Черная вселенная - Макс Максимов

– В шахматы будет кто? – спросил Толя.

19. Туман

Мини-люди сгорели.

После этого Тихая Гавань не перенесла «Гефест» с командой с нынешнего места, судя по положению черной дыры, хотя сгоревшие существа и их техника исчезли, что говорило о том, что на той стороне прошло от тысячи лет и до… в теории до практически бесконечности. Хотя бы примерно предположить, сколько там прошло времени, невозможно, но точно больше, чем требовалось для естественного коррозийного разложения огромного космического корабля.

Весь четвертый день снаружи ничего не происходило ровно до семи тридцати вечера, когда на ту сторону поверхности снизошло нечто, что люди смогли классифицировать как розовый туман. Туман был необычный, неоднородный, местами с более темными вкраплениями, будто уплотнениями, чего, конечно же, не могло быть в газовой среде.

Все, кроме Мишкина, вышли на улицу. Саша уже проснулся и сидел в столовой над тарелкой каши и никак не мог начать есть. Ковырял ее ложкой, безразлично глядя сквозь тарелку, сквозь стол, сквозь пол…

Бледно-розовый туман, который, естественно, не являлся настоящим туманом, подействовал на людей седативно. Это случилось только что и резко. Ощущение спокойствия, гармонии и легкой радости разлилось по сознанию членов команды «Гефеста». Люди стояли словно пьяные, а розовая субстанция начала демонстрировать им из уплотнений сложные геометрические формы – что-то наподобие трехмерной проекции гиперкуба, вращающейся вокруг своей оси, и при этом ребра куба постоянно меняли форму, становясь то выпуклыми дугами, то вогнутыми. Куб сменился на пирамиду с выступающими из ее граней цилиндрами, из которых торчали десятки различных изогнутых линий. В поверхность планеты повсюду начали бить молнии. Люди ощущали приятное массажное покалывание по телу. Стояли замерев, словно загипнотизированные движениями геометрии. Даже Мишкин пришел в себя и накинулся на кашу.

– Я думаю, это какой-то язык, – сказал Еврин, глядя на постоянно меняющиеся сложнейшие объемные формы.

– Эта субстанция, которая обволокла планету, пытается с нами говорить? – спросил Храмов, улыбаясь в эйфории.

– Очевидно же, что в этом закодировано что-то, – сказал Еврин, – сейчас идет какая-то передача информации по средствам изменения форм. Но без ключа мы это не разберем никогда.

– Ключа?

– Да, нужно знать значение хотя бы какого-то символа, чтоб начать разгадывать. Но это существо, этот, несомненно, разумный туман, обитающий на просторах космоса, не имеет ничего человеческого, а значит, мы никогда не сможем понять, что он говорит.

– Но зачем он тогда это делает? Зачем он пытается что-то донести до нас?

– А с чего вы взяли, что это он нам?

– А кому еще?

– Сколько здесь может быть запертых созданий, кроме нас?

– Вы думаете, что все, кто погибал на Гавани, также оказывались тут? Сейчас они все тут?

– А почему нет? Миллионы или миллиарды кораблей за триллионы триллионов лет прилетали сюда из разных Вселенных и разных планет этой Вселенной до прибытия «Спейс Игла» и погибали. Сгорали. Потом погибли и мы, погибли китайские ученые и далее еще какое-то количество прибывших… те пятиконечные создания, мини-люди… они же тоже сгорели и, значит, оказались на этой стороне. Представители всех этих цивилизаций сейчас так же, как и мы, стоят и смотрят на этот шифр.

Храмов тоже думал над этой гипотезой, уж очень очевидной она была, ведь все, что происходило со всеми прибывшими сюда, было одинаково, а значит, логично предположить, что и исход этих одинаковых событий одинаковый.

– Но что это тогда? Ловушка для сознаний? – спросил Храмов.

– Может быть.

– Но нет же смысла… – произнес Максим и в очередной раз поймал себя на мысли, что он ищет человеческую логику в чужой Вселенной.

Трансляция геометрических фигур закончилась. Атмосфера за стеклом становилась прозрачнее и воспринималась все чернее и чернее, пока розовый оттенок не исчез полностью, и теперь, глядя себе под ноги, люди вновь видели лишь бесконечный непознанный космос, очень, очень старый космос.

Эйфория ушла, и ей на смену в разум каждого человека вернулось гнетущее чувство неопределенного будущего, в котором их всех ждало что-то ужасное. Они понимали это. Что-то надвигается из тьмы.

* * *

После исчезновения тумана Гавань переместила людей к новому кораблю. В этот раз на улицу вышло четверть команды, остальные смотрели с камер. Ярко-красное светящееся судно было по уровню технологии, как казалось людям, ближе к той белой сигаре, только форма его напоминала овальный бублик размером с футбольное поле. Бублик завис в паре метров над поверхностью и так и остался висеть, на первый взгляд, без дела – никто и ничто из него не вышло, не выехало, не вылетело.

К ночи четвертого дня с момента перемещения людей под планету дрон поднялся на высоту более восьми тысяч километров. Тогда Толя решил остановить его, чтоб продолжить полет на коптере. До центра Тихой Гавани оставалось менее двух тысяч километров, которые коптер преодолеет часов за десять, то есть к утру. Сразу, как коптер вылетел из кабины, Толя запустил процесс лазерного сканирования. В радиусе двухсот километров была пустота, если не считать отображенного на съемке дрона.

20. Можно ли отсюда сбежать?

К утру Толя, охваченный очередным кошмаром, подскочил и схватился руками за голову. Трогал ее, проверяя, целая ли она. Но проснулся он не сам, а из-за крика Мишкина – техник в ужасе выскочил в трусах и майке из своей каюты и побежал по коридору. Гена смог поймать его возле двери в шлюзовой отсек и отнести на плечах к Пилюгину. Толя при этом не присутствовал. Он знал, что там, за дверью его каюты, снова какая-то возня с Мишкиным, но, слыша голос Гены, Звезда был спокоен – геолог разберется. На самом деле не из-за лени или безразличия к товарищам Толя не вышел на шум. Внимание его было сосредоточено на более важном – на коптере, который подлетал к центру планеты, до которого оставалось триста двадцать километров. На съемке лидара по-прежнему ничего не отображалось. Неужели там пусто? Из-за слабой гравитации возле центра масс скорость коптера выросла до пятисот километров в час и постоянно увеличивалась. Дрон же, наоборот, всю ночь падал.

Толя откинулся на спину к стене и следующие двадцать минут, а именно столько потребовалось коптеру, чтоб долететь до центра Тихой Гавани, смотрел в монитор на лазерную съемку, где так ничего и не отрисовалось. Никакого конструктивного элемента в центре планеты не было. Коптер вошел в пространство противоположного полушария. Толя остановил его и направил обратно.

Когда Еврин узнал, что планета полностью полая, что в ней нет ничего, то