеславие. — Это было правдой, но не всей. Он больно задел не только ее гордость.

Он опустил взгляд вниз, на траву между ними, и очень тихо проговорил:

— У вас достаточно поводов для тщеславия в тех ситуациях, которые имеют отношение ко мне. Но думаю, вы и сами давно это поняли.

Новый порыв ветра, налетевший сзади, прижал подол манто к ее ногам, а мокрый подол юбки бросил на его сапоги. Затем он рьяно накинулся на его пальто и вздыбил его за спиной.

— Вы знаете, что я хотел бы стать вашим любовником. — Он говорил достаточно громко, чтобы она могла расслышать его за хлопаньем одежды и завываниями ветра. — И я не раз им был, в мечтах.

— Но вы не можете им стать.

— Я и не стану. — Он поднял взгляд. — Я хочу стать для вас другим. Тем, кто… — Он посмотрел мимо нее на горизонт, туда, где, должно быть, обитали его мысли. — Тем, кому вы можете доверять. И не только в картах.

Теперь она отвела взгляд, опустила его на подол юбки, которая все билась о его сапоги, словно показывая, насколько легко можно преодолеть разделявшее их расстояние.

— Не надейтесь. — Она сжала пальцами край полы. — Я не в силах дать вам это.

Блэкшир один раз кивнул, продолжая смотреть за нее. Потом глубоко вздохнул, при этом его плечи поднялись и опустились, и она поняла, что он прощается с надеждой, которая так много значила для него. У нее в груди разлилась острая и горячая боль, словно ее проткнули раскаленным прутом.

Ветер вырвал из-под шпильки прядь волос и метнул в него. Она собралась заправить ее за ухо, но он сделал это первым, причем с величайшей осторожностью.

— Вам следовало бы вернуться в дом. Подол вашей юбки намок, и вы не надели шляпу.

Он не спросил, почему она не может доверять ему. Он принял ее слова с готовностью, с покорностью, как будто не было ничего необычного в том, что она сказала именно так.

И ей неожиданно захотелось все ему объяснить.

— Вы прогуляетесь со мной? — Она положила руку на его предплечье. Непокорный локон снова вырвался на свободу. — Я хотела бы рассказать вам одну историю.

Он мгновенно все понял — она увидела это по его глазам. Поклонившись, Уилл высвободил руку и подставил ей согнутый локоть.

Лидия покачала головой. Его близость помешала бы ей рассказать некоторые моменты. Приподняв юбку, она пошла вниз по холму. Он последовал за ней.

— Это не та история, которую я рассказывала раньше. Предупреждаю, в ней много грязи. Но зато она объяснит, почему я не могу доверять вам.

— Вам нет надобности объяснять. Я не жду, что…

— Мистер Блэкшир. — Ее сердце бешено стучало, отдаваясь гулкими ударами в голове. — Я уже приняла решение рассказать вам. Не давайте мне ни малейшего шанса струсить и пойти на попятный.

Она краем глаза увидела, как он кивнул и сунул руки в карманы пальто.

Один глубокий вдох.

— Вкратце: когда-то я доверилась одному джентльмену и жестоко поплатилась за это. Мой последующий опыт общения с джентльменами был… — Он способен догадаться, что это был за опыт. — Полагаю, доверие — оно как мышца, которая обвисает при недостатке физической нагрузки.

Целую минуту царила тишина, нарушаемая шелестом его одежды и шорохом травы под его сапогами.

— Он соблазнил вас — тот мужчина, которому вы доверяли? — наконец спросил Уилл.

— В той же мере, что и я соблазнила его. — Если обвинять во всем Артура, то придется признать и его превосходство над ней. А все было не так. — Я думаю, мы любили друг друга. Он жил по соседству, происходил из семьи более высокой по статусу, чем моя, но и более бедной.

— Он не имел привилегии жениться по любви.

— Он говорил, что сам создаст для себя привилегии. Наверное, он верил, что у него получится. В результате мы тайно обручились, но его обещания… нет, скорее, его любовь оказалась слишком непрочной перед лицом родительского осуждения.

Еще один быстрый взгляд на него, и она поняла, какое у него сложилось впечатление об Артуре. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не высказать его вслух.

Тропинка снова пошла вверх, и она замедлила шаги. Следующую часть она расскажет быстро, пробежится по ней, как водомерка по воде — практически не касаясь поверхности.