День после ночи - Анита Диамант

– Я понятия не имею, как вас распределяли.

– А что со мной? – спросила Теди. – Моя фамилия Пасторе.

– Ты поедешь в кибуц Негба. Это на самом юге. Поторопись со сборами. Скоро за тобой приедут. Вам, скорее всего, придется остановиться где-нибудь на ночь. Если повезет – в Тель-Авиве.

– Негба, – повторила Теди, привыкая к названию своего нового дома.

– А нет письма для Вайц? – с напускным равнодушием спросила Зора.

– Ты Зора Вайц? Писем нет. – Зелигман снова уткнулся в список. – Но ты поедешь в кибуц Ма'Барот. По-румынски, надеюсь, говоришь?

– А что?

– Да там одни румыны. И все немного того. – Он покрутил пальцем у виска.

– А Эсфирь Залински? Она моя родственница. И ее сын Якоб? Его фамилия тоже Залински.

Он пробежал пальцем по списку.

– Кибуц Элон.

– Это где? – спросила Зора.

– На севере. Там живут в основном поляки, так что родственница твоя будет там как дома. Можешь ее обрадовать. Теди Пасторе уезжает сегодня, а остальным придется подождать до завтра. Наслаждайтесь нашим кибуцем. Хорошего дня.

Зора повернулась к Шендл:

– Это катастрофа. Эсфирь совсем не умеет врать. Как только она рот откроет, все поймут, что она крестьянка. Эти въедливые поляки вмиг ее на чистую воду выведут. Ты должна что-то придумать. Нужно сделать так, чтобы мы с ней поехали в одно место.

– Да что я могу? Ничего.

– Еще как можешь! – возразила Зора. – Расскажи им, чем ты занималась во время войны. Они тут же со страху напустят в штаны и сделают все, что ты скажешь.

– Вряд ли, – помотала головой Шендл. – Суть кибуца в том, что здесь все равны.

– В мире нет равенства. Даже в кибуце, сионистка моя ненаглядная. А теперь, Шендл, слушай меня внимательно. Я не допущу, чтобы эти двое снова страдали. В твоих силах все уладить, и я это знаю. И я не оставлю тебя в покое до тех пор, пока ты не пообещаешь мне это сделать.

– Попытайся, Шендл, – вмешалась Леони. – Сама знаешь, наша Зора как клещ. Раз уж впилась, не отпустит.

Шендл освободилась из цепких пальцев Зоры.

– Ладно, ладно, попробую.

Он выбралась из-за стола и поспешила за Зелигманом. Зора последовала за ней, держась на расстоянии.

Председатель глянул на Шендл со смущенно-снисходительной улыбкой взрослого, вынужденного отвечать чужому назойливому ребенку. После того как Шендл изложила свою просьбу, он сунул планшет под мышку и явно собрался прочесть лекцию о принципах местной жизни, но Шендл и рта не позволила ему раскрыть, быстро выпалив несколько фраз. Во взгляде Зелигмана проступило изумление, тут же сменившееся явным уважением. Зора видела, как шевелятся его губы – он что-то спрашивал. Она перевела взгляд на Шендл и поразилась. Куда подевалась растерянная девчонка? Вместо нее перед руководителем кибуца стоял яростный и непреклонный боец. Рука Шендл дернулась к плечу, словно поправить ремень висящего там оружия. Затем Шендл ткнула пальцем в планшет Зелигмана. Тот помедлил, но затем раскрыл его, достал бумаги, долго перебирал их. Наконец посмотрел на девушку и что-то сказал. Выражение лица у него было довольно кислое. Шендл сдержанно кивнула, развернулась и двинулась к столовой.

– Так куда нас отправят? – подскочила к ней Зора.

– Никуда! Останетесь здесь, пока вам не подыщут место, где будут готовы принять сразу троих. На это уйдет несколько дней. Но ты должна понимать, что это может оказаться временно. Вас могут разлучить в любую минуту.

– Главное, чтобы они обжились. А уж я всем теперь буду рассказывать, что у нас есть друг на самом верху.

– Ты просто невозможна, – усмехнулась Шендл. – Иди уж, обрадуй Эсфирь и Якоба.

Собирать Теди было нечего, так что она гуляла по кибуцу, вдыхая мирный аромат печеной картошки, душок жизнерадостных коз и запах прелой хвои. Кибуцники интересовались, куда она едет, но никто не бывал в Негбе. Ей желали удачи и счастливого пути и приглашали приезжать в гости.

Ближе к полудню она устроилась на скамье у главных ворот. Там ее и нашли Эсфирь и Якоб. Теди обняла мальчика с такой силой, что он вырвался со словами: «Какая ты медведица» – и убежал в комнату для детей. Эсфирь поцеловала ее в лоб и поспешила за сыном.

Чуть погодя появились Леони, Зора и Шендл, сели рядом. Все молчали, настроения разговаривать не было ни у кого.

