Одна на Троих - Уля Ласка

– Н–нет, – торможу, лихорадочно вспоминая детали нашего разговора в ресторане.

– Хорошо, – уже чуть мягче произносит Воронов. – Ещё раз о Никите. Я полностью могу поручиться за его адекватность, но. . . если, на твой взгляд, его действия будут выходить за рамки, я буду очень благодарен за оповещение без промедления.

– Так работала Марго? – с любопытством интересуюсь я, радуясь очередному обещанию поддержки от босса.

– Нет, она все решала сама, но я не уверен, что тебе вообще нужно взваливать на себя такой груз. Твои планы в отношении карьеры я слышал, а что насчёт личной жизни? – как ни в чем не бывало переходит он к совсем неформальной теме. –Марго, кстати, до последнего момента и не могла себе её позволить

Подобный вопрос, а уж тем более заданный в лоб (привет, Риша), меня всегда смущал. . . Потому что это, пожалуй, единственное, над чем, я пока предпочитала не думать, задвинув проблему в отличие от Скарлетт не в завтра, а в "подумаю об этом, когда мне стукнет двадцать–семь". Пять лет– неплохой срок определиться со своим будущим.

– Э–э–э. . . Пока в мои планы она не входит, – выдаю я Илье Константиновичу ответ, который, на мой взгляд, должен его полностью удовлетворить.

– Ну. . . Это, как правило, до первого подходящего кандидата, – в открытую посмеивается надо мной он, заставляя опять краснеть.

От полной демонстрации мгновенно приобретенного окраса меня спасает то, что мы тормозим у моего дома.

Скороговоркой произношу слова благодарности за вечер и бесценный опыт, открываю дверь, не дожидаясь водителя, выбираюсь в спасительную прохладу ночи и с размаху впечатываюсь во внезапно возникшего у меня на пути. . . Илью Константиновича.

Он что, как и Чернов, тоже хочет на кофе?

В голове скачут безумные картинки знакомства Воронова с отцом, и почему–то от них совсем не веет спокойствием, которое обычно он производит.

– Маша. . . – опускает он руки мне на плечи, начиная медленно скользить ими по плечам вниз.

Тепло. Надёжно.

– Ещё раз о сегодняшнем, – выдает он, заставляя сердце колотиться так, будто бы именно сейчас решается моя судьба. – То что произошло между нами, влияние момента, но. . . Я солгу, если скажу, что это ничего не значит. Ты мне нравишься, – его рука отрывается от моего плеча, через секунду касаясь пальцами щеки. – И я буду тебе благодарен, если ты подумаешь об этом, – большой палец ложится мне на губу, надавливая, приоткрывая и. . .

Резко отступаю назад, со всей ясностью понимая, что дело вовсе не в обстановке и не в музыке! Дело в нём и тех реакциях, которые Илья Константинович во мне пробуждает.

– Обещаю, – с какой–то внезапно возникшей хрипотцой отвечаю я, разворачиваясь и сбегая в стиле самой настоящей Золушки. . .

Но туфли у меня понадежнее. . . Да. . .

Пробираюсь домой, не привлекая лишнего внимания.

Новая работа, нужно заслужить доверие руководства, а поэтому позднее возвращение не новость, на практике мне тоже приходилось задерживаться.

К тому моменту когда мама решает меня проверить, я уже успеваю снять весь макияж, принять душ и переодеться в свою любимую пижамку с розовой пантерой.

– Маша, как там Алексей? – начинает она без лишних предисловий.

– Всё хорошо, мы всё ещё просто коллеги, мам.

– С машиной ты явно поторопилась, – недовольно поджимает она губы. – Это был бы идеальный повод узнать друг друга поближе.

– Мам, ты же сама говорила, что мне нужно твердо стоять на ногах, чтобы начинать серьезные отношения.

– Пожалуйста, дорогая, не прикидывайся, что ты не чувствуешь разницу. Я случайно упомянула его модель машины на работе и девчонки решили узнать её стоимость.

– Ма–а–ам, давай не будем.

– Маша, ты же понимаешь, что такие мужчины, да еще и в таком возрасте редкость. И я не хочу, чтобы спустя несколько лет ты обвинила меня в том, что я не была достаточно настойчивой.

– Не обвиню, мама. Обещаю, – заверяю её я, показательно прижимая руку к сердцу.

– Маша! – повышает голос она, но быстро спохватывается, добавляя уже намного мягче. – Дай мне, пожалуйста, его данные. Соцсети, что там ещё. . . И. . . у тебя сейчас есть его фото? У Анны Сергеевны, оказывается, тоже кто–то работает в вашей фирме. Она обещала выяснить для меня детали, может быть и правда, там все не так радужно, – завершает мама, полностью проникнувшись заботой о моем будущем.

– Нет, мам. Нам запрещено вести публичные аккаунты.

– А закрытые?

– Закрытые на то и закрытые, – продолжаю стоически отпираться я.

– Тогда фамилию, имя, отчество и год рождения!

– Мам, я поинтересуюсь его данными специально для тебя на следующей неделе. Так и скажу, Алексей Сергеевич, моя мама хочет стать вашим самым преданным фолловером!

– И хорошей тёщей!

– Мама! – начинаю потихоньку теснить ее к двери.

– Хорошо, что приезжает Риша, – вздох облегчения. – Надеюсь, она поможет направить тебя по верному пути.

Еле сдерживаюсь, чтобы не сообщить родительнице, что Риша и сама не прочь встать на этот путь. Но нет, нового витка стенаний я не выдержу.

Долго ворочаюсь, пытаясь провалиться в сон, следуя спасительной русской пословице про мудрое утро. . .

Нет, сна ни в одном глазу, зато перед ними же ярко и настолько реалистично проносятся все воспоминания об Илье Константиновиче за прошедшие дни, что меня начинает прилично трясти от нервного перевозбуждения. . .

Он мой босс! Пусть и на три месяца. . . Потом можно будет подумать. . .

Именно в этот момент я с какой–то странной печалью понимаю, что мне будет жаль уходить.