Путешествие в страну Офир - Зинаида Шишова

Склонная к полноте фигура? Но в ловкости и подвижности Карлу нельзя было отказать. Тонкий, прекрасной формы нос, удлиненное лицо, ярко-голубые глаза, красиво очерченные брови, длинные ресницы. Несколько полные губы? Но такие, кажется, и нравятся женщинам.

Но он, Франческо, – и вдруг король стола! Да это просто смешно!

Сидя в высоком бархатном кресле рядом с сеньоритой, Франческо только зло щурился, пока распорядитель одно за другим называл его достоинства.

Королева-то в таких подробных разъяснениях не нуждалась!

«Рост, которому каждый позавидует!..» «Тонкая мальчишеская талия!..» «Аристократические, с длинными пальцами руки!..» «И главное – изумительные серые глаза такого оттенка, который навряд ли кому-нибудь приходилось встречать!..»

Скованные руки Франческо немели с каждым часом.

Но будить Фуггера он не собирался.

Возможно, что Франческо это только почудилось, но вот мимо двери промелькнуло что-то белое. Однако через эти дверные щели мало что можно было разглядеть. Неужели Иоганн Фуггер все-таки оставил кого-то из пятерых его сторожить?! Его, скованного по рукам и ногам, лишенного возможности двигаться или позвать на помощь!

Господи, да он забыл самое замечательное происшествие за императорским столом! Выборы короля и королевы, сокол, набитый золотым песком, – все это бледнело по сравнению с тем впечатлением, которое произвел на всех Бьярн Бьярнарссон. Не успели гости полюбоваться золотым песком, с легким, еле слышным звоном текущим на блюдо, как Северянин, поморщившись, выложил перед прибором императора нечто завернутое в шелковый платок и, очевидно, очень тяжелое, так как вся посуда на столе зазвенела.

«Свое слово я, как видишь, сдержал, – сказал Бьярн Бьярнарссон так спокойно, точно обращался не к его императорскому величеству, а к одному из матросов „Геновевы“. – А теперь дело за тобой». – «Значит, это все же были не сплетни, – пробормотал император, развернув золотой слиток, чуть побольше своего кулака. – А как по-твоему, в Исландии имеется еще и второй?»

Бьярн Бьярнарссон промолчал.

И вдруг Франческо явственно увидел физиономию соседа по комнате. Тот, как и все с любопытством разглядывавшие слиток, тоже протолкался к главному столу…

Дело шло к ночи, а в комнате венты, где расположились капитан и Бьярн Бьярнарссон, все еще не умолкали разговоры. Переодевшись в обычное платье, к ним вскоре присоединилась и сеньорита.

То, что показалось и капитану и сеньорите легкомыслием, небрежностью и даже в какой-то мере добротой, Бьярн пояснял совершенно иначе:

– Когда надо было уничтожить чуть ли не половину знатных и незнатных людей Испании, у которых было собственное мнение о действиях императора, когда надо было обезоружить города и смести с лица земли Медина дель Кампо, этот милый юноша предоставил заправлять всем этим кардиналу Адриану Утрехтскому. Ваши папские грамоты да и мою император как будто бы и не разглядел как следует. А ведь с латынью он знаком отлично. Изучением всех этих документов, оценкой ваших высказываний, надо думать, займется какое-нибудь доверенное лицо императора…

– А я совсем о другом, – сказала сеньорита. – Бог с ним, с императором! Мы давно осведомлены, каков он на деле… Но мне, как и дяде, кажется, что у этого юноши просто закружилась голова от власти… Но я и не о нем… Я хочу сказать, что очень внимательно оглядела всех присутствующих за обедом… И Франческо Руппи недаром был избран королем стола!

– Обед императорский был безусловно роскошен, – перебил ее капитан, – но сейчас от ужина я все же не отказался бы…

– И все-таки на обеде этом нам не довелось отведать настоящие гентские блюда, – заметила сеньорита. – А хотелось бы… Тем более, что способ их приготовления, возможно, пригодился бы нам.

– А вот мы сейчас их попробуем, – заявил Бьярн. Отворив дверь, он окликнул дремавшего в коридоре слугу.

Узнав, что понадобилось этим богатым постояльцам, слуга смущенно ответил, что в Палосе императора не ждали, блюд гентских не готовили, хотя в Испании уже привыкли к тому, что молодой император, как и его безвременно погибший отец, то и дело странствует со всем двором по своим королевствам.

– Говорят, что его гонит… – начал было сеньор капитан.

Заметив, что дама, сидящая рядом с приезжим сеньором, толкнула его в бок, слуга, оглядевшись по сторонам, сказал:

– Говорите о чем вздумается, я так рад, что слышу нашу прекрасную кастильскую речь! Сеньор прав: о том, что императора с места на место гонит нечистая совесть, толкует вся Испания!

– Знаешь, друг мой, я об этом не толковал, – произнес капитан наставительно. – А вот тебя очень прошу: не откровенничай с первым встречным. Что же касается нечистой совести, которая, как ты считаешь, гонит императора с места на место, то грешили этим и королева Изабелла и король Фердинанд. И до них владыки Испании частенько меняли места пребывания своего двора… И, кстати, говорим мы по-кастильски не прекрасно, так как родом совсем из другой страны…

– Но не из Гента, это я сразу определил, – заметил слуга. – Гентских блюд я, к сожалению, сейчас предложить вам не смогу. Но кое-что, возможно, раздобуду, – пообещал он. – Только вам придется потерпеть до утра.

Потерпеть до утра и сеньору капитану, и сеньорите, и Северянину было нетрудно. Для постояльцев богатой венты, на мягких пуховиках, ночь тянулась, конечно, не так долго, как для Франческо.

Иоганн Фуггер растолкал его безо всякого милосердия. Вытащив из-под койки резной сундучок, он, не освободив Франческо от кляпа, уселся за столом и принялся разглядывать вынутые из сундучка бумаги.

– Да, чтобы не забыть… Это я – о вашей папской грамоте, – сказал он, поворачиваясь к Франческо. – Я осмотрел ее обстоятельнее, чем сам император. Лежала-то она развернутая, просто перед моими глазами… Сначала мне показалось, что печать в ней перенесена с левой стороны на правую… Но, присмотревшись, я обнаружил, что печати на вашей грамоте вообще не было! Ее грубейшим образом прилепили воском. Иначе слева несомненно осталась бы отметина… Ну, в императорской канцелярии все выяснят!

Франческо молчал. Даже если бы во рту у него не было кляпа, он ни словом не отозвался бы на рассуждения Фуггера.

– Так, так… – бормотал тот про себя. – Письмо и даже императорская грамота к Эрнандо Колону… Интересно! Для того чтобы прочитать какие-то книжонки, человек совершает такое длительное путешествие! Нет, уважаемый сеньор Руппи, тут что-то не так!

Однако самое пристальное внимание Фуггера привлекла к себе кордовская тетрадь. А под тетрадью в сундучке лежит еще генуэзский дневник… Конечно, неизвестно, что придет на ум этой лисице, но содержание дневника гораздо меньше беспокоило его хозяина, чем содержание кордовской тетради.