День после ночи - Анита Диамант

– Давай направо, – приказал Ицхак, у которого в руках был фонарик.

– Нам не туда, – ответил водитель.

– Много ты понимаешь!

– Побольше твоего.

– Может быть, но командую я.

Как только они снова тронулись в путь, водитель повернул направо так резко, что все в кузове попадали.

Дорога превратилась чуть ли не в тропинку, низкие ветки хлестали по лицам. Эсфирь прижала Якоба к груди, пытаясь уберечь. Еще через несколько минут водитель ударил по тормозам. Сидевшие в кабине закричали.

– Сдай назад! – заорал Ицхак.

– Темно, – отказался водитель. – И уклон большой.

Подошли мужчины из двух других грузовиков, присоединились к перепалке. Рация слабо потрескивала, но сколько Ицхак ни крутил настройку, ничего путного они не услышали.

– Черт с ней. И без того знаю, где мы, – заявил он. – Бейт-Орен всего в двух километрах вверх по склону. Подъем крутой, но идти недалеко. Одолеем. Давайте всех из машин.  в

– Ну-ну, – пробормотал водитель.

Беженцам помогли спуститься с грузовиков. Никто уже не разговаривал и не улыбался. Понимая серьезность ситуации, люди сосредоточенно спрыгивали на землю. Через несколько минут все сто пятьдесят человек уже шагали в гору.

В лесу мрак сгустился. Узкая тропка, неровная и каменистая, казалось, специально то и дело подпрыгивала, чтобы сбить с ног. Никто не разговаривал, все только хрипло и часто дышали.

Шендл держалась в начале процессии, поближе к Ицхаку и его фонарику. Леони и Теди изо всех сил старались не отставать, но новые туфли уже натерли Леони ноги, а у Теди нестерпимо кололо в груди.

Зоре тоже очень не хотелось терять Шендл из виду, но Эсфирь и Якоб с трудом плелись в самом хвосте, и оставить их было нельзя. Шуба Эсфири, отяжелевшая от влаги и грязи, мешала идти. Якоб ковылял рядом, полумертвый от изнеможения.

Разорвавший тишину выстрел превратил побег в охоту. Не успел прогреметь второй, эхом прокатившийся по деревьям над их головами, как пальмахцы уложили своих подопечных на землю.

Никто не пошевелился, не заплакал и не прошептал ни слова, приникнув к лесной подстилке в томительном ожидании. Тишина, последовавшая за вторым выстрелом, продолжалась достаточно долго, чтобы Ицхак смог поднять голову и дать знак двоим бойцам подползти к нему.

– Скоро рассветет, – прошептал он. – Нужно выяснить, много ли британцев вокруг Бейт-Орена. У нас приказ доставить людей в безопасное место, но приказа сражаться не было. Если что, придется сидеть тут до вечера.

«Не дай бог», – подумала Шендл.

Бойцы скрылись, а Ицхак передал по цепочке приказ: ждем здесь.

Люди расселись, прижались друг к дружке, чтобы согреться. Некоторые уткнулись лбами в колени. Якоб спал, устроившись на руках у Эсфири и Зоры. Леони и Теди с беспокойством посматривали в ночное небо, начинавшее светлеть. Шендл напряженно ждала следующего выстрела.

Через недолгое время показались два силуэта.

– На западном склоне чисто, – услышала Шендл. – Надо только держаться подальше от дороги. Тогда можно войти в кибуц с тыльной стороны.

Кибуц. Слово отозвалось эхом в ее голове, такое странное, такое непохожее на обычные слова вроде «курица» или «суп». Такое слово должно означать мечту или волшебную сказку, которые нельзя пощупать руками. Чистая идея, благородная цель, а не реальное место, о котором толкуют все эти люди.

Ицхак поднялся. Его люди посадили детей на плечи, похватали чемоданы и тронулись в путь. Чувствуя приближение рассвета, люди шагали быстро. Теди уловила леденяще-стальной запах тревоги, окружавший ее со всех сторон. Зора раздвигала ветви перед теми, кто шагал с детьми и узлами в руках. Леони хромала, кусая губы. Шендл ежилась – то ли от холода, то ли от волнения.

– Смотрите, – прошептал чей-то голос, и все увидели во мраке сияние желтых огней, подернутых туманом.

Шендл пыталась убедить себя, что никакое это не чудо, просто электрический ток, бегущий по проводам. Обыкновенное электричество, ничем не отличающееся от того, что освещало ее дни и ночи в Атлите. И все-таки при виде проводов и лампочек ее охватило непреодолимое желание кричать, хохотать во все горло и возносить хвалы Господу. Или просто сказать одно-единственное слово: кибуц.

Не больше ста шагов отделяло край леса от забора поселка. Жители вышли встречать беглецов, высоко подняв фонари. Бывшие арестанты ринулись через прогалину. Леони упала на колени и зарыдала от облегчения. Эсфирь, вцепившись в какую-то женщину, целовала ее и все не могла остановиться. Теди подхватила Якоба и закружила. Зора шумно втягивала в себя воздух и выдыхала: всю эту долгую ночь она боялась вздохнуть.

