Длинная цепь - Е. Емельянов

— Но сейчас я стою здесь, во плоти. А ты лишь голос в твоей голове, даже часть голоса, если быть точным, — Инглеберт позволил себе лёгкую улыбку. — И я не стану спорить с тенью мертвеца. Но я желаю тебе удачи в твоём маленьком акте неповиновения, маленькая бунтарка. Надеюсь, мы ещё встретимся.

И так он ушёл вслед за другими наёмниками, хотя после этого разговора Риг сильно сомневался, можно ли Инглеберта назвать одним из них. Или даже одним из нас. Впрочем, слова Кэриты его всё же задели за живое, уязвили гордость, иначе он не стал бы отвечать вовсе, а значит что-то человеческое в нём всё же было.

— Довольно уверенно он идёт для слепого, — заметил Кнут.

— Он не слепой, — ответила Кэрита с тревогой в голосе. — Просто у него слишком много глаз.

Сборы и прощания на пристани, меж тем, подходили к концу. Каждый из ворлингов взял с собой в дорогу маленький камешек, поднятый с родной земли на удачу, дабы привязать себя к родным краям. Сделал так и сам Риг, и его брат, и даже смуглокожий Трёшка, а чуть позже, скорее просто повторяя за остальными, чем понимая смысл, камень подобрал и дикарь Бешеный Нос. Лишь Робин Предпоследний встал на колени и коротко помолился, осенив себя знаком Единого Бога, да Дэгни Плетунья осталась стоять, как стояла, безразличная и холодная.

Отдельно от остальных стояли Король со своими телохранителями, да Кэрита, что, сама того не замечая, пряталась за их спинами.

— Не переживай, мелкая, мы тебя в обиду не дадим, — утешил её Финн с жуткой ухмылкой. — Ты на этом корабле запросто будешь самая красивая, а нам, красивым, нужно держаться вместе.

Кэрита в ответ хихикнула, скорее от нервов, чем от веселья.

— Оставь девочку в покое, Финн, — вмешался его младший брат, говоря на эриндальском. — Она может сама о себе позаботиться.

— Конечно, все могут, — охотно кивнул Финн. — Но я вот что-то устал уже сам о себе заботиться. И думается мне, живя исключительно с полоумными вдали от нормальных людей, девушка устала не меньше.

Было что-то странное и неловкое в том, чтобы думать о Кэрите как о девушке, тем более, что она всю жизнь была скорее на тощего парня похожа. Странно и неловко. Риг предпочитал не думать об этом вообще, сосредоточиться на других своих спутниках.

— Ты покраснел, — заметил Кнут. — Думаешь о том, что не увидишь нормальной женщины в ближайшие месяцы?

Для человека, что едва не умер дважды за один только вчерашний день, а теперь отправляющегося в самое гиблое место в мире, Кнут был необычайно весёлый. Он помахал рукой да улыбнулся группе девушек в отдалении, они заметили это, смущённо посмеялись, отвернулись, защебетали что-то. Кнут же, как и положено старшему брату, пихнул Рига в плечо, да продолжил свои шутки:

— Утешься тем, что нельзя сильно страдать по тому, чего никогда не имел.

— На корабле будут женщины.

— Если ты можешь назвать мелкоглазое отребье на корабле женщиной, то ты куда смелее меня.

— Я говорил про Кэриту.

И на этом их разговор умер. Слава всем богам.

Могучий великан Ингварр утирал слезы младшей из своих дочерей и клялся ей в своём возвращении, кончиками двух пальцев проведя по своим закрытым глазам. «Да заберут боги мой свет, коли я солгал тебе» — старый жест из старых времён. Судя по тому, как старшая дочь ударила отца ладонью по щеке, старым клятвам она не верила. Чуть ли не силой она оторвала младшую от ноги Ингварра и утащила её, упирающуюся, с пристани прочь, пока остальные её сестры молча последовали за ней.

Торлейф простился с сыном, широко раскинув для объятия руки и Эйрик, после короткого колебания, крепко обнял отца. Ондмар Стародуб же пожал ярлу руку и сказал что-то, чего Риг не слышал.

Йоран Младший обнял на прощание свою жену, ярлову дочь, и попробовал было её поцеловать, но та извернулась, толкнула его от себя, из-за чего ворлинг от неожиданности потерял равновесие и свалился с пристани в воду. Одежды его мигом отяжелели, и сам по себе Йоран не мог взобраться обратно по скользким от водорослей и весенней наледи ступеням, чем изрядно позабавил всех вокруг и вызвал многие насмешки и весёлое улюканье всех собравшихся, в том числе женщин и детей.

Особенно веселился Вэндаль Златовласый, ударом сапога помогая Йорану упасть обратно в воду после особо удачной попытки, когда он уже почти выбрался. Под конец Ондмар Стародуб прекратил всеобщее глумление, бросив верёвку и вытащив в одни руки незадачливого воина, мокрого, продрогшего и злого, что разбуженный посреди зимы медведь. После того, как защитник ярла вступился за него, никто уже не смеялся, и Ондмар увёл товарища на корабль, обсыхать и греться.

Сразу же после этого принесли мертвецов. Четверо, завёрнутые в саван, один размером меньше прочих. Четверо блаженных, погибших днём ранее на Дозорных Холмах, отправлялись теперь, как и положено, в последний свой путь с ближайшим отходящим кораблём. На том самом корабле, по которому будут ходить их убийцы.

И естественно, во всем их городе никто так и не спросил об их смерти, и не стали искать душегубов, будто бы и не было этих четверых никогда среди живых, и не было никакого убийства. Равнитель Вальгард должен был начать расследование, но был слишком занят вылизыванием сапога ярла, не мог отвлекаться от такого важного дела. Остальные были достаточно благоразумны, чтобы не задавать вопросов. Если Кнута Белого судили — значит, есть за что. Если убийцу блаженных никто не ищет — значит и не нужно его искать.

Риг посмотрел на Эйрика, но лицо у того было каменное. Впрочем, взгляда от мёртвых тел он не отводил.

Должно было сказать несколько слов над погибшими, но никто из города не знал их или не желал признавать с ними позорного родства. Единственными, кто знал их достаточно близко, были другие блаженные, но они едва ли могли держать достойную речь, или хоть пару слов вместе связать. Так что так они и лежали, пока все обходили их стороной. Кэрита дёрнулась, было, подойти к ним и сказать что-нибудь, но Кнут схватил её тонкую руку, удержал на месте.

— Не стоит, — сказал он. — Будет лучше