Охотники ночного города - Роман Афанасьев

— Почему? Ну!

— Да труп у нас пропал.

— Какой труп?

— Да старик в пятом доме преставился, Петрович. Бросили его одного в хате на ночь, а утром его и нет, вышла разнарядка проверить насчет сатанистов там, сект всяких…

— Секты, значит, — бросил Кобылин и медленно выпрямился, только сейчас осознав, что сидел перед участковым пригнувшись, словно зверь перед прыжком.

Расслабившись, он отодвинулся на прежнее место, снова взялся за чашку. Участковый с облегчением отлип от стены и грузно осел на табурете. На красном лбу у него выступили крупные капли пота, сверкавшие, словно драгоценные камни.

— Ты это, — сказал он, дрожащей рукой вынимая из недр куртки мятый носовой платок, — круто берешь, Кобылин.

Охотник лишь прищурился поверх чашки, наблюдая за тем, как Палыч, шумно сопя, утирает платком раскрасневшееся лицо. Промокнув пот, участковый шумно высморкался в платок и лишь тогда поднял взгляд на Кобылина.

— Крепко тебя натаскали, — сипло сказал он. — И так быстро. Два Нуля, значит? А не первый отдел? Тебя бы к ребятам на опорный пост, шушеру колоть…

— Своей работы хватает, — отозвался Кобылин. — Похож я на сектанта?

— Нет, — честно признался участковый.

— Думаешь, я труп старика ночью уволок?

— Нет, — быстро ответил Палыч.

— Вопросы еще есть?

Участковый, немного пришедший в себя, расправил плечи и медленно оглядел кухню.

— Вопросики-то есть, — признался он. — Но ведь ты не ответишь на них, да, Алешенька?

— Не отвечу, — легко отозвался Кобылин. — А кто будет вопросики обо мне задавать, ты мне его фамилию скажи. Ему позвонят, ответят.

— Кто позвонит? — участковый прищурился.

— Кто надо из издательства «Прогресс», — отрезал Кобылин.

Участковый кивнул с довольным видом, словно все его предположения чудесным образом подтвердились.

— Сам-то доволен? — тихо спросил он, поднимаясь с табурета.

— Доволен, — честно ответил Кобылин, вставая из-за стола, чтобы проводить понятливого гостя.

— Ну и бог в помощь, — бросил участковый, застегивая куртку. — Все лучше, чем раньше.

В коридоре, дожидаясь, пока хозяин откроет двери, участковый обернулся, рассматривая обои.

— Алексей, — сказал он. — Ты где обои брал?

Кобылин медленно потянул на себя деревянную дверь. Он мог бы дожать Палыча. Выставить его прочь, как побитую собачонку. Одним пинком. Показать свое превосходство, презрительно бросить пару слов, входя в образ хозяина жизни… Но не стал этого делать. Чутье охотника подсказывало ему, что это неправильный шаг.

— Да на рынке, — легко отозвался он. — Надо будет, я телефончик конторы вспомню. Они там торгуют, а склады у них в центре.

— Если вспомнишь, скажи мне, ладно? — попросил участковый, поправляя воротник. — Моя Клавка до таких тисненых узорчиков сама не своя. Всю плешь мне проела, теперь и за зятя взялась.

— Скажу, Сергей Палыч, о чем разговор, — согласился Кобылин.

Участковый протиснулся мимо него, вышел на площадку и оглянулся. Долгим взглядом окинул бывшего непутевого алкаша Кобылина, к которому не раз наведывался в гости, чтобы разогнать пьяный шабаш. Прищурился.

— Сергей Палыч, — позвал охотник. — Там, если труп найдется, вы мне звякните тоже, лады? А то прямо интересно стало — под самым боком, и такие события.

Участковый задумался — крепко. Немного помолчал, разглядывая Кобылина, словно решая, что ответить. И как.

— Звякну, — пообещал он, решившись. — Если найдется. Заодно у тебя насчет обоев узнаю. Или там насчет кухни.

— Договорились, — согласился охотник и улыбнулся участковому — совершенно искренне.

— Ну, бывай, Алексей, — отозвался тот, поднимая воротник. — Приятно было… познакомиться.

Кобылин кивнул и смотрел вслед уходящему Палычу до тех пор, пока тот не спустился по лестнице в темноту подъезда. И лишь потом закрыл двери, аккуратно заперев все замки.

Вернувшись в комнату, Алексей снова вытащил из кармана телефон и, прикусив губу, уставился в темный экран. Он чувствовал, что должен позвонить Грише. Эта история о пропавшем трупе — не повод для звонка, конечно. Глупая история, скорее всего, совершенно левая, она не дело, она — история о раздолбайстве. Но это просто последняя капля. Он просто больше не может сидеть без работы дома, покрываясь плесенью и разглядывая собственное отражение в зеркально чистом полу. Больше не может без той своей жизни, которую он уже считал единственной и настоящей. Он ведь даже не стал расспрашивать участкового о трупе, хотя внутреннее чутье подсказывало ему, что эту историю не стоит упускать из виду. Палыч вряд ли сказал бы что-то толковое. Нет, это не выход. Чутье охотника советовало ему идти к своим.

