Путешествие в страну Офир - Зинаида Шишова

Франческо встретился взглядами с сеньоритой, и оба они чуть заметно приподняли свои чаши.

Все чокнулись и выпили.

Потом капитан снова наполнил чаши. Однако когда он собрался было приняться за вино в третий раз, сеньорита завинтила на кувшине пробку и молча вынесла его из каюты.

– Э-э-э, пустяки! – сказал капитан весело. – Праздник мы отлично закончим не здесь, а у меня. Хотя – господи! – я ведь дал честное слово своей сестре, матери Ядвиги, что больше шести кружек вина в день я не буду выпивать! И дал слово перед образом богоматери! Эх, какая жалость… Такой подходящий случай!

Когда девушка возвратилась, эскривано произнес дрожащим голосом:

– А я ведь не знал, Янек, о твоей клятве. Господь видит, как радостно мне – впервые за все плавание – назвать тебя по имени! Янек, ты уж прости, но у меня не хватило силы выпить вторую чашу, и я вот приберег ее для тебя…

Капитан молча развел руками: ничего, мол, не поделаешь! Однако он тут же нашел выход:

– Вино в бочку обратно никогда не выливают… В кувшин тоже не полагается… Франческо, ты помоложе и покрепче, спешить тебе сегодня некуда… Выпей, друг, за упокой души чудесного старика – герцога Ренэ Лотарингского… А о Мартине Вальдзеемюллере мы с тобой еще потолкуем… Я о нем тоже весьма наслышан… Правда, говорят, за последние годы он как будто резко изменил свои взгляды… Я имею в виду его отношение к Америго Веспуччи… Но это еще нужно проверить. Вообще-то Вальдзеемюллер известен больше под именем «Ги-локомилус»… И зачем это герцог Ренэ польстился на эти латинские клички?.. В моей стране латынь знают не хуже, чем в Лотарингии, однако я как был Яном Стобничкой, так Яном Стобничкой и остался… Хотя знаешь, друг Франческо, мы ведь сейчас не на поминках, выпей лучше за живых!

Сеньорита с некоторой тревогой глянула на Франческо: не слишком ли много вина выпивает он за один вечер?

Но Франческо в эту минуту уже поднялся, обуреваемый желанием произнести торжественный, подобающий случаю тост. Но тост у него – увы! – не получился.

– За ваше здоровье, сеньорита Ядвига, – только и смог он выговорить. Выпил и аккуратно поставил чашу на стол.

Давно не пивал он подобного ароматного и, надо признаться, крепкого вина. Да еще в таком количестве!.. Ежедневные порции, выдаваемые боцманом, ни в какое сравнение с этим не шли.

– Ну, уж если «Ядвига», то не «сеньорита», а «панна» или «паненка», – пробормотал капитан, но, почувствовав, что у него что-то неладно с головой, предложил: – Давайте, друзья, больше не утомлять девчушку, она и так молодец: пила, не отставая от нас!

Один сеньор Гарсиа заметил, что первую свою чашу сеньорита чуть пригубила, а оставшееся вино выплеснула на пол. А ее наполненная во второй раз чаша так и осталась нетронутой.

– Франческо, а белого сокола боцман так тебе и не показал? – спросил капитан. – Фу, у меня что-то путается в голове! Ах, вспомнил: водил-то тебя по «Геновеве» не боцман, а этот… как его…

– Дядя, ступай к себе и ложись спать! – сказала сеньорита. – Сеньор Франческо, могу я быть уверена, что вы разденете и уложите этого большого ребенка?

– Только, Ядзя, при условии, что я дам ему подержать в руках птичку! – Капитан, покачиваясь, стоял на пороге.

Сеньор эскривано и Франческо взяли его под руки.

Уже в капитанской каюте Франческо вдруг вспомнил, что ни в первый, ни во второй раз, побывав здесь, он чучела белого сокола так и не рассмотрел.

Хозяина каюты раздели, уложили на койку.

Сеньор эскривано был очень бледен, сеньор капитан – очень красен, а Франческо казалось, что все жужжит и кружится у него перед глазами. Тогда Франческо принялся разглядывать чучело птицы.

«Значит, это и есть белый сокол? Таких я еще никогда не видел. Да и не мудрено: сейчас владыки южных стран перестали их вывозить из Гренландии… или из Исландии… Фу, как путаются мысли!..»

Проследив его взгляд, хозяин каюты сказал, хитро улыбнувшись:

– А ну-ка, подыми мою птичку! Разрешаю тебе даже проломить эту дурацкую ограду! Какую-то голубятню тут у меня устроили!.. Или соколятню… Так можно сказать по-кастильски?

Чучело птицы было действительно обнесено высокой железной решеткой. Для чего она здесь понадобилась? Чтобы чучело не свалилось во время качки? Но тогда его проще было бы привинтить к шкафчику…

Франческо сквозь решетку попытался дотянуться до белого сокола. Дотянулся, попробовал было, но так и не сдвинул его с места.

– А ну давай, давай! – пробормотал капитан, засыпая. Он даже всхрапнул, но вдруг, подняв голову, добавил: – Ломай, если понадобится, эту решетку! – И, закрыв глаза, снова захрапел.

– Он… или оно… я имею в виду чучело птицы, – обратился Франческо к сеньору эскривано, – оно, как и всё в каюте, конечно, привинчено?

– Да! Привинчено! Мы с Ядзей много раз умоляли Янека убрать его отсюда… Никакие крепления во время качки не помогут, сокол упадет и проломит голову моему дорогому другу!

Франческо ничего не понимал. Чучело птицы, упав с такой небольшой высоты, может проломить голову человеку? Пьян сеньор эскривано, что ли? Вот сеньор капитан пьян безусловно… А эскривано и выпил-то самую малость…

Еще раз потянувшись, Франческо решил приподнять птицу над решеткой, но руки его соскользнули, и он, как ни старался сохранить равновесие, все-таки свалился на капитана. Тот на мгновение открыл глаза и закрыл их снова.

– Не беспокойтесь, оно, видимо, привинчено! – Франческо попытался утешить сеньора эскривано.

Тот молчал.

Однако когда Франческо принялся за сокола в третий раз, сеньор Гарсиа с ужасом воскликнул:

– Осторожно! Умоляю вас! Это неимоверная тяжесть! Вы убьете моего друга!

– Не убьет, глупости! – пробормотал капитан не то наяву, не то во сне.

Своими слабыми тонкими руками эскривано вцепился в руку Франческо.

– Это неимоверная тяжесть! Умоляю вас! Матросы убеждены, что чучело набито не опилками и не паклей, а залито свинцом!

– Набито чистейшим золотым песком, – сонно, но внятно возразил своему другу сеньор капитан.

Вторая часть

Глава первая

СНОВА В ПАЛОСЕ

Эта столь знакомая Франческо улица выглядела несколько иначе, когда он в последний раз побывал в Палосе. Примечательнее всего было то, что море, синевшее между узкими домами, сейчас казалось выше земли.

Точно большой синий круглый камень, лежало оно между вентой,[10] где когда-то останавливался Кристобаль Колон, и домом напротив, где помещался его секретарь. Странно, но в ту пору Франческо не обратил на это внимания.