Наконец Леони произнесла:

– Жаль, что тот парень, Ниссим, не едет туда же, куда и ты.

– Всех иракцев отвезли в Ягур, – сказала Шендл. – А теперь они, наверное, по всей стране разъедутся, как и мы.

В молчании они пообедали и вернулись к воротам. Шендл взяла Теди за руку. Леони положила голову ей на плечо.

Теди была благодарна им за молчание. Ей казалось, что она разлетится на мелкие кусочки, если кто-нибудь задаст ей хоть один вопрос.

Около трех к ним присоединилась еще одна беглянка из Атлита – с годовалым малышом на руках и корзиной, доверху набитой детскими одежками – подарками детского сада при кибуце.

– Я слышала, в Негбе жарковато, – сказала молодая мамаша. – Зато море рядом. Это ведь хорошо, правда?

Часа через два к воротам подъехал джип. Теди вскочила на ноги.

– Тут найдется фотоаппарат? Хочу, чтобы мы вместе сфотографировались – Шендл, Леони, Зора и я.

Женщина с ребенком уже забралась в автомобиль, но Теди все упорствовала:

– Я не поеду без фото! Неужели ни у кого нет фотоаппарата?

У ворот появился Зелигман:

– Опять вы тут буяните? Какая беда на этот раз?

– Мне ничего не надо. Только маленькую фотокарточку, – умоляюще Ответила Теди.

Зелигман посмотрел в ее синие, полные слез глаза и вытащил из кармана носовой платок:

– Вот вытрись. У меня в кабинете лежит старенький «Брауни»[15].

Водитель нажал на клаксон. Леони бросилась к машине, чтобы попросить его подождать еще чуточку. Зелигман ушел и вскоре вернулся с квадратной черной коробкой.

– Встаньте рядом! – приказал он.

Девушки прижались друг к дружке.

– Улыбочки! Раз, два, три! Отлично. Готово.

Теди порывисто обняла его.

– Обещайте, что вы мне ее пришлете! Теди Пасторе, кибуц Негба. Запишите, а то забудете!

Он пощекотал ее под подбородком.

– Как я смогу забыть о такой красотке?

– Нет-нет, – настаивала она, – обязательно запишите. А то не поеду. – Она выхватила у него планшет, раскрыла и нацарапала карандашом на первом попавшемся клочке бумаги имя и название кибуца, затем сунула листок в нагрудный карман рубашки Зелигмана.

Подруги окружили Теди. Все четверо крепко обнялись, плача и что-то обещая друг другу.

– До встречи, – сказала Зора. – И мы расстаемся не навсегда!

Водитель снова загудел.

Теди, рыдая, бросилась к машине. Когда джип уже отъезжал, она высунулась в окно и пронзительно закричала:

– Пишите! Шендл, Леони, Зора! Кибуц Негба! Попрощайтесь за меня с Эсфирью! Поцелуйте Якоба! Мы еще увидимся!

Эпилог. Фотография

В тот вечер Зелигман отдал рубаху в прачечную, напрочь забыв про бумажку в кармане, и листок с именем и адресом Теди Пасторе обратился в грязный комок.

Минул еще целый год, прежде чем пленку проявили и напечатали фото. Карточки разложили в столовой, но никто не признал четырех девушек на одной из них. Зелигман к тому времени перебрался на другую работу и уехал из Бейт-Орена, а даже если бы и остался, едва ли он вспомнил бы имя девушки, умолявшей его сделать снимок, не говоря уж о том, куда ее отправили.

Прочие фотографии запечатлели жизнь кибуца. Свадьбы, застолья, праздники, танцы...

Карточки предназначались для архива кибуца, но неизменно куда-то исчезали. Свадебные снимки расхватывали практически сразу – недавние невесты коршунами накидывались на них и утаскивали в свои семейные альбомы. Остальные фотографии тоже расходились между обитателями коммуны.

В результате лишь снимок четырех подруг отправился в архив, а именно –  в конверт с неудачными фото. В основном там были смазанные изображения пирующих за праздничным столом на седер[16] или танцующих хору.  Впоследствии содержимое конверта перекочевало в картонную папку, с годами пожелтевшую от бесконечных перемещений из ящика в ящик,  и, наконец, упокоилось в дальнем углу старого конторского шкафа.

О старых фотографиях все же иногда вспоминали, годы шли, и рос интерес к дням, когда зарождались кибуцы. Снимки постепенно расходились для всевозможных публикаций. И через несколько десятилетий старая пожелтевшая папка почти опустела.

В 1987 году кибуц Бейт-Орен обанкротился, прекратил быть коллективным хозяйством и был преобразован в лечебный курорт и гостиницу для туристов. Несколько старожилов стали совладельцами, но даже они уже не помнили, каким был кибуц накануне образования независимого государства.