Пальцы самостоятельно, помимо воли хозяина набрали знакомые цифры.

— Гриша? — сказал Кобылин в трубку. — Да. Знаешь, разговор есть. Ты не занят? А приехать можешь? Да, есть о чем поговорить, согласен. Ну, тогда буду ждать.

Сунув телефон обратно в карман, Кобылин с тоской глянул на кучу распечаток, оккупировавших диван. Потом махнул рукой, вышел на кухню, поставил чайник.

И начал ждать.

Выглядел Григорий неважно — лицо бледное, осунувшееся, под глазами мешки, борода всклокоченная и давно не стрижена. Алексей, усадивший гостя за кухонный стол и сунувший ему в огромную ладонь горячую чашку с непременным чаем, сначала даже подумал, что напарник приболел. Борода, сняв куртку, остался в массивном зеленом жилете с множеством карманов, и теперь напоминал растолстевшего и порядком одичавшего спецназовца. Григорий же медленно и со вкусом отхлебнул чаю, задумчиво покатал на языке горячую жидкость, словно выдержанное вино, и поставил чашку на стол.

— Ну, как оно там? — не выдержал Алексей.

— Идет помаленьку, — отозвался Борода. — Чай у тебя отменный, Кобылин. Где берешь?

— Где взял, там уже нет, — отозвался Алексей, стараясь выглядеть беззаботным. — Как там в конторе?

Григорий задумчиво покрутил чашку, разглядывая золотые узоры на синей глазури, потом снова отхлебнул чайку и пожал плечами.

— Нормально в конторе, — отозвался он. — Работают, сейчас что-то много дел.

— Почему меня не вызывают? — напрямик спросил Кобылин, решив больше не ходить вокруг да около.

Григорий поднял глаза, печально осмотрел напарника, не отводившего от него взгляда, и вздохнул.

— Сам-то как думаешь? — буркнул он.

— Обиделись, — предположил охотник. — Вот идиоты. Я же вижу, ты измотан, устал как собака. Остальные, наверно, не лучше. Работы много, а они в обидки играют.

Григорий хмыкнул, заулыбался, и его здоровенная бородища встала дыбом.

— Вроде того, — сказал он. — Шуму ты наделал, Леха, порядочно. Какого черта ты с Олегом-то поругался?

— Потому что глупо он поступил, — Кобылин нахмурился. — Я же тебе рассказывал.

— Я помню. Да только ты малость перегнул палку — надо было тебе потише все это рассказывать, а не отчитывать начальство на глазах подчиненных.

— А что, у Вещего гордость заиграла? — Алексей прищурился. — Личная обида выше общего дела?

— Нет, не выше, — сухо отозвался Григорий. — Олежек не такой… идиот. Да только ты всем в конторе дал понять, что ненадежен. Что не выполняешь приказы, ставишь свое мнение выше мнения других и вообще склочный тип.

— Я склочный? — растерянно переспросил Кобылин. — Я?

— А то, — отозвался Борода. — Руководство операцией взял на себя, координатору по морде, с начальством тоже чуть ли не до драки.

— Да они чуть людей не загубили, — ощетинился Кобылин, — я что, должен был молчать в тряпочку?

— Потише себя надо было вести, — сказал Григорий, прихлебывая чай. — Сдержанней. Объяснить все Олегу потом, наедине. И с Петей обойтись без рукоприкладства. А то чуть революцию не устроил.

— Я охотник, а не дипломат, — со сдержанной злостью бросил Кобылин.

— Охотник, — хмыкнул Борода. — Ишь. Охотник — это не тот, кто стреляет метко да орет громче других. Это тот, кто быстро и тихо разбирается с проблемой. Ты же такую бучу внутри конторы устроил, что ее еще долго расхлебывать будут. Ты ненадежен, Кобылин, хоть и стреляешь отлично. Теперь не только у Олега мыслишка появилась, что ты и в следующий раз можешь приказ похерить или наперекор ему пойти. Ты пойми, ничего личного. Просто боязно тебя на серьезное дело пускать. А ну как опять что-нибудь отколешь. С подземниками все закончилось хорошо, приняли они тебя, а если в следующий раз все не так гладко пойдет?

— И что? — хмуро осведомился Алекс. — Мне надо было стрелять в подземников по приказу Петра? Начать войну между народами?

— Нет, — со вздохом признал Борода. — Да не приказал бы он такого. Только попугать хотел. За что свою порцию получил. Олег и сам облажался. И понимает, что надо Вадима ставить главным на операцию. Да теперь-то задним числом чего…