Кибуцникам все-таки удалось остановить этот внезапный праздник, и по неровной еле заметной тропке они повели гостей к вытянутому строению. Это оказалась столовая, где прибывших уже ждал чай.

– Шалом и добро пожаловать, – слышалось отовсюду. – Шалом и добро пожаловать.

Леони села рядом с Теди.

– Ты не знаешь, где Шендл?

– В последний раз я ее видела у забора. Наверняка где-то здесь. А может, уже разговаривает с председателем кибуца. Раздает указания. Попей-ка лучше чайку. А то ты совсем закоченела.

Леони не сводила глаз с двери. Осушив чашку, она выскользнула на улицу и по тропинке вернулась к тому месту, где они вошли в кибуц. У забора стоял человек с винтовкой. Ни намека на то, что творилось тут всего несколько минут назад.

Леони сошла с тропинки в темноту, со всех сторон ее обступили стволы высоких сосен.

– Шендл! – негромко позвала она. – Шендл! Ты здесь?

Шендл стояла совсем недалеко, уткнувшись лбом в ствол. Она оплакивала своего брата.

Ноах был одержим идеей кибуца. Обхватив, бывало, спинки стульев по обе стороны от себя, – у него были такие длинные руки, – он затевал какой-нибудь глупый спор с друзьями – просто ради того, чтобы еще поговорить о жизни в кибуце.

– Да вы хоть всех израильских кур можете перещипать, бога ради, – заявлял он. – А я стану архитектором и построю не просто удобный кибуц, а еще и красивый.

И смеялся, когда его называли буржуем.

– Нам что, здания не нужны? Я не понимаю, почему мы не можем построить дома, или там школы, или... черт его знает... курятники, которым весь мир завидовать будет.

«И правда, почему бы не построить? – думала Шендл. – Но почему же тебя здесь нет?»

Леони нашла ее, двигаясь на сдавленные рыдания, положила руку на плечо Шендл:

– Chérie, что случилось?

– Думаешь, я храбрая? – всхлипнула Шендл. – В лесу героями были все, кроме меня. А я и стрелять-то как следует не умею. Когда они погибли, я вообще никому не нужна стала. А мой брат... – Шендл снова судорожно всхлипнула. – Мой брат... Это он должен был сюда попасть, а не я. Это его мечта была. Ноах был самый лучший, самый замечательный, а я только таскалась за ним хвостом...

– Ты никогда не рассказывала о брате, – прошептала Леони, гладя ее по волосам.

– Он был такой хороший, такой умница. Он бы тебе понравился.

– Я бы в него влюбилась, – сказала Леони. – Да и как иначе?

Утренний свет уже сочился сквозь сосновые лапы. Ноги были мокрыми от росы. Шендл мягко отстранилась от Леони, вытерла слезы.

– Самое ужасное... – она отвернулась, чтобы не встречаться с Леони глазами. – Я даже не знаю, как это сказать. Понимаешь, мы жили ради этого. Ноах и я. Мы знали, что будем счастливы здесь. А теперь... мне страшно. Ему было бы стыдно за меня, но, честное слово, мне никогда еще не было так страшно.

Бейт-Орен

Шендл с благодарностью приняла у Леони чашку с горячим чаем. Обеденный зал в кибуце был во многом похож на столовую в Атлите, разве что немного поменьше, но высокий потолок с балочными перекрытиями был в точности такой же, равно как и липкие столы, и скрежет стульев о голый пол. Зато различия глубоко ее тронули: сосновые панели были аккуратно подогнаны и протравлены морилкой медового оттенка, на стенах висели плакаты с изображениями целеустремленных первопроходцев в таких же бриджах и кепочках, как те, что она, не снимая,  носила в летнем сионистском лагере. Ей даже стало казаться, что она слышит эхо песен, которые она там пела, песен, которые – наверняка – не раз звучали и в этой комнате.

Девушка с толстыми косичками, упрятанными под синюю косынку, принесла шерстяной платок и накинула его на плечи Шендл.

– Меня зовут Нина, – сказала она. – Добро пожаловать в Бейт-Орен. Добро пожаловать в Эрец-Исраэль. Ты действительно такая замерзшая или просто выглядишь так?

– Замерзшая и грязная. Где тут можно помыться?

Девушка похлопала Шендл по спине:

– Не думаю, что у тебя будет на это время.

И ушла.

– Это как понимать? – удивилась Леони. – Мы что, не останемся здесь на ночь?

Шендл нечего было ей ответить – она знала не больше других. На пороге появилась Теди. Хлопчатобумажная рубашка-ковбойка и пара брюк, стянутых на талии красной ленточкой, были ей чуть велики. Теди походила на длинноногую двенадцатилетнюю девочку-подростка.