Одна на Троих - Уля Ласка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ловлю себя на том, что даже дыхание подстраивается под ритм музыки, становясь глубже, размереннее, напоминая больше какую–то невероятно интимную медитативную практику, чем танец.
Поэтому когда я ощущаю, что всё близится к завершению, оторвать её от земли, приподнять так, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, тесно прижать к себе, кажется таким правильным. Как и то, что она подается вперёд, касаясь своими губами моих, разрешая мне закончить танец так, как и должно, полностью растворяясь в самом естественном поцелуе в моей жизни.
Глава 29
Мария
Я всегда любила музыку и танцевать. Позиция отца по этому поводу была категоричной – глупости и баловство, которое только отнимает время, когда можно заняться действительно полезными вещами.
И я занималась. . . Но всё же два года посещала студию бальных танцев втайне от него и только потому, что у мамы было стойкое убеждение, что в той карьере, которую она для меня наметила, это точно пригодится.
Пригодилось!
А для души были редкие побеги под прикрытием вместе с Ришкой на тусовки по уличным танцам.
Поэтому, когда Илья Константинович приглашает на танец, я с радостью соглашаюсь.
О–о–о!
С восторгом замираю от того, как мастерски он ведёт, и так же, как и я, наслаждается танцем, в отличие от большинства моих предыдущих партнёров, у которых выражение лица, как правило, сигнализировало только – не вздумай сбить меня со счёта, девчонка!
Это подкупает, позволяет расслабиться, впуская мелодию внутрь себя, полностью ей отдаваясь.
А ещё одобрение! Мне никогда не удается насладиться им до конца. . . Его всегда мало!
Да, я наверстываю упущенное за то время, когда ещё нечем было похвастать и всё, что приходится на мою долю сейчас, помогает мне залатывать те прорехи, которые остались ещё с детства.
Мной гордятся, меня ценят и я, кажется, нравлюсь. . .
Его карий взгляд притягивает и уже не отпускает, разрешая использовать себя, как надёжную опору – сильную и прочную.
И взятое с меня обещание обязательно обращаться с текущими проблемами, а не грозное отцовское – "разбирайся со всем сама".
Легко, просто, так, что мои ноги почти не касаются пола, а потом я и вовсе взлетаю, и мне безумно хочется разделить мгновение с тем, благодаря кому всё это случилось.
Губы. Тепло его кожи. Счастье. Благодарность.
И вдруг всё меняется – он оказывается слишком близко, так что наши сердца, кажется, ударяются друг об друга, игнорируя сдерживающие их преграды. А то, что было лишь отзвуком прекрасного настроения, мгновенно перерастает в безудержный шквал эмоций от такого потрясающего поцелуя, что всех его немногочисленных предшественников, как будто и вовсе не было в моей жизни. . .
М–м–м. . .
Он возвращает мне сознание, вместе с дыханием, опуская и отпуская. Пронзительный взгляд, который безумно смущает, но сразу же за ним такая теплая улыбка и:
– Маша, бывают моменты, когда по–другому было бы просто глупо, – легко сжимает он мою кисть, и я понимаю, что с меня не будут требовать объяснений или отчитывать за нарушение общественных норм.
Илья Константинович с такой лёгкостью позволяет мне оставить это восхитительное мгновение себе, что у меня даже не находится слов для ответа.
Киваю, окончательно приходя в себя и только сейчас понимая, что кроме нашего внутреннего, у нас есть ещё и внешнее. Дергаюсь, потому что Илья прикрывает меня собой от большей части зала, и мне не видно происходящего вокруг.
– Все нормально, – говорит он настолько спокойным голосом, что не остаётся ничего иного, как расслабиться. – Здесь не снимают. Только общие фото на входе для прессы. Маш, это длилось всего несколько секунд, даже если бы кто–то и захотел запечатлеть нас в процессе, просто не успел бы достать телефон. Ну и если вопрос поставят ребром, – губы Воронова растягиваются в искренней улыбке , – я просто на тебе женюсь.
– Илья Константинович, – говорю я с укором, но блеск его глаз заставляет осечься и отвести взгляд.
В последние дни я просто везунчик на подобного рода ситуации: сначала с Соболевым, потом открытые объятья бабули Чернова, теперь вот и с третьим боссом нам есть, что обсудить.
А виной всему моя импульсивность. . . Накопившийся за год учебы и работы стресс.
Ещё пара бесед, где я прикидываюсь тенью. Окружающие, судя по всему, действительно ничего не заметили. Вот и славно!
– Все, Маша, на сегодня всё, – подводит итог вечера Илья, крепко удерживая мою руку в своей и не отпуская ни на секунду.
А вот теперь я этого не понимаю. . .
Он что, и вправду женится?. .
Мы покидаем шикарное здание, садимся в машину и только тогда Илья Константинович выпускает мою руку из своей.
А дальше у нас происходит обычное рабочее совещание, когда он даёт расклад всего вечера, четко, без воды, только самое главное и существенное.
Хочу научиться так же!
Достаю телефон, делая пометки уже на следующую неделю.
– Да, Илья Константинович, совсем забыла вам сказать, – вспоминаю я, важную информацию, когда босс замолкает. – Никита Владимирович согласился на возвращение Алика.
Взгляд, словно у меня не все дома.
– Нет, правда! Только предупредил, что с его стороны никакого содействия я не получу.
Воронов приподнимает бровь, с усмешкой комментируя:
– Было бы странно, если бы предложил. Но то, что согласен, уже хорошо. Как тебе это удалось? – его глаза стремительно сужаются в подозрительном прищуре.
– Напрямую перечислила все плюсы, которые мы от этого получим.
– И единственный минус, который для Никиты обычно определяющий. Он что–то
